Телохранитель Генсека. Том 1 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 44

Пока постовые не очухались, я бегом ринулся в тускло освещенный служебный тоннель.

Добежал до ближайшего поворота. Достал железнодорожный ключ, так называемый «ключ от всех дверей». Разумеется, он открывал не каждый замок, но с техническими и служебными помещениями справлялся отлично. Я нашел в стене неприметную дверцу — штырь ключа вошел в паз замка как родной — провернул и рванул на себя ручку.

Захлопнув дверь, поставил на защелку и прислонился спиной к холодному металлу. За дверями, по коридору раздался топот ног. Бежало несколько человек. Видимо, горе-милиционеры вызвали подмогу.

У меня было два варианта: пересидеть здесь, пока погоня уйдет в другую сторону. Или же искать выход и выбираться. Пожалуй, второе будет получше. Если сейчас сообразят, что я ушел, вызовут проводника с собакой. И там уж стесняться не будут, будут стрелять — возможно, на поражение.

Благо, я попал не в изолированное помещение, а потому смог идти дальше. Минут пятнадцать блуждал по коридорам, пока не наткнулся на шахту, ведущую вверх. Скобы оказались старыми — видно, что давно не пользовались этим проходом.

Я полез вверх, рискуя сорваться. Проверял каждую скобу, прежде чем схватиться за нее рукой. Путь наверх казался бесконечным. Но все когда-нибудь кончается — и я наконец-то добрался до крышки люка. Уперся руками в стены шахты и изо всех сил надавил спиной на люк. Молился, чтобы на нем ничего не стояло.

Мне повезло — крышка сдвинулась и отошла в сторону. Я нажал сильнее, и она со звоном опрокинулась.

Вылез в маленьком коридорчике. Позади меня возвышалась стена, а широкий выход впереди закрыт решеткой. Это был погрузочный бункер. Сюда загоняли машину, сверху открывались створы бункера и ссыпался груз. Посмотрел наверх — мне снова повезло — бункер был открыт!

Допрыгнуть не получилось, слишком высоко. Я подошел к решетке. Замок старый, крепился на проржавевшей дужке. Несколько сильных ударов ногой — и замок отвалился. Правда, вместе с решеткой. Я вышел и осмотрелся.

Тупик грузового двора. Грязный, загаженный, заваленный мусором, старыми ящиками, разбитыми бочками. Взобрался на гору хлама, спрыгнул на другую сторону забора. И оказался на знакомой улице. Вешняковский тупик. Эта улочка примыкает к Кусковскому лесопарку. Теперь аккуратно добраться до деревьев, и там по дорожкам выйти к остановке электрички.

Как мог, привел в порядок одежду. Вымазался, конечно, с ног до головы.

Сел в электричку, но не расслабился, а, на всякий случай, сначала прошел по всем вагонам. Пассажиров было немного, и никто из них не обращал на меня внимания. Разве что какая-то фифа брезгливо подумала: «Алкаш вонючий».

Решил не рисковать, вышел на остановке «Серп и Молот». Лефортово.

Вскоре ноги сами привели меня к знакомой двери. Нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась, и я услышал знакомый голос:

— Владимир Тимофеевич, а вы здесь как⁈

Глава 20

Алевтина смотрела на меня растерянно, все еще держась за ручку двери. Представляю, каким я предстал перед ее глазами. Бомжара грязный, да и только.

Она была такой милой, такой домашней и уютной в цветастом фланелевом халате и косынке в горошек, из-под которой выбивались светлые локоны. На поясе повязан белый фартук, через плечо перекинуто полотенце. Ну просто классика жанра — жена встречает усталого мужа с работы.

Я отогнал от себя ненужные мысли, вспомнив о жене и дочках. В голове всплыла строчка из песни Высоцкого: «…был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин».

Аля смотрела на меня округлившимися глазами, в которых плескался немой вопрос.

— Пустишь? — спросил ее.

Она спохватилась:

— Конечно! Заходи. Что случилось⁈ Да проходи ты уже, что стоишь.

Аля схватила меня за рукав и затащила в квартиру. Я тут же захлопнул дверь, закрыл на все замки, навесил цепочку. Игнорируя удивленно взлетевшие брови хозяйки квартиры, прошел в прихожую, рухнул на табуретку и прислонился к стене. Глаза сами закрылись. Когда я спал последний раз? Не помню.

Алевтина присела на корточки рядом со мной.

— Володечка, бедненький, ты цел? — шептала Аля, ощупывая мое лицо, плечи, руки. — Ничего не сломано? Скажи, где болит?

Я открыл глаза, с улыбкой посмотрел на нее. Ее забота была приятна, согревала и успокаивала. И то, что она оказалась сейчас здесь, в новой квартире, а не в Капотне, большая удача для меня.

— Так, Алевтина, выключай медсестру. Просто налей мне воды. И где у тебя телефон?

Я осмотрелся. Аля уже привезла мебель в новую квартиру. В зале еще были видны коробки, а на кухне уже стоял собранный кухонный стол, на нем стопки посуды. Обычный беспорядок, неизбежный при любом переезде.

Аля метнулась на кухню, зажурчала вода. Быстро вернулась назад, сунула мне в руки стакан воды. Я в три глотка осушил его.

— Телефон, — напомнил застывшей напротив Алевтине.

Она ойкнула и, всплеснув руками, убежала — на этот раз в зал. Телефон несла минут пять, провод путался в коробках и узлах, в одном месте оказался обмотанным вокруг ножки большого обеденного стола. Аля сначала снимала со стола узлы с постельным бельем и одеждой. Потом двигала стол, освобождая телефонный провод.

— Алевтина, просто выдерни штекер из телефона и освободи провод, не таская за собой аппарат, — посоветовал я, устав ждать.

— Володя, ну ты скажешь тоже, — крикнула она из зала. — А как ты звонить будешь? У меня паяльника нет, провод же назад припаивать надо будет. И отвертки тоже нет, чтобы аппарат раскрутить.

Я прикусил язык. Совсем забыл, что корпус советских телефонных аппаратов был намертво посажен на болты. Хорошо хоть, что сам провод был таким длинным, для семьдесят шестого года это несвойственно. Надо будет поинтересоваться, кто раньше жил в этой квартире. Длинный телефонный провод — это признак высокого статуса бывшего владельца. Вспомнилось также, что до 1980 года сами телефонные аппараты считались собственностью телефонных станций.

Надо быть аккуратнее с мелочами, особенно, в быту. Расхожая фраза, но верная: «Дьявол кроется в деталях».

Усталость накатывала волнами. Вытянул ноги и опустил руки вдоль тела. Ладони саднило. Поднял руку, посмотрел. Кожа на ладони содрана — когда это случилось, сейчас не вспомню под угрозой расстрела. Слишком быстро происходило все в метро. Скорее всего, когда поднимался по лестнице, или когда упирался в стены шахты, пытаясь спиной сдвинуть крышку люка.

— Володя, может умоешься? А я одежду заштопаю. Я хорошо штопаю, даже незаметно будет. Вон на брюках какая дыра, — Алевтина присела рядом, погладила меня по бедру, потрогала вырванный клок ткани, приложила его к дыре на брюках. — Так что стряслось?

— Аля, сейчас слушай меня внимательно. Давай договоримся на будущее. Впредь ты обращаешься ко мне только на «Вы», и только «Владимир Тимофеевич».

— Подумаешь, ну и ладно, — она встала, сунула мне телефонный аппарат и отошла к противоположной стене. Обиженно надув губы, сложила руки на груди.

— Аля, ты зря обижаешься. Просто если ты по привычке обратишься ко мне на службе «Володя», или, еще хлеще — «Володечка», то будут большие проблемы. И у тебя, и у меня, — я буквально на пальцах объяснял ей элементарные вещи. — А привычка — вторая натура. Сейчас я сделаю несколько звонков. Возможно, сюда приедет Рябенко и еще кто-нибудь из следственного управления Комитета. Поэтому веди себя так, будто я тебе совершенно посторонний человек. Просто коллега по работе. Поняла? А теперь быстро переоденься, скоро сюда приедет начальство.

— Я же не дура, — буркнула Аля. — Звоните давайте… Владимир Тимофеич!

Она ушла в зал, но проходить дальше в комнату не стала. Я набирал номер Рябенко, наблюдая, как она переодевается. Вот ведь зараза!

Александр Яковлевич ответил сразу. Я рассказал ему о слежке в метро, о попытке ареста. Признаться, соврал, что применил силу лишь в порядке самообороны. Но не мог же я ему сказать, что предупредил намерения постовых, так как прочитал их мысли! Далее кратко обрисовал генералу текущую ситуацию. И спросил, что мне делать дальше.