Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом - Кирицэ Константин - Страница 42

Трещин этих никто не видел — пришлось поверить на слово.

— А как же веревка? — спросила Лучия. — Не пропадать же такой ценной вещи.

— А она и не пропадет, — успокоил ее Урсу.

— Даже представить не могу, как ты ее оттуда достанешь, — сказала Мария.

— Увидите. Потерпите немного.

Урсу сделал узел, отошел от скалы, несколько раз повертел самодельным лассо над головой и внезапно бросил в сторону выступа. Веревка развернулась в воздухе, петля расширилась и, падая, зацепилась за выступ скалы. Урсу натянул веревку, затем отпустил ее. Веревка скользнула вдоль скалы, и конец ее опустился к ногам чирешаров.

— Я готов, — объявил Урсу. — Вы только не волнуйтесь, опасности нет никакой.

И все же у ребят сжалось сердце.

Силач, поднявшись на цыпочки и вытянув руки, ухватился за веревку, затем, подтянувшись, резким движением тела оторвался от стены и уперся в нее почти в горизонтальном положении ногами. Медленно и уверенно стал он подниматься по стене. Она была настолько гладка, настолько лишена каких-либо выпуклостей, что он мог подниматься вверх только таким опасным и неудобным способом. От напряжения ныло тело, особенно плечи. И все-таки это была игра, привычное упражнение по сравнению с тем, что предстояло ему выдержать на каменном выступе. На стене не было ни щербинки, ни трещинки — ничего, что могло бы облегчить ему подъем.

Наконец он достиг выступа. Обхватив его левой рукой, он отпустил веревку. Ноги нашаривали самую что ни есть незначительную выемку в гладкой стене, но все было тщетно. Тогда он обхватил выступ обеими руками и повис. Надо спешить, пока есть еще силы для последнего рывка: ведь он задумал безумный, но единственно возможный план, как добраться до орлиного гнезда.

И вот ребята стали свидетелями самого невероятного акробатического номера, который им довелось когда-либо видеть. Урсу обхватил выступ руками и, держась за него, вытянулся во весь рост и затем стремительно забросил ногу кверху, сделав «свечку», и выпрямил руки — теперь, казалось, вся тяжесть тела, все равновесие держится на кончиках пальцев. Великан стоял во весь рост параллельно гладкой скале, но… вниз головой. Носки его нащупали край выемки и зацепились за нее. Первая опасность миновала. Теперь, отдышавшись немного, чирешар готовился к последнему и самому безрассудному в жизни поступку.

Зацепившись носками за край выемки, он оттолкнулся руками от выступа и, согнувшись стальной дугой, повис без всякой опоры в воздухе… Ребята застыли, девушки закрыли глаза в ожидании страшного падения. Но вопреки всем законам притяжения, тело Урсу, вместо того чтобы полететь вниз, мощным рывком взвилось к основанию выемки, а носки оторвались от края в тот самый миг, когда руки ухватились за него. Урсу медленно подтянулся, повернулся и уселся на край выемки, словно на удобнейшую скамейку. Улыбнувшись, он мазнул рукой зрителям, потом подождал несколько мгновений, стараясь унять волнение и страх, которые только теперь подступали к сердцу.

Как обычно бывает на акробатических представлениях, зрители испытывали куда большее волнение, чем сам акробат. Каждому из чирешаров приходили на ум суровые слова, чтобы осудить безрассудный поступок товарища. Только Тик, не раз наблюдавший диковинные упражнения силача на брусьях и трапеции, сохранял некую видимость спокойствия. Он первый и обратился к победителю:

— Ты переплюнул всех акробатов, Урсу! Жаль, нет у меня аппарата.

Великан махнул рукой и сразу же исчез в углублении.

Отверстие было небольшим. Урсу легко обследовал его даже без помощи фонаря. Он ощупал стенки, каждую выемку, каждую выпуклость, затем гладкий пол и неровный потолок. Нигде ничего таинственного, ничего увлекательного. Только где-то в углу виднелась сводчатая выемка. Урсу вынул фонарь и направил луч в это странное и как бы зыбкое пространство. Он вгляделся в него и вскрикнул от удивления…

…Дан полежал немного на траве, постанывая и утешая себя как мог, а потом решил, что несколько движений ему не повредят. С трудом поднявшись на ноги, он сделала два-три шага. Тело ломило, особенно ноги. При каждом шаге ему казалось, что его сверлят десятки буравов, от подошв до пояса тело обжигало неутихающее пламя.

Палатки были расположены позади скал в тенистом оазисе. Лежать тут было слишком прохладно. Даже Цомби этот холодок пришелся не по вкусу. Он обнаружил где-то на плато солнечное пятно и отправился туда греться. Увидев, как он блаженствует, Дан нетвердыми шагами побрел к нему. Но как только он дошел до солнечной лужайки, он почувствовал, что силы оставляют его, и беспомощно брякнулся рядом с кустом. Уверенный, что силы его иссякли и ему все равно не сдвинуться с места, он поудобнее вытянулся и стал нежиться в теплом солнечном луче. Но полоса света вскоре погасла, и на круглом, как дно ведра, плато снова стало прохладно.

Незадачливый чирешар закрыл глаза и мысленно обратился к друзьям, которые, конечно, помогут ему вновь добраться до палаток. Кругом царила тишина. И вдруг Дан услышал голоса. Он насторожился. Цомби тоже. Голоса приближались. Чужие голоса, незнакомые. Тут Дан припомнил, что куст, позади которого он свалился, стоит на самом краю глубокого ущелья. Кто же мог проходить по этому ущелью? Кто? Голоса звучали всё ближе. Сделав знак собаке, чтобы она не шумела, Дан повернулся лицом вниз, и, просунув голову сквозь ветки куста, оглядел дно ущелья. Слева спускались двое: высокий горец с острым большим носом и хилый, тщедушный человек — по всему видать, лесоруб. Внезапно человек остановился перед могучим чабаном.

— Ну, Кырлан, долго ты будешь скрытничать? Я разве болтун какой? Разве ты слышал, чтобы я о чем проболтался? Скажи, как было дело с той девчонкой! Они что, и впрямь ее сцапали?

— Ну и дубина! — огрызнулся чабан, слегка оттолкнув человечка. — Вот уже два дня ты ко мне пристаешь. Я же сказал, что ничего такого не было, а ты все лезешь.

— Ты же сам говорил, что какая-то девушка в белом платье…

— Ей-богу, доведешь ты меня. Когда я такое тебе говорил? — рявкнул чабан. — А если и говорил, что с того? Хочешь довести меня до беды?

— Ну вот, теперь злишься, — отступил человечек. — Слухи ходят всякие. Ты же сам поначалу так говорил…

— Слушай, еще раз повторяю: ничего подобного не было. Ну-ка посмотри мне в глаза! Если я узнаю, что ты сболтнул кому…

Больше Дан ничего не расслышал, как ни напрягал слух. Двое мужчин удалились, а Дан остался сидеть с открытым ртом и вытаращенными от ужаса глазами. Он подождал несколько минут, пока путники отошли на достаточное расстояние, потом с трудом поднялся на ноги и изо всех сил пустился бежать по направлению к высокой скале. Хотя это болезненное передвижение с остановками на каждом шагу едва ли можно назвать бегом, но для Дана это был самый мучительный бег в его жизни.

Урсу, улыбаясь, вышел из маленького грота. Ухватившись руками за край выемки, он медленно вытягивал ноги, пока не коснулся ими верхнего конца выступа. План спуска он продумал хорошенько заранее. Упершись ногами в выступ, он внезапно отнял руки и скользнул вниз. В то мгновение, когда голова его поравнялась с выступом, он протянул руки и повис на нем. Самое трудное было позади. Теперь надо было спасать веревку. Достав из кармана моток шпагата, он привязал его конец к петле, а затем весь моток перебросил через вершину скалы. Теперь любой снизу одним рывком мог освободить петлю и всю веревку.

Великан легко спустился, скользя по веревке. Ступив на землю, он не удержался и вздохнул с облегчением:

— Трудновато было. Но ничего, все в порядке…

— Самоубийцы! — крикнула ему Лучия. — Ты хоть нашел что-нибудь?

— Нашел, — таинственно ответил Урсу. — Но сперва давайте снимем петлю.

— Это значит, что ничего особенного ты не нашел, — невесело заметил Виктор.

— Отчего же? Нашел орлиное гнездо. Даже птенцы там лежат, еще совсем голенькие, бедняжки…

— А вход? — нетерпеливо спросил Тик.