Брачующиеся и бракованные (СИ) - Урбан Саша - Страница 3

Из леса на них вышел такой же нервный, заросший щетиной мужчина с воспалившимися от недосыпа глазами. Следом за ним шла женщина, придерживая руками выпирающий живот, как будто в случае бегства она собиралась перекинуть его через плечо, словно мешок. Увидев Надю оба выдохнули. Женщина уж точно.

— Мы думали, мы тут одни, — подала голос женщина с животом.

— Мы тоже, — кивнула Надя.

— Если бы они сказали, что конвейер налажен, то столько бы переправа не стоила, — веско заявил мужчина и протянул Васе руку. — Сергей.

Пошли дальше вместе. Так стало даже легче, со времени побега ни те, ни другие не говорили ни с кем, кроме перевозчиков и друг друга. Иногда их окутывало даже ощущение нормальности, когда они знакомились и обсуждали, кто чем занимался. Сергей, как и Вася, занимался промышленной разработкой, Елена была дизайнером лекал и с удовольствием говорила с Надей о работе. Надя верстала презентации и сайты, и теперь говорила о работе, ставшей причиной защемлений в шее и спине, с нескрываемой тоской.

— А вы куда собираетесь?

— Да хоть куда-нибудь, а дальше посмотрим, — отвечала Елена. — Сперва главное границу перейти и убежище получить.

Сергей кивал.

С неба белой крошкой посыпался снег. Ближе к ночи нашли бытовку, в которой оказалось не протолкнуться. Все пространство было забито, как вагон метро в час пик. Две пары, несколько беременных женщин без сопровождения, смотрели на новоприбывших, как на товарищей по несчастью. Возглавляла группу крепко сбитая женщина, укутанная с ног до головы так, что были видны одни лишь глаза. Холодные, безучастные, как у машины.

— Все в сборе. Пойдем к колючке, — объявила она, как только новоприбывшие перевели дух.

— Сейчас? — спросила одна из женщин. — Почему не утром?

— Лучше по темному, чтоб вы успели пройти достаточно далеко. Так меньше шансов, что вас поймают на той стороне и вытолкнут обратно.

— А что будет, если поймают? — спросил Вася. Женщина смерила его раздраженным взглядом.

— Вы заплатили только за один переход.

На этом разговор окончился. Провожатая принялась резко отдавать команды. Группа построилась, и вереницей двинулась через лес. Снова забурлил шепот, все принялись заново знакомиться между собой и делиться слухами о том, что происходило по ту сторону «колючки».

— У меня двоюродная сестра успела выехать, когда границы ещё были открыты.

— У меня брат свекрови держит отель на берегу Адриатики.

— Меня предупреждали, что придется заново подтверждать стаж.

— Главное, перебраться.

— Главное, да...

Когда по ту сторону леса мелькнули огни фар, провожатая остановилась и погасила фонарь. По стволам тут же заплясали пятна света. Сначала два, потом они разбились на пять. Зазвучали голоса, щелчки включаемых фонарей. Шесть, семь. Послышалось тяжёлое дыхание, хрипы собак, тянувших поводки. Группа замерла, как стадо напуганных оленей, и несколько секунд провела в застывшем ожидании. Первой среагировала провожатая. Натянув повыше балаклаву, она бросилась бежать.

Секунда, и ее черная куртка растворилась в темноте. Раздался свист, и тут уже вся группа бросилась врассыпную.

Вася подхватил Надю за руку и бросился бежать.

— Быстрее!

— Но куда?

— Какая разница?

Кто-то кричал, кто-то начал плакать и опустился на землю. Огни фонарей заплясали по покрывшемуся хрустким снегом лесному ковру. Люди выскакивали из темноты: кто-то убегал, кто-то ловил, и отовсюду слышалось «не двигаться!».

Вася с Надей успели пробежать всего несколько метров, прежде чем оба оказались впечатаны лицами в прелую листву. Надя вскрикнула, но тут же замолчала.

Их подняли и повели к машинам. В одну сажали женщин, в другую — мужчин. Слышались стоны и воющие рыдания, истерически сцеплялись руки. Мужчины в балаклавах методично, как рабочие на заводе, расцепляли переплетённые пальцы и разводили людей в стороны. Краем глаза Вася увидел новое лицо — чистое, жесткое, безучастное. Женское. Их провожатая стояла в свете фар, балаклаву с ее лица сдернули, и теперь женщина демонстрировала всем пренебрежительную усмешку, пока остальные проклинали ее и клялись защитникам порядка, что сдадут не только ее, но и остальных перевозчиков.

Надя опустила голову и позволила усадить себя в машину. Она старалась сохранять спокойствие и взглядом умоляла Васю сделать то же самое. Но тот словно с цепи сорвался: он скакал, даже закованный в наручники, и с небывалой яростью кричал, требуя, чтобы их отпустили.

«Это моя жена. Отпустите. Вы не имеете права», — на шее вздулись вены, лицо побагровело. Надя увидела, как один из поймавших их мужчин, двинулся к мужу, занося руку. Надя зажала рот ладонью, сдерживая подкативший к горлу приступ тошноты. Тяжёлая дверь машины захлопнулась, скрывая от нее и лес, и Васю. Холодный страх растекся вдоль позвоночника, выжег все ощущения, кроме одного — чувства, что они куда-то едут. Куда-то, где все будет очень плохо. И неожиданно Надя поймала себя на мысли, что очевидное «плохо» — отчасти лучше, чем неопределенность.

Когда машина отъехала, пограничник опустил руку Васе на плечо.

— Все, кончай спектакль.

Вася тут же выпрямился, расправил плечи. Пограничники посадили остальных мужчин в машину и выстроились перед ним.

— Василий Петрович, Центр благодарит вас за содействие в раскрытии преступной ячейки.

Василий Петрович улыбнулся, скромно, как отличник, получивший пятерку, в которой он не сомневался.

— Вас переведут на должность руководителя оперативной группы по прибытии в Москву, — обещал его собеседник. Мужчина кивнул.

— А что с Надеждой?

— Переезд в малонаселенный регион и упрощённый налоговый режим, все, как вы писали в своем последнем запросе.

— Я смогу их видеть?

В глазах собеседника мелькнула насмешка.

— Зачем? Вы теперь в квоте на официальную репродукцию. А она — преступница. Ну, Василий Петрович, зачем вам так портить свою характеристику?