Безмолвная. Книга вторая (СИ) - "Константин" - Страница 3

«Куда-то не туда ЁЛин понесло. Замуж, дети… Такое ощущение, что они тут все помешаны на этом! Хотя, логика в её словах есть — без образования на нормальную работу не устроится» — думаю я, выслушивая поток железных аргументов в пользу учёбы, от своей инспекторши. Только, той невдомёк, что мне не нужна школа не из-за прихоти. Благодаря внезапно открывшемуся дару, я знаю всю общеобразовательную программу, кроме некоторых гуманитарных предметов, которые могу подтянуть у репетитора. Ну и иностранные языки мне не дались, увы. Но это не повод отказываться от сдачи госэкзамена, раз без него не обойтись!

«Пусть не максимальный балл, но выше среднего я точно смогу набрать, а там, и дорога к вышке будет открыта и к деньгам! Хороший ведь план? Или, снова в танцоры… тьфу ты, в танцовщицы податься? Сто пятьдесят баксов за выступление — хороший мотиватор забить на образование…»

— Лира, ты меня слушаешь, вообще?

Очнувшись от размышлений, поспешно киваю в ответ, корчу виноватую физиономию. Подтягиваю планшет, пишу оправдательную речь:

[Я знаю всю школьную программу, кроме иностранных языков и истории. Я сдам сунын хоть завтра. Проверь меня, если сомневаешься]

На этот раз ЁЛин замолкает надолго. Ещё бы, я задал ей трудную задачку! После моей исповеди, у женщины было два пути: вслух поставить под сомнения мои слова и настоять на своём, тем самым, скорее всего, порвать тонкую нить едва установившихся взаимоотношений, либо поверить мне на слово и закрыть тему, возможно, пойдя на поводу у капризной девчонки с «длинным» языком.

ЁЛин не была бы инспектором службы опеки, если бы не умела находить нужные решения для столь щекотливых вопросов.

— Расскажи-ка мне теорему Пифагора!

«А может, что-нибудь потруднее? Лира должна была давно пройти эту тему» — мысленно недоумеваю я, чем вызван выбор столь простого вопроса? Потом, до меня доходит. ЁЛин, скорее всего, больше и не помнит ничего из школьной программы. Нет, женщина, если напряжёт память, наверняка сможет меня удивить вопросами из предметов старших классов, но теорема Пифагора — это первое, что приходит на ум, когда пытаешься припомнить, чему же тебя учили.

Пишу ответ.

— Какие ещё штаны⁈ — удивлённо восклицает ЁЛин, прочитав его.

«Ну, как, какие? Те самые, Пифагоровы» — мысленно отвечаю женщине. Судя по её удивлённому лицу, она слыхом не слыхивала о столь вольном переложении известной теоремы.

Перевожу на понятный язык, заодно, поясняю за предмет гардероба знаменитого математика.

ЁЛин сдержанно качает головой.

— Спасибо, я поняла. Это весьма интересная трактовка, ты сама придумала? — спрашивает она у Лиры, внезапно вспомнив слова врача о более одарённых детях. А вдруг, и у девочки есть талант? Та, утверждает, что знает школьную программу, и на пустословие это не похоже.

Конечно, проверить предметно Лиру она не могла — слишком много времени прошло со школьной скамьи и все знания, потом и слезами загнанные в память, давно погребены под слоем куда более ценной информации из взрослой жизни. Но ЁЛин пообещала себе не оставлять без внимания тему образования девочки, и при случае пригласить специалиста, протестировать свою подопечную. Если она и правда обладает необходимым багажом знаний для сдачи сунына, тогда отпадёт необходимость оплачивать дорогущую частную школу и можно будет сразу начать откладывать деньги на университет. А если не хватит и этих — взять кредит.

Поглощённая процессом расправы над остатками обеда Лира, в ответ на заданный вопрос, неопределённо кивает. ЁЛин, в очередной раз, испытывая толику удивления, смешенную с восхищением, разглядывает девочку.

«Какой необычный цвет глаз, словно, подарок богини, а эта белоснежная кожа…» — Женщина улыбается, бросив взгляд ниже, на ладони подопечной, комкающие обёрточную бумагу из-под сэндвича.

«Кулинарные предпочтения у неё тоже весьма странные!» — мысленно отмечает она. — «Как может не нравится национальная кухня, и чем кормить привереду в дальнейшем?»

На — на эти вопросы у ЁЛин пока не было ответов.

* * *

— Лира, примерь это.

С этими словами, вторгшаяся в примерочную, ЁЛин протягивает мне очередную порцию одежды. Принимаю из её рук пахнущую новизной мягкую гору, добавляю к уже имеющейся, сваленной на широкой тумбе. Борюсь с желанием хорошенько примять бесформенную кучу, норовящую расползтись в разные стороны. На Лире лишь трусики и лифчик, из нового комплекта, купленного вместе с ещё десятком аналогичных в предыдущем магазине, по которым, инспекторша потащила меня, едва мы покинули сабвэй. Женщине, непременно захотелось накупить Лире всего и побольше, а я лишь диву давался такой расточительности. Хватило бы пары комплектов белья и одежды, для повседневной носки. Но вошедшую в раж ЁЛин было не остановить, итогом чему, стало моё «дефилирование» в неглиже перед зеркалом вот уже на протяжении полутора часов. Моя «онни», делает несколько вылазок в зал, а когда собирается достаточное, по её мнению, количество вещей, принимается одевать манекен имени меня.

Глаз у женщины, определённо, намётан. Она, подбирает для Лиры одежду, искусно сочетая цвета и стили, не забывая, при этом, про возраст подопечной. У меня так не получается — опыта маловато. В той жизни мои самостоятельные походы за одеждой ограничивались первыми налезшими на скелет, не слишком узкими джинсами, взамен прохудившихся, и какой-нибудь однотонной футболкой без принтов. На этом моя фантазия исчерпывалась. А в этой… возможно, у Лиры на подкорке и вшита чисто женская подпрограмма — «модница» — но даже если так, мне она, пока, была недоступна. Поэтому, после пары неудачных подборок, я безропотно отдаюсь в заботливые руки, не забывая «мотать на ус» дизайнерские решения онни.

Кое-что я всё же откладываю самостоятельно. Например, короткие джинсовые шорты, соблазнительно обтянувшие Лирин зад и подчеркнувшие стройность её ног. Чисто мужской фетиш на красивые формы, радующие глаз.

ЁЛин не возражает.

После бессчётного количества надетых и снятых блузок, юбок, кофт, платьев и штанов разнообразного фасона, чувствую себя словно выжатый лимон.

«И как девчонки это выносят, да ещё умудряются дотащить вагон одежды до дома, сохраняя, при этом, бодрость духа? Тоже, наверное, врождённое…» — невесело размышляю я, волоча несколько объёмных пакетов с обновками до машины ЁЛин. Желания повторно перемерить покупки дома отсутствует от слова: «совсем», зато, присутствует желание завалиться спать.

Машину, за неимением мест, женщина припарковала возле соседнего дома, где, в это время, рабочие, одетые в одинаковые жёлтые комбинезоны, ремонтировали фасад здания. В тот момент, когда ЁЛин, пристроив в ногах свою часть ноши, роется в сумочке в поисках ключей, один из строителей подносит к стене увесистую штуковину «Г»-образной формы и нажимает на кнопку на её рукоятке.

«Бах»! — раздаётся глухой, но громкий звук пневматического молотка, загоняющего дюбель в бетон. От резкого звука ЁЛин пронзительно вскрикивает и дергается в сторону машины, всем телом вжимаясь в закрытую дверь. Сумка выпадает из ослабевших пальцев женщины и её содержимое рассыпается по асфальту. Краем глаза замечаю, как злополучные ключи закатываются под автомобиль.

* * *

Глубокой ночью просыпаюсь от мучающей меня жажды. За ужином я съел порцию рамёна — «Не сильно острый» — по заверениям онни, — и последствия эксперимента не заставили себя ждать. ЁЛин жила в квартире с двумя совсем крошечными комнатами, одну из которых она выделила Лире — чему я был безмерно рад, — и кухней, по размерам напоминающей кухоньку в Хрущёвке, в квартире которой мне довелось прожить с родителями аж до четырнадцати лет. К счастью, комнаты в квартире ЁЛин были раздельные, так что, можно было не бояться разбудить соседку своими ночными похождениями.