Легенды морей (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 7

— Ты ещё глуп, Дор Хадан, — прикрыл глаза амиль. — Разве мы, убивая клиентов в их собственных постелях, думаем о добровольности их смерти?

— Нет, — согласился низарит. — Но ведь мы заставим командора сделать осознанный шаг к жертвенности. А это нечто другое.

— Вот поэтому существует ритуал «извлечения души». Командор Сирота должен отдать свою душу самому сильному и достойному члену нашего Ордена. Как думаешь, это справедливо?

Чуть подумав, Дор Хадан согласился. Так было гораздо правильнее, чем просто перерезать глотку врага над жертвенным алтарём. Мелькнула мысль, а кто достоин такого Дара? Амиль усмехнулся, словно подслушал её.

— Решаю не я, а совет Ордена. Нам важно заполучить Сироту в свои руки, но придётся подождать какое-то время. Вот поэтому и прошу помощь. Когда придёт время, мы должны знать о каждом шаге врага, о чём он думает, где любит бывать, какие у него отношения с людьми, со слугами, кто его враги. Этим ты и займёшься, Дор Хадан.

— Амиль, — вскочил федаин и едва не задохнулся от гордости. — Благодарю за доверие!

— Ступай, юноша, тебе нужно сейчас как можно больше отдыхать. Набирайся сил перед трудной работой.

Дор Хадан поклонился, сделал два шага назад и уже собирался уходить, но запоздалая мысль задержала его.

— А как же быть с клиентом? Мы ведь так и не выполнили заказ графа Абры?

— Помнишь, что я тебе говорил? Где командор, там и клиент, — чётки в пальцах амиля Нофре замелькали быстрее. — Кондотьер Сирота — наша второстепенная цель, но любая из этих мишеней может быть поражена первой. Они всегда рядом, что облегчает нашу работу.

Дор Хадан снова поклонился, и на этот раз его ничего не держало. Он решил побродить по двору особняка, отмечая, насколько здесь стало безлюдно. Хади-Эйл, поставленный на стражу, дремал в тени небольшой будки. Он примостился на низкой скамеечке, вытянул ноги, а спиной привалился к стене, сложив руки на груди. Адди и Шукай самозабвенно дрались между собой на тальварах, облюбовав для занятий площадку за домом. Посмотрев некоторое время за своими братьями, Дор побрёл в свою комнату. Самочувствие его ещё оставляло желать лучшего, да и выпитое вино приятно кружило голову.

Потянулись однообразные дни. Утром его навещала Валита, промывала рану и понемногу держала свои ладони над ней, прежде чем наложить мазь. Федаин всё больше убеждался, что женщина имеет искру Дара, и попытался узнать:

— Ты одарена, Валита?

— Слабо, благословенный воин, — едва заметно улыбнулась она, перевязывая рану. — Я не смогла развить искру в детстве, но и погаснуть ей не позволила.

— Зачем тогда тратишь силы, если мази помогают куда лучше? — удивился Дор.

— Вот поэтому и пробую воздействовать на рану. Человек, занимающийся ремеслом, должен ежедневно трудиться, чтобы не потерять навыки, — пояснила Валита. — Так и я. Слабая чародейка постигла тайны природных зелий и мазей, вложив в них частичку своей Силы.

— Мне твои мази очень помогают, — признался Дор Хадан. — Спасибо.

Женщина кивнула, принимая благодарность и предупредила:

— Через два дня сниму повязку. Самое страшное и тяжёлое миновало.

Так и случилось. От удара чужого клинка остался рубец, как напоминание о беспечности и потере бдительности. Больше такого не повторится, — решил про себя молодой федаин, и, преодолевая стыд, зашёл в комнату Наби-Сина. В его скромном сундуке лежал запасной тальвар и кинжал, который Дор и взял, чтобы начать занятия. Сидеть без движения для него было невыносимой мукой. Попросить чужой клинок ему не позволяла не только совесть. Потеря оружия — самое страшное для настоящего низарита. Уж лучше бы он умер там, в горящем доме. То и дело Дор Хадан ловил на себе насмешливые взгляды братьев, когда вышел во двор и стал понемногу разминать мышцы. Кинжал постоянно норовил вылететь из ослабевших рук, но федаин, сжав зубы, двигался по невидимой линии, отрабатывая каждое движение. Лезвие блестело на солнце и бросало блики на серые стены особняка, отражалось в высоких узких окнах.

И так день за днём, неделя за неделей. С моря стали задувать осенние ветра, волны с каждым разом становились всё злее, со страшной силой ударяя в береговую линию. Пошли дожди. Дор Хадан всё равно выходил на улицу в одних штанах и исступлено махал кинжалом Наби-Сина. Он до сих пор не мог взять в руки тальвар своего старшего брата, погибшего от руки ненавистного кондотьера, и от этого становился ещё злее и резче, не обращая внимания на амиля, который внимательно следил за ним с балкона.

Прошло ещё два месяца. Тонкий снежный покров, лежавший на холмах, истаял, дожди перестали идти, но холодные ветра до сих пор будоражили Скайдру, заставляя горожан усиленно топить камины и печи. От этого едкий и вонючий дым постоянно поднимался в небо над крышами домов. Но свежий ветер очищал воздух, отчего в особняке всегда хорошо дышалось.

Из города вернулся амиль Нофре. Несмотря на большое расстояние от «Шёпота Ветра» до порта, он всегда ходил пешком. Вот и в этот раз бодрой походкой он прошёл через ворота и кликнул Дор Хадана.

— Пойдём со мной, юноша, — сказал старик, и федаин поклонившись, проследовал за ним.

В свою комнату Кафрэн Нофре подчинённых почти никогда не приглашал, за редким исключением. Поэтому у Дора ёкнуло сердце, когда амиль показал ему знаком, чтобы тот входил и закрыл за собой дверь. Сбросив плащ — наставник давно перешёл на одежду жителей Дарсии, но в особняке ходил как и подобает халь-фаюмцу — он сел в кресло и сказал:

— Вернулся кондотьер Сирота. Он пропадал столь долгое время, что я подумал о его смерти. Ведь корабль уже давно стоит в гавани, что вызывало у меня недоумение, куда делся враг. Хвала Богам, этот человек уже здесь.

— Вы его видели?

— Нет. Об этом сказал купленный мною человек. Он постоянно находится в порту и знает куда больше, чем облечённый властью чиновник. Итак, Дор Хадан, с этого дня мы начинаем плести вокруг шеи Сироты крепкую верёвку, в которой он рано или поздно затрепыхается. Первое, что ты должен сделать, привести себя в порядок. Найди Маду и скажи ей, чтобы она постригла тебя и нашла одежду для выхода в город.

— А разве чужая женщина может прикасаться к волосам мужчины? — ужаснулся Дор Хадан.

— Такие вопросы амиль решает единолично, — без тени усмешки сказал Нофре. — Для нашего дела нужно как можно меньше привлекать внимание. Поэтому — да, разрешено. Здесь многие наёмники стригутся очень коротко или вообще бреются налысо. Но мы сделаем из тебя приказчика одного халь-фаюмского купца, который через тебя решает все вопросы по поставке товаров. Будешь крутиться в порту, заводить знакомства с нужными людьми. Узнай про командора Сироту всё, а потом мы нанесём удар. Вдруг повезёт, и ты встретишь виконта Агосто.

— Амиль, а что мне тогда делать? Убить его?

— Если ситуация будет благоволить — то убей, — немного подумав, ответил Кафхэн Нофре. — В ином случае даже не приближайся к нему. Найми мальчишек за пару мелких монет, пусть следят за клиентом. Потом решим, как поступить.

— Я всё понял, уважаемый амиль, — поклонившись, Дор Хадан вышел из комнаты и пошёл искать Маду.

Женщин в «Шёпоте Ветра» было не так много: две кухарки, лекарка Валита, та самая Мада, о которой говорил амиль, и ещё одна пожилая неразговорчивая тётка. Кроме кухарок остальные убирались в комнатах, стирали и штопали мужскую одежду. Были ещё две девицы из рабынь, их служба относилась к разряду самых низких и грязных — ублажать воинов-низаритов. Жили они в самом дальнем крыле особняка с отдельным входом, но даже при таком положении братьям не дозволялось бесчинствовать. Амиль следил за этим очень строго. Были определённые дни для посещения. За нарушение следовало наказание. Мужчина, в первую очередь, должен закалять своё тело в тренировках и быть готовым умереть в бою, а не страдать без женского доступного тела.

Надо сказать, Дор Хадан ещё никогда не пользовался услугами рабынь, хотя несколько раз сталкивался с ними на внутреннем дворе. Судя по довольному виду, они нисколько не переживали из-за своего статуса, даже намекнули молодому федаину, что не прочь с ним развлечься. Тот страшно краснел. Не говорить же им, что в его жизни не было ни одной женщины. Но сейчас, когда Дор отшатнулся от бездны, появилось странное желание после беспокоящих снов пойти в соседнее крыло и принять предложение девок. Пусть вдвоём его ублажат, они же сами предлагали!