Сложные отношения - Мель Кара - Страница 1

Кара Мель

Сложные отношения

Глава 1. Настя

– Лебедева? Анастасия? – в динамике телефона звучит неприветливый женский голос.

– А кто беспокоит? – спрашиваю, не торопясь отвечать на вопрос.

– ЗАГС, – отвечают, а у меня от этого слова сердце улетает в пятки. – Вы Анастасия Лебедева? – женщина на той стороне линии, не скрывая своего раздражения, спрашивает еще раз.

– Я, – киваю, даже не задумываясь, что собеседник меня не видит. Сейчас я вообще ничего не соображаю, почва ушла из-под ног. – Свидетельство о разводе готово?

– Да, – прилетает холодное. – Сегодня успеете подойти или оставляете до понедельника?

– Успею, – произношу, крепко сжимая зубы, чтобы не разреветься. – До которого часа работаете? – мне называют время. – Я подойду.

Завершаю вызов.

Руки невольно повисают, не держат, телефон падает и ударяется экраном об пол. Если он разобьется, то я уже не смогу купить новый. Но сейчас мне на это плевать.

Сердце в клочья.

Пытаюсь справиться с эмоциями, но не выходит. Они спазмируют горло, образуют ком и не позволяют дышать спокойно. Усилием воли заставляю себя сделать глубокий и максимально спокойный вдох, меня душат слезы. Но вот только плакать ни при каких обстоятельствах нельзя.

Сынок не поймет.

– Бик-бик, – он лепечет, катая машинку по ковру, загоняет ее под стул и ставит в «гараж». – Ма-ма, бу-бу.

– Егорушка, мальчик мой драгоценный, – говорю, присаживаясь на пол рядом с играющим сыном. – Иди ко мне, – раскрываю объятия. Мне как никогда прежде нужно кого-то обнять.

Мой полуторагодовалый сын играет в игрушки и не знает, что сегодня он окончательно лишился отца.

Дыра в центре груди разрастается с каждой секундой.

Лебедев, ну ты и сволочь! Ненавижу!

Поднимаюсь с кресла, опускаюсь на пол к сыну, хочу его обнять, но не выходит. Егор недотрога, если сам не захочет, то только попробуй тронь его.

Вдруг раздается звонок в дверь, от неожиданности я аж подскакиваю на месте.

– Динь-динь, – говорит Егорка, отрываясь от игры с машинками. – То там?

– Сейчас узнаем, – отвечаю сыну.

Поднимаюсь на ноги, малыш терпеливо стоит рядом со мной и ждет, когда я пойду в коридор, ему интересно.

– Идем со мной, – предлагаю, протягивая руку. Егорка доверительно вкладывает свою ручку в мою раскрытую ладонь, сжимаю.

От осознания, что вторую ручку ему некому дать, больно колет сердце, но я снова делаю спасительный вдох и гоню прочь печальные мысли.

Снова звонок.

– Иду! – отвечаю намеренно громко. Надеюсь, меня услышат и перестанут звонить, уж слишком противный звук раздается по всей квартире.

– Открывай скорее, – раздается со стороны лестничной клетки голос подруги. – У меня сейчас руки оторвутся!

Вере ж поднимать ничего тяжелого нельзя, а она, видимо, с Дашенькой на руках. Ох, блин!

И я со всех ног спешу к двери.

Подлетаю, одним махом открываю замки и распахиваю полотно. Егор стоит рядом.

– Настька! – лучезарно улыбается подруга. Вручает мне гигантскую коробку. – Держи.

– Что это? – ахаю.

– Фрукты, – произносит торопливо. – Это тоже тебе, – всовывает мне в руки пакет из продуктового магазина.

– А это-то зачем? – не могу скрыть своего удивления. – У меня деньги на еду есть, – напоминаю Чудовой и тут же получаю весьма красноречивый взгляд в ответ.

– На продукты, может, и есть, – произносит с непрошибаемой уверенностью. – А вот на вкусняшки нету, – заявляет.

– Верка, – выдыхаю, с трудом сдерживая всхлип. Она видит наворачивающиеся на глаза слезы, хмурится.

– Отставить! – щурится недобро.

– Все в порядке, – с трудом справляясь с приступом, говорю. – Если не сейчас, то обязательно будет. Чуть позже.

– Во-от! – улыбается, приободряя. – Отличный настрой!

– Наверное, – пожимаю плечами.

Оставив Егорку с подругой, иду на кухню. Ставлю коробку на стол, выкладываю продукты. На душе тоска потихоньку рассеивается, с приходом Веры я уже не так остро чувствую, что осталась одна.

– Вер, ты зачем купила столько клубники? – изумляюсь, доставая прозрачную пластиковую коробку. – И торт, – следом за красными сладкими ягодами ставлю на стол «Прагу».

– Отмечать будем! – торжественно заявляет подруга.

– Что? – не понимаю.

– Свободу твою!

Глава 2. Андрей

– Андрюх, опять твоя бывшая приходила, – говорит Ворон, как только я переступаю порог базы.

– Что хотела? – спрашиваю ради приличия. Бесит она меня. Назойливое поведение достало настолько, что хуже не придумать.

Приперается в часть каждый день, выспрашивает все про меня. Мужики уже звонят и ржут, что она ходит сюда как на работу. Я уже в шаге от того, чтобы пойти к руководству и просить перевода в другую пожарную часть. Нет никаких сил выслушивать истерики при каждом ее визите.

Достала!

– Да особо ничего, – равнодушно пожимает плечами друг и продолжает проверять свое обмундирование. – Ходила, разнюхивала здесь все, – озвучивает то, что понятно и так.

Как же бесит меня это все. А то, что ничего не могу с этим поделать, еще сильнее раздражает.

Я бы уже давно популярно ей объяснил, что соваться на территорию действующей пожарной части запрещено. Но разве мои слова для нее указ, когда наверху все ее похождения грамотно прикрывают?

Она не просто человек с улицы, она генеральская дочь. Которая по щелчку испортит жизнь абсолютно каждому, кто служит при части.

– И ты прям позволил это ей делать? – спрашиваю полушутя.

Мне с трудом удается представить, будто Алекс станет стоять и спокойно смотреть, как какая-то баба расхаживает взад-вперед вдоль забора. Пусть она хоть трижды дочь генерала, ему на это плевать. У Ворона с женщинами разговор короткий.

К Лариске у него особое отношение, это не Настя, которую любят и уважают все, кто работает тут. Мою первую жену, напротив, все ненавидят.

– Обижаешь, – отвечает с едкой ухмылкой. – Я посмотрел на нее, подумал и прогнал, – улыбается довольный.

Знает, что отхватит от начальства, но все равно сделал. Молодец! Уважаю.

Мне же командир под страхом смертной казни запретил хоть что-то против Ларисы говорить. Приказал терпеть и не рыпаться, обещал разобраться с ее отцом сам.

Командир надеется на скорое повышение, и я прекрасно понимаю, что если сейчас решу проблемы в личной жизни так, как умею, то он останется на своей должности до скончания веков. Командир мне как отец, я безмерно уважаю его.

И поэтому пока что терплю. Не рыпаюсь.

Только вот терпение заканчивается слишком быстро. В нашем недопонимании с Настей мы зашли слишком далеко.

– Выслушал угроз в свой адрес? – усмехаюсь. Живо представляю всю «красоту», которую только Лариса могла Алексу сказать.

– Мне не привыкать к женским истерикам, – говорит Ворон. – Ты знаешь, меня невозможно вывести из себя.

– Что есть, то есть, – соглашаюсь. – Феноменальная способность!

– Ха-ха, – смеется. – Скорее, здоровый пофигизм.

Бросаю сумку на пол, достаю свое обмундирование, начинаю проверять его. Когда ты не один занят делом, то оно идет гораздо быстрее и получается даже как-то ловчее.

– Настя-то как? – своим вопросом Ворон попадает прямо в точку. Сердце спазмирует, когда я только думаю о ней и о Егоре.

Чувствую себя самым паршивым отцом и мужем, какой только в принципе может быть.

– Не знаю, – тяжко вздыхаю.

– Не встречался с ней больше? – удивляется.

– Нет, – отрицательно киваю. – Даже ни разу не позвонил.

Ворон бросает в мою сторону весьма красноречивый взгляд, качает головой, но замолкает. Да и правильно, что тут сказать?

Появление Ларисы напрочь перечеркнуло в моей жизни хорошее. Одним махом она взяла и уничтожила все.

– Пора кончать с твоей истеричкой, – ни с того ни с сего заявляет Ворон.