Легенды морей (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 5

Хотелось уже увидеть, как выглядит гостинца с мебелью, но дробный стук молотков на втором этаже, какое-то громыхание намекали, что ещё рановато думать о запуске этого объекта.

— Где вы отдыхаете и спите? — спросил я капитана Тилля, когда вышел на улицу.

— В конюшне. Там просторно, да и рабочим не мешаем, — ответил кондотьер. — Навезли сена, сколотили полати, никто не жалуется.

— Что с питанием?

— Первый раз вижу, как заказчик беспокоится о наёмниках, — улыбнулся Рудо. — Обычно он платит определённую сумму на продукты, а ты вертись, как хочешь. Нет, эрл Игнат, здесь всё нормально, даже очень. Ваша жена сразу сказала, чтобы мы договорились с близлежащим трактиром, где нам будут готовить еду. Оплата за неё идёт отдельно, и сразу хозяину. Я вообще в это дело не лезу. И знаете, сразу гора с плеч упала. Кормёжка кондотты — это самое больное место.

— Вы еду забираете из трактира или туда питаться?

— Посылаю парней. Мне не понравилось, что часть бойцов уходит с поста, чтобы набить животы. Здесь чужой город, люди разные бывают. Да и вином могут баловаться, а я пьяных солдат во время службы не выношу. Рокана рядом — утоплю к чёртовой матери.

Такой подход мне понравился, и со спокойным сердцем за гостиницу я отправился в гости к префекту центрального округа. Наша кавалькада покинула порт и неторопливо направилась в центр города, где находилось здание магистрата. Когда миновали рыночную площадь, едущий рядом со мной Наби-Син внезапно напрягся, крепко сжимая поводья лошади.

— Скажи, командор, а ты точно уверен, что мои друзья, которых вы убили в Натандеме, на самом деле мертвы?

— Ты о чём, Наби? — удивился я, но по сердцу заскребли кошки.

— Мне кажется, я видел в толпе человека, похожего на моего помощника Дор Хадана, — медленно ответил низарит. — Если это он, я должен доделать то, что не сделали твои бойцы. Как бы тяжело для меня это ни было.

Глава 2

Оживший призрак

Дор Хадану, можно сказать, повезло трижды. Боги любят число «три» и редко дают смертному лишний шанс. Молодой низарит выжил после страшного удара клинка, очнулся и выполз из занявшегося огнём дома, кашляя и выплёвывая внутренности от едкой алхимической гадости, с помощью которой напавшие устроили пожар. Это было вторым везением.

Дальнейшее для Дор Хадана происходило, как во сне. Он зажал рукой рану в боку и, пошатываясь, стал уходить от полыхающего жилища. Огонь поднялся выше крыши и с гудением метался из стороны в сторону; где-то бил тревожный набат. Тени людей метались по улице, и низарит то и дело прислонялся к шатким заборам, чтобы его не заметили. В какой-то момент ноги у него отказали, он рухнул на землю, больно ударившись подбородком о слежавшиеся комья грязи. Полежав некоторое время, Дор Хадан пополз, удаляясь всё дальше и дальше от места, где погибли его боевые товарищи. В голове билась только одна мысль: добраться до Скайдры и рассказать о произошедшем амилю[1] Кафхэну Нофре. Самое обидное, он так и не понял, кто ворвался в дом и перебил низаритов. А ведь амиль потребует подробности.

Поэтому сжав зубы, молодой наёмник-убийца полз и полз, пока не скатился в какой-то овраг, на дне которого протекал зловонный ручей. Перемазавшись в грязи, глине и нечистотах, он сумел подняться наверх, и вскоре уже был в густом лесу. Там Дор Хадан осознал, что самое трудное позади, и потерял сознание. Очнулся от странного скуления. Шершавый язык какого-то животного облизывал его лицо. Низарит открыл глаза и увидел стоящего рядом большого пса, лохматого, со сбитой шерстью на боках и животе. За ним полукругом выстроились ещё несколько шавок поменьше. Они ждали, когда вожак вцепится в горло человека, насытится горячей кровью и плотью, после чего им тоже могло что-то перепасть.

Рука Дор Хадана медленно поползла под одежду, где был спрятан узкий изогнутый нож, который, к счастью, враги не обнаружили. Пёс зарычал, обнажая желтоватые клыки. Он почувствовал угрозу, наклонил лобастую башку — и неожиданно отпрыгнул в сторону. Вся стая сорвалась с места и унеслась в лесную чащобу. Низарит вздохнул с облегчением. Бродячие собаки по своей наглости и злости ничуть не уступают волкам. Непонятно, что их испугало. Дор Хадан сразу перестал об этом думать, провалившись то ли в беспамятство, то ли в сон. Он проспал долго и чувствовал себя гораздо лучше. Тем не менее с раной надо было что-то делать.

Как только солнце поднялось выше и стало пригревать, молодой наёмник соскрёб с нескольких деревьев смолу и наложил её на рану, которая перестала кровоточить, и это было хорошим знаком. Он оторвал от одежды длинный лоскут и перевязал бок. Утомившись, долго сидел, прислонившись к стволу огромного дерева, периодически впадая в дрёму. Крови Дор Хадан потерял много, следовало аккуратно двигаться, чтобы не повредить рану.

Передвигаться пришлось мелкими шажками, да ещё хотелось пить. Очень. В горле стояла противная сушь пополам с противным запахом желчи, которую он выблевал ночью. Повезло найти ручей с чистой водой только к вечеру. От радости Дор Хадан напился так, что живот раздуло. Пока совсем не стемнело, он промыл рану и снова перевязался выстиранной тканью. Наставники хорошо научили его обходиться подручными средствами в случае ранения и всегда твердили, что самый опасный враг — это грязь.

Дор Хадан шёл на север по ночам, логично рассудив, что днём с его внешностью соваться в деревни очень опасно. Запросто прибьют чужеземца. Поэтому как только наползал утренний сумрак, он прятался в кустах или подходящем овраге, отсыпался, набираясь сил. А вот с едой было плохо, спасали только ягоды. Через несколько дней живот уже сводило от нестерпимой боли. В его положении, когда в руке только небольшой нож, даже заяц представлял угрозу. Тем не менее однажды низариту удалось поймать змею и сожрать её, предварительно пожарив в углях костра. Да, огонь Дор Хадан разводить умел, и сделал это сразу, как только немного окреп.

Передвигался он вдоль основной дороги, изредка делая крюк, чтобы обойти какую-нибудь стоящую на тракте деревушку. Днём было очень оживлённо. Крестьянские обозы, всадники, куда-то спешащие, кареты, войсковые подразделения — все они шли или в Натандем, или в Скайдру. Дор Хадан свой третий шанс использовал сполна, и через двенадцать дней с облегчением разглядывал стены «Шёпота Ветра», где находилась резиденция низаритов. К особняку он решил идти испытанным способом: ночью. Его путь лежал с заросшего кустарником холма мимо слободки, где можно запросто нарваться на бандитов. Позволить себе умереть на пороге спасения мог только идиот или слишком нетерпеливый юнец. Дор Хадан таким уже не был, и поэтому терпеливо ждал, хотя смертельно устал. Да и рана давала о себе знать. Он приложил все силы, чтобы избежать процесс воспаления, но не очень удачно. От начинающегося жара Дор Хадан начал слабеть.

Одиннадцать ударов колокола городской ратуши возвестили, что время близится к полуночи. Проверив, на месте ли нож, Дор Хадан неслышно скользнул вниз, старательно выбирая место, куда поставить ногу, чтобы не поскользнуться — песчаные осыпи тоже иногда коварны, а при его ране так и вовсе сулят большие неприятности.

Впервые в жизни низарит чувствовал себя беспомощным, пробираясь по пустым улочкам с единственной мыслью — не нарваться на неприятности. Прячась в тени заборов, он то и дело замирал, когда его чуяли собаки и начинали яростно лаять, поднимая тревогу по всей слободе.

Ему опять повезло. То ли ночные разбойники все разом подались в Скайдру грабить запоздалых горожан, то ли решили сегодня отоспаться, но Дор Хадан добрался до ворот «Шёпота Ветра» без приключений и едва не заплакал. У него уже не оставалось сил поднять руку и постучать по воротам. Но пересилив себя, вытащил нож и его рукоятью несколько раз врезал по оббитой железом калитке.

— Кого там черти принесли? — раздался гортанный голос с лёгкой хрипотцой.

— Адди, это я! — прошептал Дор Хадан, но ему показалось, что он сказал достаточно громко. — Открой дверь!