Волокита (СИ) - "Stereoman" - Страница 38

— Это не надолго. Желания всё равно переселят. Это всего лишь вопрос времени. Они возьмут тебя в любом случае.

— Так мне ведь рано? Четырнадцать...

— Из-за ускоренного развития и быстрого взросления, можешь смело прибавлять к своим четырнадцати ещё четыре. Просто это пока незаметно. Ты очень худенький, вот тебе и кажется что слишком молодой. В конце концов посмотри на своего брата. Демьяну тринадцать, а выглядит на все двадцать. Про Мирославу вообще молчу. Старше на год, а с виду все двадцать.

— Плюс четыре? Тогда Варе не двадцать семь, а тридцать один?

— Варе не двадцать семь, а меньше, — вздыхает Смерть. — По достижении двадцати лет, процессы старения в организме почти полностью останавливаются. Как и взросления. Варе твоей, биологически и психологически, всего двадцать. Ты же это знаешь. Почему ты так заморачиваешься?

— Если бы я знал.

— Со мной также стесняться будешь? — встав и покачивая бёдрами идёт ко мне Смерть.

Немного не дойдя останавливается, крутится на месте. Поворачивается спиной...

Да, вот кто по-настоящему красивая. Такая женщина... Грудь как у Насти, только более правильной формы. Фигура — песочные часы.

— О, я вижу ты в восторге, — кивает Смерть. — Ну так чего сидишь? Бери их.

— Я немного подожду.

— Твоё право, но по секрету скажу. Елении твоё поведение не нравится. Если к вам придёт она... Ты считаешь себя ненасытным? Можешь начинать.

— А без этого...

— Без этого никак, — вздыхает Смерть. — Конечно, меня коробит от того что к тебе прикасаются другие женщины. Меня злит то, что ты взял за руку не меня, а нас двоих. Но из-за того что ты сделал так, Еления имеет на тебя столько же прав, сколько и я. Однако даже этих прав вполне достаточно чтобы заставить тебя.

— Подождать...

— Любовь надо подпитывать, — взмахом руки создавая на себе купальник, а потом и балахон улыбается Смерть. — Костёр без дров не горит. Тебя любят, чисто и искренне, но одними объятиями и поцелуями здесь не обойдёшься. Будь ты таким как раньше... Но ты же теперь другой. Играй по новым правилам.

— То есть ты хочешь сказать что они могут остыть...

— Я хочу сказать, Слава, что тебе надо думать. И то что если назвался груздем, лезь в кузовок. Я вижу только смерть, знаю когда прийти за тобой, за ними, за всеми. Любовь и то чем обернётся твоё бездействие, для меня тайна. Но как женщина... Не тупи, Слава. Не надо. Потом больно будет. Мы склонны додумывать происходящее, придумывать причины и обиды. Хрупкий баланс, сила не позволяющая этим троим сорваться — любовь к тебе. А любовь, без подпитки, имеет свойства проходить. Она не вечна, особенно у людей, особенно безответная. Не забывай, тебя не томно вздыхающие дувицы окружают, а взрослые женщины. Дальше сам думай.

Смерть исчезает. Понимая что никого из них терять не хочу, переворачиваюсь на спину. Шлёпаю по попе стоящую Маргариту.

Варя оказывается на мне. Улыбаясь щурится...

— Вячеслав Ерофеевич! — постучав в дверь кричат снаружи.

— Остап! — рычит Варя. — Исчезни!

— Я бы с радостью, но Ерофей Евгеньевич, очень желает видеть сына. Прям очень-очень.

— Ладно, — морщится Варя. — Тут ничего не поделаешь. Скажи мы сейчас будем.

Моемся, ополаскиваемся. Пройдя коридорами в нашу комнату одеваемся. Иду в кабинет отца, и как только захожу... Случаются две вещи и обе поразительные.

Первая, это присутствие в кабинете Волокушина Никиты Ивановича. Который чему-то очень рад и просто сияет весь.

Вторая... Отец говорит что сегодня я отчаливаю к Волокушиным. В гости с ночёвкой. Потому что так надо. У меня там невесты, то что я их видеть не хочу никого не смущает. И потому что здесь у них так принято. Жених, просто обязан совершать вот такие поездки. Как и невесты... Чтобы привыкли друг к другу.

Отговорки никто не слушает, переносить данное грандиозное событие никто не собирается. А вот мне собраться стоит. Взять пижаму, одеться правильно прихватить рюкзак, потому как завтра в академию. Куда меня довезут, вместе с невестами.

— Слава, что-то не так? — видя мою перекошенную от радости рожу спрашивает Никита. — На тебе лица нет. Ерофей, почему ты не сказал что сын твой приболел?

— Да, Никита Иваныч, мне...

— Из бани его выдернули, — улыбается отец. — Вчетвером они там парились. Настя, Варя, Марго... Я бы тоже расстроился.

— А, понимаю, — кивает Никита. — Ты собирайся, я распоряжусь чтобы у нас истопили. Сходим, поговорим, выпьем. Невест своих лучше рассмотришь.

— Спасибо, Никита Иванович.

— Можешь звать меня отцом, чай не чужие.

— Он может, — грозит мне кулаком Ерофей. — Иди собирайся, сын.

Предатель. Нет бы сказать что я при смерти. Что у меня бешенство! Чума! Кашель и диарея одновременно. Так нет же... Поедет, сможет...

Ой какая радость. Сейчас через край польётся. Надеюсь моя Смерть придёт туда и если что остановит поползновения в мою сторону. Ненавижу этот мир. Надо было со Смертью идти. Кайфовал бы сейчас, ни о чём не думал. Так нет же, на подвиги потянуло идиота. Хотя... Да, Смерть права. Назвался груздем, лезь в кузовок. Ладно, это необходимо. Без этого никак! Это мой долг. Я должен, да...

****

На такую новость, мои женщины реагируют сдержанно. Настя помогает одеться. Варя собирает рюкзак. Маргарита наставляет.

Её Святейшество, а здесь любого служащего покровителю так называют, прямым текстом говорит мне, что надо делать обязательно, а чего не надо делать вообще.

С её слов, клан Волокушиных, наши самые лучшие друзья и ссориться с ними не надо от слова совсем. Наеборот, мне надо из штанов выпрыгнуть, а Никиту и трёх его жён к себе расположить. Ну и невест, тоже.

Потому что это здесь, в Опале, можно повыделываться. В Светлограде, одному просто не выжить и помощь Волокушиных нам просто необходима. Потому что клан очень влиятельный. Настолько, что даже в ссылку загремел каким-то своеобразным способом.

Сослали только правящую ветвь, да и то не всю. Побочная, находится в поместье, что рядом с нашим. Ведёт дела, ворочает деньгами и в ус не дует. А ещё, Маргарита намекает, что когда... Именно когда, а не если, наш клан получит помилование, то его получат и Волокушины.

Подробности на этом заканчиваются.

— Самое главное, — умничает лежащая на кровати и замотанная в простыню Маргарита. — Держи себя в руках... Невесты твои, девушки чистые. И такими должны до свадьбы оставаться. Так положено. Другими способами можешь, а вот невинности лишать, ни в коем случае.