Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 72

«Еще б «шашечки» нарисовать по борту…» – подумала она отстраненно, глядя, как редкие хлопья снега тают на светло-оливковом капоте.

– Помнишь, ты сказал Евгению Иванычу, что тебе можно верить?

– Можно, – подтвердил Ершов, выпрямляя спину.

«Раньше он обязательно стал бы расспрашивать, что да как, – отметила про себя Марина, – а теперь ведет себя по-мужски… Или я это себе напридумывала?»

– Если честно, я хотела сейчас выйти – и совершить… ну-у, скажем так – должностной проступок, – призналась девушка, напрягаясь в ожидании отказа. – Но одной мне будет трудно. Ты мне поможешь?

– Да, – спокойно и твердо сказал Григорий.

Исаева повернула к нему голову, встречая бестрепетный взгляд.

– Только не думай, что я соглашаюсь по недомыслию или это у меня романтические позывы взыграли, – сказал Ершов, опуская глаза и отворачиваясь. – Просто я тебе верю, – пожал он плечами. – Не станешь ты совершать ничего такого, чего мне потом и вспоминать не захочется. Этот твой «проступок»… Он как-то связан с Михой?

– С ним. – Решившись, Марина устроилась поудобней. – Миха слишком много знает, поэтому мы за ним и охотимся. Моссаду он нужен по той же причине. А я хочу Михе помочь! Ты спрашивал, что нас с ним связывает…

– Марина… – поднял Ершов руку жестом слабого сопротивления.

– Да все равно ж ты не перестанешь думать об этом! – в девичьем голосе стал различим оттенок нетерпения. – А я и сама не знаю что! Конечно, я ему очень благодарна, и Миха мне симпатичен, но… – Чувствуя, как в ней поднимается раздражение, Марина выпалила: – Будь он хоть на три года старше, между нами хоть что-нибудь, да было! А так…

Исаева глянула на Григория, замечая следы смятения. Ершов по-всякому уворачивался, занимая руки пустяками – то руль зачем-то протрет ладонью, то рычаг переключения скоростей. И вот попался, не успел опустить веки, и Марина увидела, как в глазах напарника, казалось, навсегда потухших, тлеет, разгорается робкий огонечек надежды. Девушка даже застыдилась, словно подглядела за чем-то глубоко личным.

– Мы сегодня часто говорим о доверии, – пробормотала она, тут же усилием воли возвращая голосу непринужденность. – Так вот. Больше всех я верю Михе. И, если даже сам председатель КГБ отдаст мне приказ задержать его, я постараюсь Мише помочь, чем бы мне это ни грозило. Я… Я не смогу тебе объяснить почему – все это на уровне догадок, чувств, интуиции. Даже для самой себя сформулировать не получается!

– Марина, – мягко сказал Ершов, легонько касаясь рукава ее дубленки, – мне достаточно того, что ты хочешь как-то уберечь Миху от назойливого интереса Конторы. Если для этого понадоблюсь я, то мне будет приятно тебе помочь, пусть даже меня потом запишут в соучастники или вовсе в предатели. Что нужно делать?

Исаева вздохнула свободнее, сама поражаясь своей откровенности. Конечно, нелегко носить в себе секрет, но раньше ей бы и в голову не пришло обсуждать Мишу с Ершовым. Теперь все по-другому, Григорий стал иным – таким, каким должен быть.

– В общем, так, – сказала Марина решительно. – Найти Миху было бы очень сложно, не оставляй он следов. Миха вылечил нескольких людей, и они могут как-то выдать его, даже сами того не желая. Проговорятся или… Ну, по-разному бывает! Нужно хотя бы предупредить их, чтобы не болтали лишнего – наши вот-вот заявятся к ним в гости.

– Их трое, – понятливо кивнул Ершов. – Кацман, Черноусов и Шевелёва. Тебе тогда лучше поговорить с девушкой, а я возьму на себя мужиков.

Минут пятнадцать они потратили на то, чтобы тщательно обговорить подходящие «легенды», и расстались – Григорий поехал на Киевскую, «навестить» Ивана Пантелеевича Черноусова, а Марина направилась к школе № 12, чтобы перехватить Светлану Шевелёву.

Прикидывая, как придать «перехвату» больше натуральности, Исаева вздохнула – видимо, придется ей запастись терпением. Появляться в школе нельзя, слишком уж сильная «засветка», а бродить вокруг, высматривая нужного человечка, еще худшая тактика. Оставался один вариант – дожидаться конца последнего урока и пересечься со Светланой как бы невзначай.

Оккупировав ближайшую телефонную будку, девушка потратила две копейки, чтобы позвонить в школу.

Басистый женский голос ответил сразу:

– Алё?

«Мощная тетя…» – мелькнуло у Марины.

– Ой, здравствуйте! Это школа? Еще раз здравствуйте! – затараторила она, притворяясь мамочкой. – У меня ребенок учится в 9-м «а», а нам надо сходить в поликлинику, желательно до обеда или в обед. Вы не скажете, сколько у них сегодня уроков?

– Вообще-то, пять, – проговорили на том конце провода. – Минутку… Так… Ага! В 9-м «А» сегодня не будет четвертого урока – учитель заболел.

– Ой как хорошо! – возрадовалась «мамочка». – Я еще и на работу успеваю! Спасибо вам большое! До свиданья!

Повесив трубку, Марина пробормотала:

– Ой как хорошо – учитель заболел…

Тем не менее сей грустный факт наполнял позитивом – и тягучее ожидание укорачивалось, и повода для встречи искать не надо.

Как установили ребятки из «семерки», Света и Маша Шевелёвы обычно не ходят в школьную столовую, а посещают кафе «Березка», расположенное неподалеку, за сквером, на улице Герцена – там работает то ли тетя, то ли бабушка близняшек.

Если Светлана не изменит своей привычке, то «случайное» свидание с нею состоится на нейтральной территории и выглядеть будет совершенно естественно – старшие лейтенанты госбезопасности тоже «хочут немножечко кушать», как выражаются первомайцы…

Глава 4

Январь прошел впустую, я словно отдыхал после Москвы и Подмосковья. А мысли зудят, как надоедливое комарье, нудно и противно, то отдаляясь, звеня на пределе слышимости, то над самым ухом, сверля мозг насквозь.

Словят меня или нет? А что будет, если словят? Спрячут в каком-нибудь «закрытом» городе? Хм. Не худший вариант – в Арзамасе-16 или Челябинске-70 со снабжением получше…

Немного встряхнулся я на той неделе, когда Светланка незаметно для других подбросила мне в сумку записку. В лучших детективных традициях послание требовало, чтобы я не звонил Шевелёвым и делал вид, будто мы незнакомы. Далее шло обещание все объяснить и приписка: «По прочтении сжечь».

Я и сжег. Не подходил к телефону. Не замечал Свету с Машей.

А в душе росла и росла тревога…

Кабинет химии находился ближе всего к столовой, поэтому наш класс занял столики первым, едва грянул звонок, призывающий голодных на большую перемену. Талончик, выданный мамой, я разменял на пюре с парой сочных биточков, салат и чай с рогаликом. Ел вдумчиво, не торопясь, поэтому Жека Зенков и Дюха, делившие со мною столик, испарились к середине трапезы. Зато тут же подсел Володька Лушин, торжественно выставляя перед собой тарелку супа.

– В обед надо обязательно кушать жидкое, – наставительно сказал он. – Полезно для здоровья, и вообще…

Выхлебав полтарелки, Лушин взял деловой тон.

– У меня есть к тебе предложение, – заговорил он, – от которого ты… ну не то что не сможешь, но не должен отказываться.

– Заинтриговал, – усмехнулся я. – Опять политинформацию хочешь на меня повесить?

– Бери больше! – мажорно воскликнул комсорг. – Ну, во-первых, я тебя поздравляю с успехом на ВДНХ, а во-вторых… Я все эти дни пропадал в райкоме комсомола, советовался с ответственными товарищами, и они поддержали мою идею – создать при нашей школе Центр НТТМ!

– О как! – вяло удивился я. Чего-то подобного я ожидал – наш комсорг не упустит шанс нагрузить рядового члена ВЛКСМ общественной работой. А Центр НТТМ мне пригодится – мой Центр, где я сам стану пестовать будущих соратников и помощников.

Один я не справлюсь. Спасать СССР нужно большим, дружным коллективом! Да таким, чтобы не только по мастерским да лабораториям ошивался, а мог бы и на баррикады выйти, если потребуется, оружие в руки взять и – огонь по врагам рабочего класса!