За твоей спиной - Коваль Лина - Страница 14

– Ты… подумал… обо мне? – жалобно спрашиваю, успокаиваясь, когда оказываюсь в сильных руках, прижатой к теплому телу.

– Я только и делаю целыми днями, что думаю о тебе…

Глава 15. Татьяна

Думает обо мне целыми днями? Зачем?.. Он ведь сам меня бросил. Уехал, не попрощавшись лично. Так, будто несколько месяцев, проведенных вместе, абсолютно ничего не значили.

Пульс зашкаливает, но я с трудом нахожу внутри остатки смелости и поднимаю лицо. Смотрю в потемневшие от возбуждения глаза.

Тело неистово дрожит.

Расул склоняется и грубовато проезжается своими жесткими губами по моим, приоткрытым, жадно забирая с них рваное дыхание. Я издаю короткий стон.

Он делает это со мной снова. И еще. Так жадно, будто целовать меня нельзя, но ему… сил нет как хочется.

До ужаса хочется мои губы.

И я, черт возьми, снова это чувствую. Женщиной себя ощущаю. Красивой и желанной. Забытое ощущение проходится стаями мурашек от макушки до пяток и концентрируется внизу живота.

– Блядь, это невозможно!.. – бормочет Расул и нападает.

Целует!.. Он меня целует!

От напора горячего языка в голове становится пусто. Земля уходит из-под ног, поэтому я покрепче сжимаю лацканы пиджака, а руки Расула гуляют по моим волосам, плечам, позвоночнику, бедрам и ягодицам. Ласкают, сжимают.

Подчиняют и вспоминают.

Тоже вспоминаю. Только заторможенно.

После нескольких секунд искреннего замешательства робко отвечаю на поцелуй и перемещаю ладони на мужественное лицо. Царапаю кончики пальцев короткой щетиной и наслаждаюсь этим забытым ощущением.

Так вкусно…

Выгибаюсь, сильные руки требовательно стискивают талию, и я чувствую внушительную эрекцию, упирающуюся мне в живот.

Нам нельзя. Или можно?

Расул с громким вздохом отстраняется и уверенно разворачивает меня к окну, прижимаясь сзади всем телом и сцепляя руки под грудью.

– Красивое платье, – замечает, очерчивая ряд пуговиц на талии.

– Откуда я знала, что эта Алия – родственница Мадины? – жалуюсь.

Его тело еще больше напрягается.

– Вы к Дзаитовым ездили?..

– Да, – горько усмехаюсь. – Я даже не успела ничего выбрать, меня на выход попросили.

Горячие слезы снова застилают глаза.

– Пиздец. Магазинов больше не нашлось?

Пожимаю плечами.

Я почему-то молчу. Привезти меня туда было решением Марьям. Не верится, что она это сделала намеренно. Скорее всего, не знала, что Алия может быть в курсе о нас с Лукой.

Мы поговорили в машине.

Оказывается, здешнее общество становится все более светским и некоторые семьи резко негативно относятся ко вторым женам. Мадина пожаловалась на мужа родителям, а те рассказали родне.

Особым унижением для девушки стал мой возраст. Я на шесть лет ее старше. А значит, видимо, считается – хуже.

И тем не менее Расул выбрал меня сам. Три года назад так уж точно. Его никто не заставлял быть со мной тогда и помогать сейчас. Это не навязанный брак, отдающий дань вековым традициям.

Это… по-настоящему?

– Рас, я… прости. Я погорячилась.

– Все будет хорошо, – произносит он, проезжаясь носом по моим волосам и наконец-то отпуская.

Оправив платье, иду в ванную, чтобы спрятаться и все обдумать, но что-то внутри заставляет меня обернуться и растерянно прошептать:

– Расул… Я…

– Иди, Таня. Иди, будь добра.

Он упирается ладонями о подоконник и смотрит в окно. Широкие плечи, упакованные в темный пиджак, мерно вздымаются и опускаются.

Когда выхожу из ванной, его уже нет. Привожу себя в порядок, беру лекарство и направляюсь на кухню. За накрытым по-простому столом вся семья.

Вся семья.

«Не считая первой жены», – язвительно шепчет мой рассудок.

– Садись за стол, – гостеприимно приглашает хозяйка дома. – Я дам тебе приборы.

Слабо киваю.

– Мамочка, – счастливо улыбается Лука. – Я съел весь рис. А мясо не стал. И тетя Марьям дала мне конфеты, но я их не ел…

– Почему?

Он резко сникает. Герман – приверженец правильного питания, поэтому на сладости реагировал негативно.

– Можешь съесть одну, я разрешаю. Только после лекарства, – говорю, наполняя мерную ложечку сиропом.

Делать это сложно, потому что чувствую сразу три пары глаз. И все они принадлежат Хаджаевым. Что за наказание?

– Пойдем, я покажу тебе нашу гостиную, – зовет Марьям Луку, когда он расправляется и с лекарством, и с двумя конфетами.

Я благодарно ей улыбаюсь и кладу на тарелку пару ложек риса с красивого широкого блюда. Подумав, добавляю три дольки огурца и кусок мяса.

Мужчины пьют кофе и оба смотрят на меня.

Отец и сын.

Такие похожие и одновременно разные. Честно говоря, после всего, что сегодня случилось, да еще и под таким грозным надзором, спокойно есть совершенно не получается.

Аура на уютной, ухоженной кухне становится все тяжелее.

Быстро расправляюсь с едой.

– Я пойду к Луке, – сообщаю, убирая за собой тарелку.

Помыв ее, выхожу из кухни и из любопытства замираю на месте. Прислушиваюсь. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди от волнения.

– Зачем ты привез эту женщину, если сам сюда почти не приезжаешь? – с подозрением спрашивает Рашид у сына.

– У меня были неотложные дела. Ты прекрасно об этом знаешь. Скоро суд по делу «Каспия». Нужно было разобраться в одном вопросе. Нотариус, оформивший ту сделку с прибрежными землями, наконец-то нашелся.

– Что-то ты темнишь, Расул… И почему Татьяна с мальчишкой приехали без вещей?

– Потому что я так решил! Я сам их всем обеспечу.

– Обидел Дзаитовых. Мадина…

– Мадина привыкнет. Я тоже многое терплю. В том числе от тебя, – злым голосом отвечает Расул. – Если я еще раз узнаю, что ты намеренно сталкиваешь Татьяну с Дзаитовыми…

– Деловой какой стал! Начальник! – ворчит старший Хаджаев. – Яйца курицу не учат.

– Может быть, – слышится отчетливый звон чашки о поверхность стола. – Если только те самые яйца не выросли настолько, чтобы разнести весь курятник к чертям собачьим.

Вздрагиваю, услышав скрип ножек стула о мраморный пол, и покидаю коридор.

Глава 16. Татьяна

Проходит несколько дней, прежде чем мы с Марьям и Рашидом вырабатываем определенный стиль общения, который всех нас устраивает.

Это сложно, потому что никто из нас не хотел оказаться в одном доме, но я в безвыходной ситуации, а они не могут отказать своему среднему сыну.

По утрам мы с Лукой приходим на кухню, только когда хозяин дома уже позавтракал и курит свою трубку на крыльце. После того как сын съедает кашу, Марьям уводит его в гостиную, а я занимаюсь хозяйством. И да, меня никто не заставлял этого делать, просто так мне гораздо спокойнее. И я чувствую себя обязанной чуть меньше.

Обед и ужин у нас обычно совместный. Чаще молчаливый и напряженный. Один Лука не особо ощущает накаленную обстановку, сохраняющуюся между мной и Хаджаевым-старшим, и неустанно закидывает нас вопросами, на которые я или Марьям тихо отвечаем.

А по ночам… я читаю книги из личной библиотеки Расула и представляю, что он, лежа на этой самой кровати, тоже держал их в руках.

С того дня, когда мы целовались в моей комнате, он больше не приезжал. Буба сообщил, что босс в командировке, но где именно не сказал.

Хотя я из любопытства интересовалась.

– Вам нравится? – спрашиваю у Марьям, расправляя на одну сторону складки тяжелой, портьерной ткани.

В гостиной стало чуть темнее, но намного уютнее.

– Очень нравится, Таня, – она скромно складывает ладони на груди.

Спокойного лица касается легкая полуулыбка.

– Красиво. Просто волшебно. Где ты так научилась?

– В школе, но потом еще маме помогала. Она любит шить, и я с ней за компанию. В подмастерьях.

Отойдя от окна, еще раз оцениваю свою работу. Шторы получились – загляденье. Марьям купила ткань и хотела отдать ее швее, но я предложила сделать все сама.