Волокита (СИ) - "Stereoman" - Страница 12

— Ох! Крепкая какая...

— Вона как? — начинает ходить вокруг меня Маргарита. — А флягу ты зачем поцеловал?

— Она на вашей ножке была. Ножку поцеловать вы мне не дадите...

— И как? — щурится Маргарита. — Понравилось?

— У вас приятный запах. Да...

— Подхалим. Решил поиграть со мной в искусителя? Одобряю. Но...

— Но что? Нельзя?

— Я служительница Святой Елении. Мне можно многое. Обет безбрачия я не давала. Если ты понимаешь о чём я? Дай сюда флягу!

Маргарита пьёт, совсем косеет. Глядя на меня смеётся. Подходит и тычет пальцем в грудь.

— Ты, мерзавец. Знаешь сколько бессонных ночей я провела в молельне взывая к Святой Покровительнице?

— Не знаю, я в бессознательном состоянии был.

— Столько молилась за тебя. А ты! Поганец! Где благодарность?

— Каюсь, — встав на колени, поймав её руку и целуя пальцы выдыхаю.

— Кайся сильнее. Я не верю.

Пока перебираю варианты как каяться сильнее... Что пытается сделать Маргарита и как мне каятся сильнее, остаётся тайной. Но, то что случается дальше...

Пытаясь что-то изобразить, Маргарита заваливается вперёд, обнимает меня и в итоге падает сверху. Матерясь возится на мне, пытается встать, что с трудом но получается. Разворачивается к алтарю, тянет меня за руку, пытается поднять и снова падает.

Смеясь лежит на мне...

— Маргарита Владиславовна... Ого?

Отец пришёл. А мы в позе шестьдесят девять. В сантиметре от моего лица, промежность Маргариты мать её Владиславовны.

— Эм... — теряются от такого отец. — Позвольте узнать... Что именно вы здесь делаете?

— Так это... — поцеловав бедро Маргариты улыбаюсь. — Грехи замаливаю. Прошлые.

— Тогда не мешаю, — разводит руками Ерофей и показывая мне большой палец пятится к выходу. — Это дело полезное. Это дело нужное. Вы продолжайте, меня здесь не было.

Отец уходит. Марго вздыхает, но вставать даже не думает.

— Слава, сын мой, — стонет она. — Скажи, а ты стеснением совсем не страдаешь? Или Святая лишила тебя столь пагубного для тебя же качества?

— Я не уверен. Просто вы очень красивая. При виде вас, я не могу себя сдерживать.

Марго хихикнув встаёт. Поправив платье гладит меня по щеке, обнимает и смеясь выталкивает в из молельни. В коридоре улыбаясь стоит отец. Сразу же подходит...

— Мужчина, — едва не сбив меня на пол бьёт он в плечо. — Ещё в себя не пришёл, а уже половину клана оприходовал. Так держать.

— Пап... Я же...

— Троих... Троих! — приобнимая меня восхищается Ерофей. — Варенька, Маргарита Владиславовна. Настенька.

— А тётя Настя с чего вдруг? Я же...

— А что? Не хороша? Молодая, фигуристая. Кровь свежая. Вдова. Детей они с Евгением так и не завели. А тут ты.

— Я? Но я...

— Ты что, опять? — оттолкнув меня хмурится Ерофей.

— Не-не-не, пап, ты не так понял. Я готов. Да что там готов? Я с превеликим удовольствием. Потому как на тётю Настю без удовольствия смотреть просто преступление. Я о том что мне надо в себя прийти. Посмотри на меня. Мешок с костями. Мне не не о женилках думать надо, а идти в школу и служить наглядным пособием в кабинете анатомии. Мне бы для начала в себя прийти.

— И ты придёшь. Завтра, в шесть вечера, встречаемся в бане. Общий сбор клана. Быть всем обязательно. А там и на Настеньку получше посмотришь, и на Маргариту Владиславовну. И учителя тебе выберем. Обучение с Алисой, ты пока не потянешь. Короче завтра в шесть, я хочу видеть вас с Варей в бане. И поешь хорошо. Пиво будем пить, не хочу чтобы тебя сразу развезло. Всё, иди. Хотя нет, давай провожу.

Ох и попадалово... Во что я вляпался? Это же.... А почему нет. Я сам выбрал. Эх...

В моей комнате, то есть теперь в нашей. Варя уже спит. Как только ложусь к ней, поворачивается, обнимает и сопит в ухо. Оно того стоило...

****

Следующий день, баня. Как положено, слегка опаздываем. Мне, приходить раньше патриарха нельзя. А другим можно. Даже самому патриарху, положено задержаться минут на десять или что лучше пятнадцать. Чтобы все собрались и поприветствовали главу. А мне, поскольку я не глава, задержаться пришлось на целых полчаса.

В бане, вместе с Варей раздеваемся, моемся в душе. Что сложно, видеть Варю обнажённой, дело совсем непростое. Зверь внутри меня просыпается, овладеть женщиной хочет. Прямо здесь и несколько раз, если здоровья хватит. Радует только одно — Варя моя. И ей нравятся такие взгляды. Она довольно улыбается, выгибается и кривляется.

Сдержав взаимные позывы, заматываемся... Варя в простынь, оно же купальное полотенце, я на пояс наматываю короткое, после чего идём к бассейну. Где все уже в сборе.

Мужики в одном углу, женщины в другом. В центре Алиса, лежит на надувном матрасе, пьёт сок через трубочку... Маргарита Владиславовна, в своём головном уборе и бесстыже-откровенном купальнике, потягивая коктейль через трубочку, лежит на бортике.

Варя уходит к женщинам, я присоединяюсь к мужикам, сажусь на стульчик под водой, откидываюсь на бортик... И тут меня перекрывает от зависти.

Все, вообще все, выглядят как культуристы. Накачанные, волосатые. У братьев, что младше меня, одни лишь руки, больше чем у меня ноги. Про отца и дядю Антона я вообще молчу. Там... Но даже среди них, выделяется принятый в клан товарищ. Медведев Борис Всеславович. Принятый в клан по случаю близкого знакомства с отцом, совместных боевых подвигов и какого-то серьёзного косяка. Из-за которого товарища генерала, разжаловали до майора, лишили всех наград, земли, поместья. Пригнали сюда, где он должен был идти в атаку, впереди всех. Однако отец принял старого товарища в клан. Даже без смены фамилии. Теперь он начальник охраны нашего квартала и по совместительству телохранитель Ерофея.

Меня, данный индивид, презирает. Потому что я... Тюфяк, доходяга, истеричка, долбоящер, слюнтяй и вообще такие как я не должны существовать. Таких, что здесь принято, уничтожают ещё до рождения. Это, в отличии от всех, Борис Всеславович говорил мне открыто. И раньше я его ненавидел и как огня боялся. Сейчас, глядя на него... На правой стороне груди четыре шрама от пулевых ранений. На левой стороне груди длинный и широкий шрам. На шее и левой руке шрамы от ожогов. На правом плече татуировка. Воздушно десантные войска. Семьдесят второй полк.

— Интересуетесь, Вячеслав Ерофеевич? — не скрывая своего презрения спрашивает Борис.

— Ага, — уверенно киваю. — Ваши шрамы. Смогу я когда-нибудь услышать о том как вы их получили?