Медицина Древнего часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр - Страница 19

— Ну что ж, — произнёс он медленно, чеканя каждое слово. — Теперь — правду. Кто ты? И где мой настоящий внук?

Я замер, чувствуя, как холодок пробегает по спине. Откуда он знает? Как?

Прежде чем я успел ответить, за нашими спинами раздался оглушительный взрыв. Земля содрогнулась. Мы обернулись и увидели, как из окон дома вырывается пламя, а с неба падают обломки шифера.

Князь Огонь-Догоновский родовой особняк

Василий Сергеевич метался по комнате. В ярости он не находил себе места. Сначала, когда поступили первые отчёты, он был крайне озадачен. Затем, когда разобрался в ситуации, пришёл в бешенство.

Провал!

Снова!

Как уже надоел этот Орлов! В печёнках сидит. В этот раз его снова прикрывали. Василий Сергеевич предвидел это. Знал, что Бестужев попытается защитить своего протеже. Потому отправил в поезд больше людей, чем граф. Но, оказалось, Бестужев не единственный, кто отправил людей на защиту Орлова.

«Уваров-Орлов, точно! — прорычал Василий Сергеевич и смахнул со стола пепельницу, — больше некому!».

Звон битого стекла отрезвил. Помог отвлечься от гнева. Успокоиться.

«Так, а что за чудовище там было? — внимание князя вернулось к остальной части доклада. — Одно огромное, и много мелких. Описание очень похоже… да, ну, нет. Он не мог без моего ведома».

Дрожащей рукой Василий Сергеевич схватил телефон и набрал знакомый номер. Руки дрожали от злости. Неужели ещё один предатель?

— Василий Сергеевич, рад Вас слышать…

— Фадей, — голос Огонь-Догоновского чуть было не сорвался на крик, в нём отчетливо слышалось рычание. — Ты имеешь отношение к чудищам в поезде? Это наш проект?

— Василий Сергеевич, что Вы говорите, — возмутились на том конце. — Без Вас я бы не стал, да и не готовы мы…

— Точно? — прорычал Огонь-Догоновский.

— Василий Сергеевич, обижаете, — голос не напрягался, в нём не чувствовалось ничего, кроме лёгкой обиды.

«Он же может соврать, — подумал Василий Сергеевич».

— Фадей…

— Василий Сергеевич, я к Вам послезавтра приеду, как раз в Питере буду, заеду навестить Лиду с Жорой, — произнёс голос ровно, — мы всё обговорим, но я Вас уверяю, я не Уваров-Орлов, я верен Вам.

— Хорошо, до встречи, — Огонь-Догоновский закончил разговор и повесил трубку. Он не испытывал никаких угрызений совести, что подозревал и обвинил в предательстве союзника. Досаду вызывала только вспышка злости, из-за которой он стал действовать в лоб.

Но Фадей сам же помог, напомнил, что его дети учатся в столичной академии магии. Так что никуда Фадей не денется. А вместе с ним и резервный проект, который, если с Орловым не выгорит, станет основным.

«Орлов, — Василий Сергеевич оскалился и потянулся к телефону».

Клавиши трубки весело запиликали, когда он набирал номер наёмников. Плевать, чей там монстр был. Главное, Орлов остался без прикрытия, а где Лоснёвка, Василий Сергеевич помнил ещё с прошлого раза.

От авторов.

Уважаемые читатели. Приносим извинения за нестабильность выкладки прод в последние дни. Один из авторов сильно приболел, и у нас были сбои. Сейчас стараемся все выправить, и вернуться в привычный ритм.

Благодарим, что читатете)

Глава 7

Чёрный дым поднимался в небо, закручиваясь в злобную воронку.

Сердце пропустило удар. Там же мать! Она же только что пошла заваривать чай…

— Вера! — хрипло выкрикнул старик, его лицо побелело так резко, что даже шрам на щеке проступил чётче.

Я рванул вперёд. Его трость вонзилась в землю.

— Спаси её! — крикнул он мне в спину. — Спаси мою дочь, а я займусь ими!

Оглянулся через плечо и замер на долю секунды. Дед стоял у капища, воздев руки к небу. Трость с серебряным набалдашником ударила в центральный камень алтаря, и тот вспыхнул. Ослепительное сияние разлилось по всему кругу, от камня к камню, словно языки пламени по сухой траве.

По моему телу пробежала волна мурашек. В воздухе разлилось особое напряжение, хорошо знакомое каждому магу — чистая, концентрированная сила, готовая воплотиться в реальность. Это ощущалось иначе, чем обычная магия. Иначе, чем привычные всплески стихийной энергии. Древнее. Первобытное. Будто сама земля, на которой стоял дом, пробуждалась от долгого сна.

Из-за деревьев послышались выстрелы. Резко и отрывисто застрекотали автоматы. Несколько пуль просвистели над головой, выбивая щепки из яблонь.

Я метнул в сторону стрелков воздушное лезвие — мощное, острое, заряженное злостью и страхом. Раздался крик, звук падающего тела. Воздух наполнился запахом пороха и сырой осенней земли.

Пламя в капище взметнулось выше, принимая очертания человеческих фигур. Одна, две, десять… Они материализовались прямо из света — древние воины в кольчугах и шлемах, с мечами и копьями в руках. Их лица, суровые и сосредоточенные, казалось, были высечены из камня.

Первый воин поднял меч, который загорелся синим огнём, и с яростным воплем бросился к домику, откуда слышались выстрелы. За ним последовали остальные — молчаливые, непреклонные, несущие смерть.

Я не стал смотреть, что будет дальше. Оказался рядом домом. Входная дверь была снесена взрывом, в проёме виднелось адское пламя. Крыльцо покрылось битым стеклом и обломками. Жар обжигал лицо даже с нескольких метров.

Воля рванулась вперёд, формируя из воздуха защитный купол. Силы хватило, чтобы отсечь от себя основную волну жара. Я бросился внутрь, прикрывая лицо рукавом.

Прихожая превратилась в руины. Стены обгорели, мебель разлетелась в щепки. Половицы проломились, образуя дыру в полу. Огонь плясал повсюду, облизывая всё, до чего мог дотянуться.

— Мама! — крикнул я, пробираясь через завалы. — Мама?

В ответ — только треск пламени и зловещий скрип перекрытий. Дым выедал глаза, наполнял лёгкие. Я закашлялся, но продолжал пробираться вглубь дома.

Кухня пострадала больше всего. Здесь явно произошёл основной взрыв. Стены почернели, плита перевернулась, потолок частично обрушился. В одном из углов что-то зашевелилось под грудой обломков.

Сердце подпрыгнуло к горлу. Я бросился туда, раскидывая обломки. Доски, куски штукатурки, разбитая посуда — всё летело в стороны, пока наконец я не увидел её.

Мама лежала ничком, накрытая упавшей балкой. Её волосы выбились из пучка и разметались по полу. Лицо было бледным, словно фарфоровым, а на виске проступало тёмное пятно крови.

Я схватился за балку. Тяжёлая, чёрт! Волна злости придала сил. Деревяшка с грохотом отлетела к стене.

— Мама? — я опустился на колени, осторожно коснулся её щеки. — Ты меня слышишь?

Она не отвечала, дышала, я чувствовал слабые выдохи на своей ладони, но была без сознания. Порез на виске кровоточил, но выглядел не слишком глубоким. На руках виднелись ожоги и ссадины, но кости, кажется, остались целы.

Снаружи громыхнуло. Послышались крики, выстрелы, лязг металла. Бой явно разгорался, но меня это сейчас не волновало. Нужно вытащить её, пока дом не обрушился полностью.

Я подхватил маму на руки. Она оказалась лёгкой, словно ребёнок. Придерживая её голову, я осторожно выпрямился. Как раз вовремя — часть потолка с грохотом рухнула туда, где мы только что находились.

Выбраться наружу оказалось сложнее, чем проникнуть внутрь. Огонь разгорелся сильнее, заполняя коридор стеной пламени. Я прижал женщину к груди, активируя щит на максимум.

Воздушным кулаком я расшвырял горящие обломки, прокладывая путь. Почти на пороге споткнулся о что-то и едва не упал. Только чудом удержал равновесие, кинувшись вперёд. И вылетел на улицу, увлекая за собой шлейф искр.

Кожа на спине горела, будто меня облили кипятком, но я не обращал внимания. Нужно отнести мать в безопасное место.

Я бросился с ней к дальнему концу сада, подальше от боя. Присел за толстой яблоней, бережно уложив женщину на землю. Теперь я мог лучше рассмотреть её ранения.

Удар пришёлся на правую сторону головы. Кровь из раны запеклась в волосах, но потихоньку продолжала сочиться. На лбу виднелись ссадины, на шее и руках — поверхностные ожоги. Но самым опасным был удар головой — кто знает, нет ли там сотрясения или чего похуже?