Хорошие девочки тоже лгут - Макманус Карен - Страница 5

А я даже не могу поднять взгляд на свою собеседницу. Положив меню на столик – осторожно, чтобы не опрокинуть мерцающую между нами свечу, – я беру стоящий справа стакан воды и жадно выпиваю половину. Ребекка, все так же глядя на меня, сжимает ножку бокала с вином.

– Кто ты? – наконец интересуется она.

– Лиам Руни. Сын Люка.

– Сын Люка? Но тебе же не…

– Пять лет? Нет, и уже давно.

Я делаю еще глоток воды, но в горле так пересохло, что это не помогает.

– У тебя есть младший брат или…

– Нет. Я единственный ребенок.

Ребекка склоняет голову набок. Я почти вижу, как работает ее мозг, пока она сравнивает сидящего напротив семнадцатилетнего подростка с фотографией из детского сада, которой Люк поделился с ней во время общения на сайте знакомств.

И с самим Люком. Сходство поразительное. Те же растрепанные золотисто-каштановые волосы и ярко-голубые глаза, а улыбка, от которой на щеках появляются ямочки, словно обещает, что я вот-вот раскрою какой-то важный секрет. У нас с отцом открытые лица, которые привлекают людей, и он в полной мере этим пользуется.

– А как насчет… – Ребекка настороженно замолкает.

– Рака? У меня его нет и никогда не было. Я не лечусь в детской больнице в Бостоне. Нет никакой экспериментальной операции, которая могла бы спасти мне жизнь, будь она покрыта страховкой. – Я допиваю остатки воды и добавляю то, ради чего сюда пришел: – Значит, вам незачем давать деньги моему отцу.

– Он не просил… – начинает Ребекка и поджимает губы. – Понимаю. Хочешь сказать, он попросит.

– Как и всегда.

Пока я рос, то порой задавался вопросом, как отец обеспечивал себя, даже не пытаясь притворяться, что работает. Впрочем, в то время меня это не касалось. Мама с Люком развелись, когда я был совсем ребенком. И после того, как он в один из выходных отвез меня в Вегас, чтобы жениться на женщине, с которой едва познакомился, и потерял из виду на целых шесть часов – вместе с ее четырехлетней дочкой, – мама запретила ему ко мне приближаться.

Люк не спорил, и мы с мамой больше десяти лет жили счастливо вдали от него в Мэриленде. Время от времени он просил у нее денег; мама всегда удаляла эти электронные письма, отделываясь небрежным «Исключено». Для меня Люк был сродни карикатурному персонажу – некий отец-негодяй, не давший сыну ничего, кроме собственной внешности.

Но полгода назад мама погибла в автомобильной катастрофе, и весь мой мир рухнул.

Прежде я не знал, что такое горе. Ни разу не терял столь близкого и любимого человека и не мог себе представить, как дальше без нее жить. Несчастье полностью сломило меня, и я даже не особо переживал, когда судья передал опеку надо мной Люку.

Я не спрашивал, почему он согласился меня взять, и лишь недавно задумался, что, возможно, отказ вызвал бы слишком много проволочек и ему пришлось бы еще больше времени торчать в зале суда.

– Сколько я переписывалась с тобой? – сухо спрашивает Ребекка.

– Только после приглашения на ужин, – признаюсь я.

На профиль Люка в «Рождении любви» я наткнулся случайно: телефон разрядился, и я взял его ноутбук, чтобы узнать погоду. Он не вышел из аккаунта, и на экране все еще высвечивалось окно чата. Поняв, что это сайт знакомств, я чуть не выключил ноутбук. Меньше всего мне хотелось совать нос в личную жизнь отца. Но потом взгляд зацепился за фотографию, с которой улыбался я – еще детсадовский ребенок, во рту которого не хватало зубов. «Не знаю, как я буду жить, если его потеряю», – писал Люк какой-то женщине, предшественнице Ребекки. Несколько раз прочитав весь их разговор, я в полной мере осознал, что отец использовал меня в качестве приманки.

Через два месяца после переезда к Люку горе сменилось оцепенением, и я жил словно во сне. Долгое время все вокруг казалось слишком унылым, так что я сперва даже не узнал эмоции, нахлынувшие на меня горячей волной.

Потом осенило: это ярость.

Приятно, что меня вновь хоть что-то взволновало – пусть даже осознание того, что мой отец мошенник и подлец. И я решил как-то поправить ситуацию.

Вот только не думал, что стану испытывать такую неловкость.

– Я чувствую себя полной дурой, – признается Ребекка, убрав руки от бокала с вином. – Хочется думать, что я не дала бы ему денег, но… кто знает. Он умеет убеждать. – Заметив мой кивок, она уточняет: – Люк и раньше так делал?

– Несколько раз. – Насколько мне известно.

– Ему место в тюрьме, – с горечью говорит Ребекка.

Вы можете выдвинуть обвинение. Я пришел сюда отчасти затем, чтобы предложить ей такой выход. Пусть притворится, что сегодняшнего вечера не существовало, и продолжит переписываться с Люком. Даст ему возможность самому себя утопить. Я, конечно, не эксперт, но ведь его поведение совершенно незаконно, верно? Так пускай гниет в тюрьме. А я тем временем постараюсь убедить маминого брата, дядю Джека, досрочно завершить работу в организации «Врачи без границ» и вернуться домой.

Однако теперь слова застревают в горле. Дело вовсе не в преданности отцу, и все же… что-то меня останавливает. «Он отдал мне лучшую часть себя, – говорила мама, когда ее подруги смешивали Люка с грязью. – Подарил Лиама, так что я буду к нему снисходительна». Трудно сказать, какого поступка она ждала бы от меня сейчас.

Прежде чем я успеваю все как следует обдумать, Ребекка начинает собираться.

– Наверное, мне нужно тебя поблагодарить, – замечает она, хотя в ее голосе нет и намека на признательность. Вполне ожидаемо. Вероятно, эта женщина уверена, что сын пошел в отца. Впрочем, несколько смягчившись, она добавляет: – Я ухожу. Давай куплю тебе что-нибудь навынос?

Господи, нет. Не хватало еще, чтобы она тратила на меня деньги. Убраться бы отсюда поскорее.

– Ничего не нужно, спасибо. И… простите.

– Тебе не за что извиняться. – Ребекка поднимается на ноги. – Кроме несчастья родиться сыном Люка Руни. – Чуть помедлив, она уточняет: – Как тебя зовут? Лиам, ты сказал?

– Да.

Достав из сумочки кошелек, Ребекка кладет на стол рядом со своим бокалом двадцатидолларовую купюру.

– Что ж, удачи, Лиам. У меня такое чувство, что она тебе понадобится.

Глава 4

Лиам

Я многое помню о Вегасе.

Помню, как меня, пятилетнего мальчишку, пугали шум и яркий свет. Помню, что мне понравилась Джейми Куинн, женщина, с которой мы познакомились возле бассейна. Потом их с Люком поженил мужчина, изображающий Элвиса, и скучающий фотограф вручил Джейми пару полароидных «семейных снимков». Одну фотографию она спрятала в сумочку, другую отдала мне. Я сохранил ее до сих пор. Единственная фотография, на которой сняты вместе я и Люк. Остальные в какой-то момент отправились в мусор.

Помню я и гостиничный номер. Нам с Кэт, дочерью Джейми, дали кучу подушек и одеял и велели построить в ванной крепость. Кажется, там мы и спали.

На следующий день Джейми отчего-то оставила нас на Люка, а потом и он решил куда-то уйти.

– Присмотри за сестрой, – велел он, пряча покрасневшие глаза под солнцезащитными очками. – Я быстро.

Я пробормотал, что она мне не сестра, когда дверь за ним уже закрылась.

В пятилетнем возрасте время не имеет особого значения, но Люк определенно «быстро» не вернулся. Заскучав, я включил телевизор, и мы немного посмотрели мультики. Потом начался какой-то мультсериал под названием «Песочница с привидениями». Я его раньше ни разу не видел, а Кэт отпрянула от телевизора, как от огня.

– Ненавижу этот мультик, – заявила она и выскочила за дверь.

Не зная, как быть, я последовал за ней. Оказавшись в коридоре, мы… пошли вперед.

До сих пор не верится, что мы столько времени бродили сами по себе. Наверное, люди, попадавшиеся нам по пути, думали, что наши родители где-то рядом, либо же им просто не было дела до двоих детей. Поначалу мы веселились и наслаждались бесплатной едой, но вскоре, покинув привычный отель, безнадежно заблудились. Испугавшись, я схватил Кэт за руку и не выпускал ее ладонь, даже когда моя собственная онемела.