Сосед будет сверху (СИ) - Левина Ксюша - Страница 17

Я просыпаюсь разбитая и в полной темноте — гребаное дежавю. Кажется, мне снился сон, где Дантес спал со мной: упирался в спину своим стояком, а я закидывала на него ноги. Улыбаюсь такой глупости и переворачиваюсь на бок, чтобы нащупать телефон и узнать, сколько времени я проспала. А затем замираю, уткнувшись лицом в подушку рядом.

Да ну нафиг! Это же его запах!

Черт, черт. Черт!

Позабыв о боли, я сажусь на кровати и пытаюсь различить без света хоть что-нибудь, а мысли уже опережают одна другую. Значит, это правда, он был здесь? Поил лекарствами, выхаживал? А теперь что? Сбежал? Я злюсь сама на себя за то, что мне становится грустно из-за его побега.

А ты думала, он все время будет тебе сопли подтирать? Там очередь из Ириш на подходе, опять небось про одну из них забыл.

Да, этот кобель, скорее всего, просто решил быстрее вернуть кухарку к работе. Я не удивлюсь, если ему не понравилось прибираться самому.

Я спалю ему кухню дотла.

Или, может, мудак просто не хочет меня. Пожалел, остудил мой жар и срулил — он, наверное, себя так со всеми подружками ведет. А я не хочу становиться одной из них.

Или я просто слишком отвратительно выгляжу, когда болею! Вспоминаю свой унылый вид с синяками под глазами, несексуальную пижаму, спутанные волосы и скорее хочу отмыться от болячки. Я — антисекс. Я не нужна даже Дантесу, которому пофиг что трахать!

Острая нужда поплакать возникает вместе с внезапным желанием позвонить дедуле и услышать его голос, но я отметаю мысль — не хватало, чтобы он еще приехал с дружками и устроил Алексашке разборки (а он может). Я не хочу, чтобы Дантес вообще знал, что меня задело хоть что-то.

Я сыграю роль кухарки на «Оскар» и обязательно подпорчу ему — потрахушки — личную жизнь. Какие там продукты работают как антиафродизиаки? Такое есть? Изучим! Нечего тягаться с Пушкиными, дед бы гордился мной. Наверное.

Приободрившись, я распахиваю шторы — на улице уже вечер — и собираюсь принять душ. Пофиг на температуру и советские установки, я хочу почувствовать себя если не здоровой, то хотя бы чистой. Ныряю под теплые струи с головой и почти стону от удовольствия. Чертовски хорошо.

Уже намылившись, в процессе водных процедур, я задеваю пальцами грудь, и яркая вспышка возвращает на светлую кухню к темноволосому парню, который жадно сминает пальцами мои бедра и толкает к себе.

Нет. Это просто игра воображения, мне нужно вымыть голову!

Массируя, втираю в кожу пахучий шампунь (или «тропический микс», как указано на упаковке), распределяю его по длине волос, и снова взрыв — сосед давит на затылок, чтобы нетерпеливо и почти яростно смять мои губы. Я, тяжело дыша, открываю глаза, и их сразу начинает жутко щипать.

Да черт возьми!

Я опять хнычу почти во весь голос, потому что каждый сантиметр моей кожи, которой касался Дантес, вспоминает его. Я даже в пояснице выгибаюсь невольно, подумав о стояке в кровати. А если мне это не приснилось, и мы могли бы…

Он не захотел тебя больной и мокрой (увы) от пота!

Моим рукам наплевать на голос разума, они настырно ползут вниз, чтобы коснуться пылающего клитора. От постоянного напряжения я давно хочу кончить. Так же сильно, как после его клятвы, записанной на диктофон. Да, я слушала эту клятву пару раз перед сном. Ну, может, даже чаще, чем пару раз. Ну, может, не просто слушала. Да, черт возьми, я взрослая девочка, а у Дантеса какой-то нереальный голос. И если представлять при этом Джейсона Момоа, можно же получить пару ни к чему не обязывающих оргазмов? Это же не запрещено? Даже если представлялся в итоге вовсе не Джейсон, чтоб его.

Твою мать, нет!

Я со злостью убираю ладони в стороны и упираюсь лбом в холодную плитку на стене. Нет, так не пойдет. Я не буду стелиться перед Дантесом, как тряпка, но и мастурбирующей на него самкой, подобной Офелии, тоже не стану. Если понадобится — порно в интернете посмотрю, а еще лучше схожу в клуб и познакомлюсь с кем-нибудь. Точно, отличная идея!

С этими мыслями я успокаиваю разбушевавшуюся нимфоманку в душé‎ и заканчиваю с плаванием. Наношу крем, хлопаю пальцами под глазами, будто это поможет скрыть темные мешки, подсушиваю полотенцем волосы, а после натягиваю белую майку, которая едва достает до пупка, и любимые черные бразильяны.

Закручивая на голове тюрбан и двигаясь к выходу, я уже думаю о том, как сделаю горячего чаю, включу музыку или какой-нибудь старый фильм со слезливым концом и буду обжираться сладостями, которые…

— Блять!

Дед бы подзатыльник дал и покачал головой, жалея о том, что позорю потомков великого русского писателя, но его здесь нет. Деда в смысле. Да и писателя с потомками. Зато прямо посреди кухни в кресле, вытянув ноги на стул, с ноутбуком в обнимку и какой-то недовольной рожей сидит Его Мудачество собственной персоной.

— Что ты здесь забыл? — выплевываю я со злостью, потому что сердце колотится навылет.

Его. Здесь. Быть. Не должно!

Мудак даже не шевелится, просто отрывает глаза от экрана и смотрит на меня поверх компьютера. Даже не смотрит, а прожигает взглядом. Ощупывает без рук нагло и беспардонно, да вообще грубо! Я на расстоянии чувствую его липкие щупальцы на своих бедрах.

— Все-таки выжила, — говорит он бесстрастно, но я все равно ощущаю себя уязвимой. Переступаю с ноги на ногу — на мраморной плитке холодно без носков. — Я уже решил, что ты помереть вздумала, только бы не отрабатывать долг.

И я очень бы хотела ответить ему всеми теми заготовленными фразами, которые приходят ко мне потом, после наших встреч, но вместо этого стою перед ним, как на подиуме, и свечу голой задницей, а это не входило в контракт! Уперев руки в бока, я делаю вид, что меня совершенно и ни коим образом не колышет тот факт, что я в одних трусах. Даже собираюсь подколоть его ссадиной на лбу, вокруг которой точно будет синяк, но потом вспоминаю, кто ее оставил, и улыбаюсь.

Надо было сильнее бить, чтобы наверняка.

— Как ты сюда попал? — наконец рожаю я нормальный вопрос.

Ну логично же! Он дважды меня напугал, а теперь у него с собой ноутбук, которого вчера не было. Моя защищенная крепость не проходной двор, и у мудака нет никакого права вламываться без спроса!

— Ты спрашивала, как я зарабатываю, так вот работа у меня такая. — Чего? — Я домушник, — на моем лице явно слишком много ярких эмоций, потому что он продолжает: — Ну, взламываю квартиры, ворую вещи и…

— Я знаю, кто такие домушники, придурок. Меня больше интересует, как ты успеваешь совмещать это с порнороманами.

— Ну а где, ты думаешь, я вдохновение ищу, чтобы писать истории про богатых мажоров с членами? Я подглядываю за ними, когда наводки делаю. Дневники их читаю, пока хаты обношу.

Боже, что он несет?

— А богатые мажоры могут быть без членов?

Он мой намек понимает.

— Пушкина, ты не разочаруешься.

Хотела бы я его осадить, но соски моей единички уже настырно рвутся через ткань футболки из-за одной дурацкой фразы его этим рокочущим голосом, и мы оба видим это. Дантес ухмыляется, я краснею — чертова закономерность.

— Что тебе от меня надо? — я почти сдаюсь. Опускаю руки и спрашиваю на выдохе, потому что не понимаю его.

Если я — простой пунктик или зазубрина на кровати, то сейчас точно не самое время, чтобы завершать начатое. Я как минимум простужена и вымотана, как бы ни пыталась храбриться перед ним.

— Мы договаривались. — Он отставляет ноутбук и опускает ноги на пол, чтобы упереться локтями в колени и охренеть как сексуально взлохматить челку.

Можно тоже зарыться в его волосы пальцами, а? Они чешутся.

— Понятия не имею, о чем ты.

О, наконец эмоции! Его брови изгибаются, и я слышу, как он цокает языком.

— Мы договаривались, что в девять поедем забирать тачки.

— Мы, — выделяю особенно, — ни о чем не договаривались. Скорее, ты пытался светить яйцами перед своей Ирой.