Молчание во благо. Том 1 (СИ) - "doditod" - Страница 56

— Ты подписал себе смертный приговор, — бросил Мирак.

Ямамото пошатнулся. Ужас вспыхнул в его глазах: энергия текла вяло, не повинуясь, оставляя его беззащитным.

Мирак не дал ему опомниться. Перелив энергию из брони в ноги, он рванул вперёд — доски разлетелись в щепки от скорости. Ямамото попытался закрыться, стянув остатки ауры в руки, но защита была тонкой, как бумага. Мирак подскочил, и кулак врезался в челюсть лидера Сумёси-кай с глухим хрустом.

Удар отбросил назад — тело рухнуло на пирс, кровь брызнула изо рта, лицо исказилось болью и неверием. Он дёрнулся, чтобы встать, но Мирак уже возвышался над ним, его тень легла на лидера, предвещая конец.

Каппа и Исикава закричали, ярость смешалась с отчаянием, сердца колотились от страха за лидера, но мощь Инумаки парализовала их. Мирак смотрел на Ямамото с холодным удовлетворением — ледяная смесь презрения и уверенности скрывалась за маской, но ощущалась в каждом жесте.

— Н-не убивай, — прохрипел Ямамото.

— Мы одного ранга, но не равны, — давление ауры Мирака могло пробить броню Ямамото, сдавить его тело, но он сдержался. — Из-за вас две мои префектуры чуть не отдали Камо. Продолжите — вас либо вырежут, либо сделают манекенами для тренировок лекарей. Ваша жажда мести и власти вас же почти и погубила. Думали, я зря приходил тогда?

Все подняли на него дрожащие взгляды.

— Либо подчиняетесь мне полностью, либо шаманы вырежут всех, надеясь, что лидеры у якудза рано или поздно кончатся, — Мирак грубо поднял Ямамото за руку, глядя в его окровавленное лицо. — Что выбираешь: смерть и потеря всего или повиновение с частью власти?

— Я… не хочу умирать, — выдавил тот.

— Тогда твоя жизнь теперь зависит от меня, — отрезал Мирак. — Иначе придут те, кто не станет договариваться. Скажи, Ямамото, есть у тебя связи среди законопослушных, кто купит не огнестрел, а моё проклятое оружие? — спросил он вслух.

— А? Д-да, — Ямамото, слегка опешив, поспешно кивнул. Мирак снял маску, обнажив широкую улыбку. — Тогда давай работать вместе, защищать Канто от чужих шаманов и якудза. Что скажешь?

Конечно он согласился.

* * *

Мирак вернулся в поместье под утро, долго и тщательно поговорив со своими новыми друзьями, чтобы убедиться в их верности.

Последователи, заметив его, низко кланялись — их лица светились благоговением и тревогой: слухи о разгроме Сумёси-кай разлетелись, как лесной пожар.

Все ждали ответа якудза на такую дерзость, но Мирак выглядел бесстрастно.

— Учитель так спокоен, — шептались послушники. — Неужели одолел лидера?

— Мне всё равно, — грустно выдохнула девушка. — Хочу знать, когда он даст нам имена. Пусть моё будет крутым.

Мирак прошёл через ворота и остановился в главном поместье. На низком столе лежал свежий свиток.

— Сестра, что это? — спросил он.

— Ох, Мирак! — встрепенулась она. — Это послание от клана Годзё, доставили на рассвете. Ежегодный аукцион, но отец не ходил — денег не хватало.

Она протянула свиток. Мирак развернул его одним движением и быстро прочёл: через неделю в Токио пройдёт аукцион Годзё с редкими проклятыми артефактами.

— «Редкие проклятые предметы?» — он взглянул на мешок Фудзина. Тот был не слишком полезен ему, так как усиливал техники, высвобождающие ауру из рук. Простой бросок проклятой энергии становился мощнее, а с техникой эффект менялся кардинально. Но для него — почти бесполезно.

— «Удобно для хранения, но можно выставить на продажу. Или отдать последователям?»

Уголок губ дрогнул в лёгкой усмешке. Оставив свиток на столе, он шагнул внутрь.

— Хорошо, схожу, — бросил он.

— Э-э… — сестра вжала голову в плечи. Мирак вопросительно склонил голову. — Просто… у нас мало денег для аукциона.

— Не страшно, — он хлопнул её по голове и погладил, как щенка. Голос звучал спокойно, почти ласково. — Продадим пару клинков и возьмём что-нибудь взамен.

Мирак снова посмотрел на мешок у стола и задумчиво постучал пальцами по дереву. Взгляд стал острым — он уже видел следующий шаг. Приняв решение, он повысил голос, зовя послушников.

Те сорвались с мест, точно кони на скачках: ноги заплетались, дыхание сбивалось, горло пересохло от предвкушения. Они выстроились у стола перед подушками, где развалился Мирак, и замерли, глядя на него с трепетом. Его ряса, запятнанная кровью и пылью, казалась знаменем триумфа.

Послушники едва дышали, сердца колотились так, что эхо, казалось, доходило до него.

— «Остался последний шаг, чтобы свести их с ума,» — подумал Мирак.

— Пускай вы далеко не так сильны, чтобы удостоить каждого из вас именем, но я сделаю это, чтобы вы показали остальным послушникам хороший пример. Отныне я хочу, чтобы вы передавали им мудрость моих записей и наставляли для развития, выбирая тех, кто может пробудить проклятую технику.

Он остановился перед первым — высоким парнем с короткими волосами, чья техника отдачи разрывала врагов их же силой. Положив руку на его плечо, он сжал его, и голос прогудел, как гром:

— Твоё имя — Накрин, «Месть». Твоя сила возвращает удары вдвое сильнее. Ты — мой клинок воздаяния.

Накрин ощутил холодок по спине и жар гордости в груди. Он кивнул, сглотнув, и стиснул кулаки, гася дрожь.

Мирак шагнул к следующему — парню с растрёпанными волосами, чьи взрывные шары сжигали всё. Его глаза горели, дыхание дрожало, ухмылку он едва сдерживал. Господин кивнул и произнёс:

— Ты — Рагот, «Ярость». Твои взрывы — гнев без преград. Стань его воплощением.

Рагот выдохнул, грудь вздулась от восторга, пальцы сжались, словно держали сферу. Имя жгло, как пламя, и он чуть не подпрыгнул.

Третья — девушка с длинными волосами в узле — стояла тихо, но глаза блестели, как у кошки в ночи, сердце билось громко. Тень Мирака накрыла её, и он сказал мягче, но твёрдо:

— Ты — Вокун, «Тень». Режешь врагов из укрытия, оставаясь невидимой.

Вокун опустила взгляд, щёки вспыхнули, но она выпрямилась, сжав кулаки. Имя легло, как плащ.

Последний — крепкий парень с мечом за спиной — едва скрывал нетерпение, лицо сурово, руки дрожали. Мирак сжал его плечо сильнее других, голос стал глубже:

— Ты — Вольсунг, «Ужас». Твои мечи — кошмар врагов. Носи это с гордостью.

Вольсунг ударил кулаком в грудь, лицо озарила дикая радость, выдох застрял в горле.

Мирак отступил, окинул взглядом четверых и кивнул, завершая ритуал. Они ощутили себя выше, сильнее — не просто послушниками, а чем-то большим. Сердца колотились, дыхание рвалось, глаза пылали — они готовы были рвать врагов ради него.

— Рагот, шаг вперёд, — Мирак взглянул на парня с шарами, снял мешок и передал ему. — Он усилит твою технику. Остальным… скоро аукцион Годзё, — добавил он, усевшись на подушки. — Продадим клинки, возьмём нужное. Готовьтесь.

— «А как блестят их глаза — так и рвутся услужить,» — подумал Мирак, и его губы растянулись в тонкой улыбке под восторженными взглядами учеников. — «Скажи я, что за большие заслуги они получат маску, — не переубивают ли друг друга?»

* * *

На следующий день тишина окутала Канто, словно невидимый. Якудза, ещё недавно шумевшие в портах и переулках, притихли: ни выстрелов в Синдзюку, ни криков в Иокогаме, ни шёпота о новых грузах в Тибе. Сумёси-кай зализывали раны, Ямагути-гуми растворились в тенях, а мелкие банды, почуяв перемены, затаились по норам.

Лишь сводки о проклятиях мелькали в отчётах — духи четвёртого и третьего рангов возникали в тёмных закоулках городов, но ученики Мирака уничтожали их с ледяной точностью.

Но в подвале заброшенного склада, где плесень покрывала стены, а свет сочился лишь сквозь щели в досках, собрались остатки иной группировки. На грубом деревянном столе, среди карт и пустых бутылок сакэ, лежал свёрток — потрёпанный, обёрнутый пожелтевшими печатями, источающий густую, зловещую ауру.

Лидер Инагава-кай — невысокий, жилистый мужчина с лысиной и татуировкой змеи, что вилась от шеи к виску — стоял во главе. Его глаза горели холодной решимостью, пальцы сжимали край стола, заставляя дерево поскрипывать.