Присвоенная Драконом - Верховцева Полина - Страница 4

– Так, так, так, что у меня тут.

Кажется, она и впрямь была счастлива. Я же продолжала испытывать беспокойство:

– А второй саорец? Ты его знаешь?

– Кир? Конечно, знаю. Он нередко бывает у нас в доме. А что?

Я замялась, потом нехотя призналась:

– Он меня пугает.

В ответ Дарина снова засмеялась:

– Это он умеет. Порой как глянет – так сердце в пятки. Манера у него такая. Но ты не переживай, он тоже хороший.

Как по мне, на хорошего он был похож меньше всего, но в голосе сестры звучала бодрая уверенность. Выбрав несколько пар серег, она подскочила с ними к зеркалу.

– Что мы все про меня, да про меня. Лучше расскажи, как ты? Как академия? Как твоя магия?

***

– Я– отлично. Академия – осталась позади. Магия – есть.

– Напомни мне, каким чудесам ты там научилась?

– Лечить могу. Хочешь покажу?

– Я здорова, как молодая кобылка, – отмахнулась Дарина, прикладывая по очереди то одни серьги, то другие, – а второй дар?

– Читать могу.

– Пффф, и все? Я тоже умею читать, безо всяких там академий.

Я хотела признаться ей про третий дар, но внезапно слова встали поперек горла. Я так привыкла скрывать его ото всех, что не смогла себя пересилить. Потом скажу. У нас еще будет время для разговоров по душам.

– Я умею читать по-особенному.

– Покажешь?

– Конечно, – улыбнувшись, я посмотрела на отражение сестры, и замерла в недоумении.

Внезапно она мне показалась какой-то серой, уставшей и нездорово худой. Глубокие тени под глазами и взгляд полный тоски, никак не вязались с ее суетливой бодростью.

– Дарина? – встревоженно позвала я, – с тобой все в порядке?

Она развернулась ко мне с беспечной улыбкой:

– В полном. А что?

Я еще раз взглянула на отражение, потом на нее саму и не увидела ни измученной бледности, ни синяков под глазами, ни горько поджатых губ.

Показалось…

Противостоять жизнерадостному напору сестры было просто невозможно. Она буквально силой переодела меня в небесно-голубое платье с белыми кружевами, переплела волосы, собрав их в замысловатую прическу, заставила примерить ее серьги и подвеску.

А потом, пока я крутилась перед зеркалом, рассматривая свое преобразившееся отражение, стояла над душой и картинно возмущалась:

– Как можно быть настолько красивой?!

– На себя посмотри.

– Я-то ладно. К себе привыкла. А вот ты… Признавайся, вас там в Май-Брохе чем-нибудь подпаивали, чтобы вы цвели и пахли?

– Да кто ж его знает. Может, и подпаивали, – в шутку предположила я.

– Теперь местным красавицам туго придется. Они от зависти все волосы себе повыдёргивают, когда узнают, какой ты вернулась. И за женихов своих еще крепче держаться станут. Хорошо, что Шайрис во мне души не чает, а то бы я тоже завидовала и ревновала.

Почему-то при этих словах я подумала вовсе не о блондине, женившейся на моей сестре, а о втором саорце, что опалил равнодушием при первом знакомстве.

Кажется, ему я совершенно не понравилась.

Хотя…какая разница? Скорее бы уехал. Потому что как-то неспокойно стало дома, неправильно.

Снизу донесся звон серебряного колокольчика – приглашение к столу.

– Идем! – тут же встрепенулась неугомонная сестра и первая устремилась прочь из комнаты, а я, еще раз крутанувшись перед зеркалом, поспешила за ней.

Ужин накрыли в малой гостиной, выходящей высокими окнами на буйно цветущий сад. В центре стоял богато накрытый овальный стол, за которым могли удобно расположиться десять человек.

Отец, на правах хозяина занял место во главе. По левую руку пристроилась маменька, а за ней я, а по правую – сначала Кириан, потом Шайрис и Дарина.

Ужин сопровождался неторопливой беседой.

Говорили по большей части отец и гости, иногда добавляла мама, своей мягкой улыбкой и тихим смехом поднимая настроение присутствующим. Мы же с сестрой в основном переглядывались и пихали друг друга под столом, едва сдерживая смех. Прямо, как в детстве.

Дарина, пользуясь тем, что сидела дальше всех от отца, морщила нос на брокколи и закатывала глаза, когда кто-то слишком умничал. А я делала точно также, когда она словно мартовская кошка таращилась на мужа.

Спустя некоторое время, когда с основными блюдами было покончено, и слуги принесли десерт, внимание компании переключилось на меня:

– Дари рассказывала, что ты училась в академии Май-Брох? – внезапно спросил Шайрис, и я невольно смутилась, почувствовав, как взгляды всех присутствующих обратились ко мне.

Вернее, только один взгляд. Впервые с начала ужина, на меня посмотрел второй саорец. Снова без интереса, скорее за компанию.

Мне он не нравился, но вида я не подала и принялась старательно отвечать на вопросы:

– Да. Я отучилась там семь лет.

– Понравилось?

– Ну…– немного кашлянула, – как сказать… скорее да, чем нет. Местами было непросто, но в целом – это прекрасное заведение.

Пока я говорила, Дарина морщила нос и, вскинув брови, едва заметно трясла головой, изображая меня.

Получалось очень смешно, поэтому я не могла сдержать улыбки.

– Преподаватели, наверное, были строгие?

– О, да! Порой я была готова уйти босой и в чем мать родила…то есть налегке, лишь бы оказаться подальше от чессы Витони. Очень суровая женщина, но справедливая и интересная. Когда она вела занятия по истории, мы даже не дышали, настолько захватывающими были ее рассказы.

Я рассказывала о том, как проходили мои дни в академии, отвечала на вопросы, и в какой-то момент подумала, что мне будет не хватать той жизни. Что несмотря на все трудности, в ней была какая-то своя прелесть и беззаботность.

– Как интересно, – Шайрис с улыбкой поддерживал беседу и выглядел искренне заинтересованным, – а какой дар у тебя открылся? Если, конечно, не секрет.

***

– Никакого секрета. Я – целитель, – просто ответила я, – и достаточно неплохой.

Мой дар и правда был выше среднего, поэтому я им гордилась. Кто-то из выпускниц Май-Брох мог залечивать порезы на пальцах, кто-то мог срастить кости при несложном переломе, моих же сил хватало на то, чтобы полноценно вылечить тяжелобольного или сильно покалеченного человека.

Шайрис сидел напротив меня, поэтому зрительный контакт между нами был самый, что ни на есть прямой. Я увлеченно рассказывала о своей жизни, он кивал. И все было хорошо…

Пока в один прекрасный момент, мне не показалось, что слева от него сидит осунувшаяся женщина и уныло ковыряется в своей тарелке.

Замолкнув на середине слова, я обернулась. И тут же наткнулась на сияющий взгляд сестры.

– Я так тобой горжусь, – восторженно произнесла она, а у меня почему-то побежал холод вдоль позвоночника.

С трудом сглотнув, я снова обернулась к собеседнику и внезапно поняла, что не помню, о чем говорила. А потом, заметив, что на меня смотрит не только он, но и Кириан, и вовсе растерялась.

– Все в порядке? – спросила мама.

Я кое-как кивнула и улыбнулась.

И во внезапно образовавшейся тишине, было слышно, как звенит о край тарелки вилка, мелко дрожащая в моей руке.

К моему невероятному облегчению, неуютное молчание сломали слуги.

Та девушка, которая уносила со стола грязную посуду, в дверях столкнулась с той, которая несла новые приборы. В результате подносы упали на пол. Грохот, звон, испуганный вскрики.

Все, кто сидел за столом разом обернулись, чтобы посмотреть, в чем дело.

Все, кроме Кириана…

Он почему-то продолжал смотреть на меня. Я же старательно делала вид, что не замечаю этого и следом за остальными таращилась на слуг.

Внешне спокойна, но сердце надрывно гудело где-то в горле, острыми уколами отдавая под лопатку.

Что я только что увидела?

Тогда, в комнате, думала, что просто показалось. Но теперь…

Спустя пару минут слуги проворно убрали последствия небольшой катастрофы и исчезли на кухне, а за столом снова начались разговоры. Я кое-как успокоилась, спрятала свою растерянность поглубже и натянула беззаботную маску.