90-е: Шоу должно продолжаться 14 (СИ) - Фишер Саша - Страница 37

— Слушайте, а нам сегодня надо это все на помойку тащить? — встрепенулся Бельфегор.

— Да не, вы с ума сошли, — я помотал головой. — Нам через два часа уже нужно на «Рокозере» быть. А тут работы на неделю, не меньше… Ну, если мы решим, что нам подходит.

— Я бы согласился… — вздохнул Кирюха. — Жалко, никто не предлагает…

— Слушай, Велиал, а ты не обидишься, если я не буду помогать? — осторожно спросил Астарот.

— Ни капельки, — мотнул головой я. — В общем-то, это вообще необязательно. На черную работу можно и нанять людей, зачем друзей грузить? На самом деле, я вас больше для вдохновения позвал. Особенно тебя, Кирюха. Тут столько вещей всяких… антикварных практически.

На самом деле, при более или менее детальном рассмотрении, особого антиквариата тут не было. Возможно, среди многочисленных часов, настенных и стоячих, были редкие и особенные экземпляры, за которые знающие коллекционеры отвалили бы много-тыщ-денег. Но поиск знающих коллекционеров — это та еще отдельная песня.

«Подходящая для группы 'Бациллы безумия», — ехидно подсказал внутренний голос.

Я прошелся по узкой тропинке между куч хлама. Вот он заходит в дверь. С авоськой из магазина. Идет на кухню к громоздкой махине холодильника «Зил» с хромированной ручкой. Сверху на этом монстре советского быта стояла почему-то тумбочка со стеклянными дверцами, под завязку набитая стопками журналов «Катера и яхты». А еще выше, под самым потолком, все пространство было забито картонными решетками от яиц.

Вот он открывает холодильник… Я дернул за ручку. Свет внутри не загорелся, холодос из розетки давно выдернули. На меня пахнуло специфическим таким запахом неработающего холодильника. Слегка затхлым, как будто в его функции входило сохранять следы запахов всех продуктов, которые тут когда-то побывали.

Вот я выкладываю из авоськи пачку пельменей, бутылку молока… Или даже нет, не бутылку! А треугольный пакет! Вон там на шкафчике целый склад этих пакетов, аккуратно разрезанных по швам и спрессованных в плоские стопки. А вот тот красно-белый картон — это явно бывшие пачки от пельменей.

Итак, складываю я, значит, покупки в холодос. Закрываю дверь с утробным лязгом. Разворачиваюсь и топаю в гостиную. Мимо завалов из сломанных табуретов и стульев, на которых когда-то много и со вкусом сидели. Вели нескончаемые разговоры… Мимо коробок, полных разных вещей, непонятного назначения, но тоже со следами использования. Будто за каждой кроется какая-то история… Все эти странные предметы советского быта, которыми были полны бабушкины чуланы и антресоли. Банки из-под кофе и чая, жестяные, облупленные. Настоящие сокровища, в которых можно закопать клад во дворе… А теперь кресло. И телевизор с плоским металлическим штырем переключения передач. Ну да, когда-то там была такая круглая ручка, но я, кажется, не видел ни одного телевизора, где бы она сохранилась… Так что где-то тут должны быть пасатижи. Ага, вот они. Три штуки, на выбор… На телевизоре коробка, уже здорово потерявшая форму, под которую они и подоткнуты. Хех, слишком близко. От кресла до экрана от силы метра полтора. А сбоку от коробки — рогатая антенна.

— Я в седьмом классе вела дневник, — сказала Ева с софы. — Записывала в тетрадку все, что происходит. Ну, даже не знаю зачем. Но как-то уже после школы он мне попался на глаза, а там было такое все… Скучное. «Сегодня прозвенел будильник, я почистила зубы, волосы опять запутались, хочу массажную щетку вместо неудобной расчески…» Кажется, у дяди Миши вместо такого дневника — вся квартира.

— Ага, я тоже о чем-то таком подумал, — сказал я, поднимаясь с кресла. — Когда ходишь, можно понять, что он ел, что читал. Наверное, если подольше тут понаходиться, то можно даже услышать его мысли.

— Слушайте, мне уже что-то страшно! — воскликнул Бельфегор. — Будто шутка про бациллы безумия перестала быть просто шуткой.

— Расслабься, — засмеялся я. — Просто навевает философское настроение. Что-то вроде того, что жизнь каждого человека можно измерить мусором, который он производит.

— А потом придут какие-то чужие люди и выкинут это все на помойку, — скептически произнес Астарот.

— Ну не превращать же теперь квартиру в мавзолей памяти, — развел руками я.

— А что, если пирамиды в Древнем Египте… — начал Бельфегор.

— На самом деле кучи мусора фараона? — фыркнула Ева.

Я посмотрел на Кирюху. Тот в задумчивости бродил туда-сюда по тропинке, теперь уже не хватаясь за предметы, а как будто прислушиваясь к… гм… шепоту призраков этой странной квартиры.

Бельфегор хихикнул, потом мы все замолчали. Не знаю, кто и о чем думал, лично меня вдруг резко отпустила вся эта депрессивная мистика, и я мысленно перенесся на сегодняшнее «Рокозеро» без озера, где нам с Наташей нужно будет показать чудеса трэш-конферанса. По задумке на ночном концерте нужно будет прямо наизнанку вывернуться. Кривляться, рвать на себе майки, троллить публику всячески… Как в тот самый первый раз, только еще забойнее…

— Так, орлы! — я хлопнул в ладоши, прерывая повисшую паузу. — Короче, мы с Евой тут еще чуть-чуть посидим, а вы валите уже вещи собирать. Шемяка вас подхватит от завода, как и договаривались.

— А жить в палатках? — обреченно проговорил Астарот. — В домиках никак?

— Увы, — я развел руками. — Домиков мало, на всех не хватает. Даже звезд пришлось утрамбовывать.

— Слушай, Саня, у моей мамы есть подруга, а у нее в Малиновке дача, — затараторил Бельфегор, когда «ангелочки» двинулись к выходу. — Можно с ней договориться, там переночевать…

Дверь захлопнулась. Битком набитая вещами квартира глушила звуки. И мой хлопок прозвучал как-то тихо, и вот хлопок входной двери тоже.

— Что думаешь? — спросил я Еву, усаживаясь рядом с ней на скрипнувшую софу.

— Не знаю даже, — пожала плечами Ева. — Вообще это очень хорошая квартира. Потолки высоченные… Двор здесь здоровский. Я в детстве очень любила тут бывать, подружек у меня тут было… много. И пацаны не вредные.

— Жених на иномарке, — я толкнул ее локтем в бок.

— Но вот это все… такое странное… — Ева на подначку внимания не обратила. — Это же как выбросить на помойку жизнь другого человека…

— Ну да, обычные люди с этим как-то сами справляются, — засмеялся я.

— Ой, да ну тебя! — Ева захихикала. — Я тут, понимаешь, философски размышляю, а ты шутки шутишь. Думаешь, надо соглашаться?

— Я первый спросил, — сказал я. — И на самом деле твое мнение здесь важнее. Это же твой родственник. И твое прошлое.

— Знаешь что… — Ева поерзала, будто пытаясь сжаться еще более компактно. — Я сначала подумала, что нужно убрать всякий мусор, ну, там, упаковки, бутылки, фантики, хлам сломанный этот… И сделать квартиру такой, какой я ее помню, когда дядя Миша был нормальным. Резные шкафчики, часы… А сейчас поняла, что нет. Давай все сделаем полностью другим? Нафиг снесем тут все, даже этот паркет! Все переделаем, перекрасим, чтобы мебель новая, все вообще новое. Никакого хлама…

— Выйдешь за меня замуж? — внезапно спросил я. Даже для себя неожиданно, прямо захотелось немедленно себе оплеуху отвесить. Мол, эй, ты офигел вообще? Тоже мне, момент подобрал, в мусорной квартире, без всяких там колец помолвочных, букета размером с дом и всякой прочей романтики.

Ева замолчала, глаза ее заблестели от выступивших слезинок. Она сняла свои декоративные очки, не отрывая от меня взгляда.

Я уже мысленно начал готовить речь, что она не обязана отвечать прямо сейчас, бла-бла-бла. Но тут она меня обняла и ткнулась губами в район уха.

— Я думала, ты никогда не предложишь, — прошептала она. — Люблю тебя.

— Как до Луны и обратно, — прошептал я. — Слушай, я честно хотел сделать какой-нибудь развесистый сюрприз. Чтобы воздушный шар какой-нибудь. Цветы охапкой.

— Да? — Ева отстранилась. — Вот теперь мне захотелось, чтобы воздушный шар и цветы! И чтобы сюрприз тоже!

— Договорились, — я снова притянул Еву к себе и нежно поцеловал в щеку. — Организую сюрприз. Чтобы все обзавидовались, а у твоих теть и дядь челюсти свело.