Иоанна Хмелевская (Избранное) - Хмелевская Иоанна - Страница 31

– Эта четверка! Эта чертова четверка!…

А другой, молча, с унылым выражением, рвал на мелкие кусочки большое количество бумажек и бросал их на пол.

На Леся действовал не только дух отчаяния, но и алкоголь. Царящая вокруг атмосфера подействовала на него очень сильно. Он уже видел игровые салоны, кучи банкнотов на столах, горящие глаза, услышал звон золота, крики крупье… Монте Карло!…

– Моему деду посчастливилось в Монте Карло!… – подумал он с гордостью.

Но мысли его вдруг оборвались, ибо он никак не мог решиться на что-то. Что сделал тот дед в Монте Карло?… Потратил? Все спустил? Растратил?… Он ведь точно так же мог и выиграть. Правда, немного нехорошо было то, что Лесь вообще не мог припомнить ни одного счастливого выигрыша в своей семье, даже вспоминая прадеда.

Но мысль о дедовской фортуне в Монте Карло была такой сильной, что выпирала наружу, и он должен был ее немного затолкнуть внутрь. Желая пройти вперед, он наткнулся в толпе на какую-то преграду и с гордостью сказал:

– Моему деду посчастливилось в Монте Карло!…

Отсутствие ответа, касающегося судьбы счастья снова остановило его и он вопросительно посмотрел на то что-то, что его задержало и не ответило на его возглас. Это что-то было элементом конструкции трибуны, естественно выказавшее полное равнодушие к счастью Лесева деда. Он брезгливо и с некоторой долей недоумения осмотрел преграду, которая вопреки всему оказалась не человеком, и пошел дальше.

– Моему деду посчастливилось в Монте Карло!… – звенело в его душе громко, сентиментально и взволнованно.

Обойдя два этажа и переждав очередной забег, смысл и результаты которого остались ему неизвестными, он вспомнил, что пришел сюда тратить остатки денег и чести. Выбрасывание денег горстями на террасу перед трибунами не было для него привлекательным, при том у него крутилась мысль, что дед в Монте Карло как-то иначе поступал. Дед, вероятно, делал ставки… Ну, так и ему необходимо ставить! Все равно на что!

Обнаружив место, где люди платили какие-то деньги, и избегая малейшего беспокойства, он подошел к кассе, где стояло меньше всего людей. Не обращая ни малейшего внимания на зеленую надпись над кассой: «100 зл.», он беззаботно вытащил из кармана двести злотых и подал их пани в окошке, повторяя то, что услышал от предыдущего игрока:

– Два-один пять раз.

– Пятьсот злотых, – сказала пани, задерживая в своей руке билеты и протягивая к Лесю руку с его двумястами злотых.

– Что? – бессмысленно спросил Лесь.

– Пятьсот злотых. Еще триста.

Лесь пожал плечами, ибо ему показалось нетактичным поведение этой пани, принуждающей его к трате денег в ином темпе, чем он себе представлял, но сунул руку в карман и достал еще триста злотых. Он спрятал пять билетов с зелеными надписями и, избавившись от пятисот злотых, повернулся в направлении, куда тянуло его больше всего.

– Сто грамм и селедку, – решительно пожелал он.

Поданные ему сто грамм и селедка так его увлекли, что он не поддался течению и не помчался за толпой, которая сосредочилась возле стадиона. Не обращая внимания на раздающиеся вокруг крики, а также на результат забега, потому что считал, что его деньги уже пропали, он не связывал их ни с каким заездом. Дед в Монте Карло все больше занимал его мысли. Через некоторое время до него донеслись голоса каких-то двух панов, которые стояли возле него в буфете, также посвящая свое внимание ста граммам, только без селедки, а бутерброду с сыром.

– Два-один играет, – сказал один из них с неохотой. – Должны были так прийти, не было уже сил. Заплатят сорок злотых.

– У меня два-один есть пять раз, – сообщил второй, разглядывая билеты. – Я играл еще два-три, на новичка…

Лесь сперва почувствовал неудовольствие к себе, что опозорил деда селедкой, вместо того, чтобы поддержать его честь бутербродом, потом ему показалось, что паны говорят о чем-то знакомом. Два-один пять раз… Где-то он уже слышал это магическое заклятие.

Билеты, которые были в руках второго человека, тоже производили на него впечатление чего-то уже виденного. Он заказал следующие сто грамм, но теперь уже с бутербродом, и, исполнив таким образом свою обязанность перед дедом, все внимание переключил на двух довольно интригующих его людей. Он стоял, опершись о буфет, со склянкой водки в руках и присматривался к ним чутко и ласково, а предок-игрок просто протискивался к нему в рот с силой иерихонской трубы.

Два пана, занятые разговором, не обращали на него никакого внимания, но к ним подошел третий. Этому третьему сразу бросился в глаза ангельски кроткий взгляд стоящего рядом Леся. Игроки на скачках неохотно открывают свои тайны незнакомым людям, касающиеся прогнозов следующих забегов. У третьего пана возникли подозрения, что этот незнакомец подслушивает их, поэтому он оставил своих друзей и кивком показал на Леся.

Первый из тройки сунул руку в карман и вынул кипу билетов с зелеными надписями. Всмотревшись в него, Лесь сделал то же самое как раз в тот момент, когда все они обратили на него внимание.

Нет в мире такого игрока, в котором не возник бы интерес к непонятно ведущему себя чужаку. Три пана невольно вытянули свои шеи в направлении билетов Леся.

– У вас есть такие же? – спросил с любопытством один из них.

– Моему деду посчастливилось в Монте Карло!… – крикнул Лесь с силой в ответ, чувствуя облегчение от того, что может, наконец, поделиться с кем-то раздирающим его чувством. Одновременно он взмахнул билетами в направлении панов.

Все три внезапно вздрогнули от этого неожиданного крика удивительного содержания, но зеленые билеты притягивали их, как магнит. Ничем не выдав своего удивления по поводу непонятного содержания возгласа, они тем не менее внимательно посмотрели на билеты Леся.

– Да, тоже два-один. Счастья на этом вы не заработаете, никакой выплаты… – сообщил один из них, несколько скривившись.

– Всегда что-то есть, – сказал другой. – По сороковке дадут.

– Сорок четыре, – опроверг третий, выглядывая через окно. – Они уже вывесили результаты и выплачивают.

– Ну, так нужно взять. Пойдем…

Смысл сказанного полностью еще не дошел до Леся. Но он оставил недопитые сто грамм и бутерброд чести и пошел за ними только потому, что однократное сообщение о родоначальнике не удовлетворило его полностью. Он хотел поболтать на эту тему более подробно, а в трех панах увидел внезапно родственные души. Поэтому он стал вместе с ними в очередь в кассу, по их примеру подал кассиру своих пять билетов и, к своему великому удивлению, получил от него тысячу сто злотых. Не понимая, что это значит, он взял их в руку, посмотрел на них минуту в полном отупении, а потом на него нашло внезапно озарение. Наконец он знал, что совершил его дед в Монте Карло!…

– Моему деду в Монте Карло посчастливилось выиграть! – сообщил он мощно в пространство, потому что три пана уже отошли.

Он не обратил уже никакого внимания на их отсутствие, ибо его захватила теперь другая мысль. Ха! Если мог дед, то может и он!… Он пришел сюда все растратить, а оказывается, можно здесь все найти! Деньги, честь и, кто знает, может быть, даже и утраченный миллион!…

Дед делал ставки. Он тоже поставил и выиграл! Необходимо ставить и дальше! И дальше выигрывать!…

Не вникая в неизвестные ему подробности и сложности принципов игры на скачках, он не колеблясь, подался к той же кассе, что и в предыдущий раз. В голове у него ворочались мощные мельничные жернова, заглушающие всякие сомнения. У него даже не возникло тени допущения, что главным элементом этой игры прежде всего являются кони. Он вообще не знал, где эти кони находятся, не замечал их до сих пор, они просто не существовали для него. Он забыл о конях, помня только о своем счастливом деде в Монте Карло.

Он вручил кассиру следующие пятьсот злотых, произнося твердо то, что ему пришло в ухо в буфете:

– Два-три. Пять раз.

Гордый и глубоко взволнованный, он уже нигде не задерживался, только начал путешествовать по всему первому ярусу. Ему казалось, что сейчас должно произойти что-то, в результате чего он снова выиграет, он только не знал подробно, что это могло быть. Опутанный видением деда, он не мог избавиться от туманного образа зеленого стола, крутящейся рулетки, раздаваемых карт или еще чего-то в том же роде. Звонок, означающий прекращение приема денег, наполнил его глубоким беспокойством. Ему показалось, что он сейчас упустит что-то очень важное. Нарастающее беспокойство приказало ему броситься в ту сторону, что и все, то есть к краю стадиона.