Молчание во благо. Том 1 (СИ) - "doditod" - Страница 22

— А? — замер Сугуру Гето.

Сёко фыркнула, вытащила из сумки блокнот и ручку, и принялась что-то яростно писать.

— Сиди и слушай, — буркнула она, не поднимая глаз. — Ты чуть не угробил себя, так что теперь я составлю тебе план питания, чтобы ты быстрее восстановился. И попробуй только отказаться — я тебя сама придушу, прежде чем якудза до тебя доберутся.

Гето, сидевший рядом, хмыкнул, а Сатору, развалившись на стуле, лениво добавил:

— Да уж, Инумаки, ты её довёл. Теперь будешь жрать по расписанию.

Сёко проигнорировала их, сосредоточившись на записях. Её голос стал деловым, но с ноткой сарказма:

— Ты не ел почти месяц, так что резко набрасываться на еду нельзя — желудок не выдержит, и ты свалишься с тошнотой или хуже. Надо начинать медленно, но с умом. Вот план: первые дни — жидкости и лёгкие углеводы, потом постепенно добавим белки и жиры. Слушай внимательно…

Глава 5

Переворот

Мирак стоял в тренировочном зале техникума — просторном помещении с потёртым деревянным полом, усеянном манекенами, что источали слабый запах смолы. Полумрак разгоняли тусклые лампы, висящие под потолком, их свет отражался от пылинок, кружащихся в воздухе. Его тело, измождённое двадцатью восемью днями без еды, дрожало под напором собственной воли. Кости ныли, словно протестуя против каждого движения, но он знал: их можно перестроить, сделать прочнее, чем прежде.

Дверь скрипнула, и в зал вошёл Яга — массивный мужчина с суровым взглядом, что пробивался сквозь тень его широкополой шляпы. Он остановился в нескольких шагах, скрестив руки:

— Причина, по которой ты довёл себя до такого состояния… это ведь пакт, так?

Мирак молча обернулся.

— Пакт самопожертвования? Ты улучшил контроль, и сумев пожертвовать здоровьем, сделал себя сильнее через страдания. Но ты будешь восстанавливаться дольше, чем если бы просто пошёл путём современных шаманов — всё же есть адекватные причины, по которым шаманы отказались от таких практик!

Мирак выпрямился несмотря на дрожь в ногах, и встретил взгляд Яги холодными, непроницаемыми глазами.

— Это была подготовка. К следующей тренировке.

— Мда… знал, что не стоило тебе рассказывать, ты слишком эксцентричный.

Взгляд Мирака дал понять, что продолжать отвечать на вопросы он больше не планировал.

— «В культе эту тренировку называли просто — Драконьи кости».

Его разум унёсся в прошлое, в тёмные залы культа драконьих жрецов, где новичков ломали, чтобы перестроить всю их жизнь.

* * *

Тяжёлый запах сырого камня и крови пропитал воздух. Мирак, ещё юный, стоял в шеренге новичков — худощавых, дрожащих фигур, чьи глаза были полны страха и надежды. Над ними возвышались старшие жрецы — массивные, в чёрных рясах, с масками, вырезанными под морды драконов. Их голоса гремели, как раскаты грома — и это было совсем необразное выражение.

— Вы — мусор, — прорычал один из них, его глаза сверкнули из-под маски. — Недостойны даже взгляда наших господ, Драконов. Ваши никчёмные скелеты — хрупкий хлам. Прежде чем приступить к тренировкам мышц, вам нужно в буквальном смысле переделать собственные кости.

Худощавый юноша, ещё не заслуживший даже собственного имени, стиснул зубы, когда старший коротко кивнул, и учеников заставили выстроиться вдоль холодных каменных плит. Жрецы достали склянки с зельем:

— Это яд, сваренный из шипов Драконьей тернии и грудных клеток светлячков, что оставляет трещины в ваших костях — радуйтесь, что это слабая доза. Многие покрывают им оружие и используют в сражениях, чтобы даже минимальные удары причиняли противникам настоящие муки.

Его мутная поверхность переливалась тусклым зеленоватым блеском, а запах напоминал сырую землю. Первую дозу влили в горло соседу — тот ахнул, рухнул на колени, его лицо исказилось от муки. Внутри костей раздался едва слышный треск, словно сухие ветки ломались под ногами: они не рассыпались полностью, а покрылись сетью мелких трещин, оставляя остов хрупким, но цельным.

Затем очередь дошла до него. Жрец поднёс склянку к его губам, и горькая жидкость обожгла язык, стекая в горло раскалённым потоком. Боль вспыхнула в предплечье — острая, пульсирующая, будто сотни крошечных игл вонзились в кость. Он сжал кулак, сдерживая крик. Внутри послышался тихий хруст, словно лёд трескается под ногами.

— Лечить магией нельзя, — прогремел жрец, швырнув ученикам деревянные палки. — Берите и бейте по камням. Ваши кости должны зажить под ударами, иначе они вернутся к прежней слабости. Только так они станут хоть сколь-нибудь пригодны для того, чтобы на них насадились ваши мышцы.

Парень поднял палку, его рука дрожала, но он ударил — раз, другой, третий. Каждый удар отдавался в сломанной кости, но он не останавливался. Другие падали — один за другим, их крики эхом разносились по залу, пока жрецы вбивали их в грязь сапогами, смеясь над слабостью. «Мусор», — повторяли они, и тела ломались, как сухие ветки.

Он бил дальше. Кровь стекала по руке, смешиваясь с грязью, но он держался. День за днём он работал, пока кости не начали срастаться под нагрузкой, становясь плотнее, прочнее.

Из всего потока, подавшихся для изучения ту’ума — нескольких сотен последователей — он остался один. Последний удар по камню расколол плиту, и жрец кивнул, впервые без насмешки.

— Драконьи кости, — бросил он. — Дальше будет ещё сложнее.

* * *

Он взглянул на свои руки — тонкие, ослабленные голодом в теле Масакадо, и подумал:

— «Перестроить это мусорное тело с нуля. Как будто я вернулся в прошлое».

Сёко права — тело истощено, но кости целы. Голодание ослабило тело, и я предполагаю, что это усилит нагрузку на кости. Хотя это требует дополнительной проверки.

В культе ломали кости сразу, но Инумаки готовил их постепенно.

Он знал, что нагрузка их усилит. Поднял палку и ударил по манекену — медленно, но точно, ощущая, как формируются микротрещины. Раньше он даже не понимал, как это работает. Как сломанная ветка может стать крепче?

Однако умы этого мира нашли ответ.

— «Кость перестраивается под нагрузкой. Остеокласты разрушают старую, слабую ткань, убирая ненужное. Остеобласты — строители кости — возводят новую, плотную ткань. Эти клетки берут кальций и фосфаты из крови, выстраивая их в твёрдую решётку, подобно кузнецам, что куют доспехи. Они покрывают трещины минералами, наращивают слои там, где удары оставляют след, делая кость прочнее прежнего. Я считаю, что микротрещины от ударов могут запускать процесс, схожий с тем, что использовался в культе, но это нужно проверить экспериментально».

Дверь зала скрипнула, и внутрь заглянули Гето и Сёко. Они замерли на пороге, их взгляды округлились от увиденного. Мирак, бледный как призрак, с впалыми щеками и дрожащими руками, бил по манекену с упрямством, от которого дрожал воздух. Пот стекал по его лбу, капая на пол, но он не останавливался.

— Он что, с ума сошёл? — выдохнула Сёко, её голос дрогнул от смеси ужаса и неверия. Она сцепила кулаки, шагнув вперёд. — Инумаки, ты еле стоишь! Это безумие, остановись, пока не рухнул!

Гето, стоявший рядом, скрестил руки, его спокойствие треснуло, уступив место беспокойству.

— Это не тренировка, а самоубийство, — сказал он тихо, но твёрдо. — Ты выглядишь так, будто сейчас рухнешь. Что ты хочешь доказать?

Мирак не ответил сразу. Он ударил ещё раз, и дерево треснуло, выпустив облачко пыли. Затем он выпрямился, бросив на них резкий взгляд.

— Даже моя слабость — это мой собственный осознанный выбор.

— Эй, а он может общаться без пафосных фраз? — не вошедший в зал Сатору просто опирался на стену снаружи. Держа руки за головой, он думал только о том, как же легко прошли эти тренировки для него самого. — «Я улучшил контроль, когда смотрел фильмы… или эти вещи никак не связаны?»