Бескрайний архипелаг. Книга II (СИ) - Зайнетдинов Эльнар - Страница 21

Навык «Обострённое зрение» повышен до 10 уровня.

Надстройка на корме напоминала нагромождённые бараки в несколько этажей. Крутые лестницы вели к верхним уровням, где в полузакрытых окнах мелькали силуэты краболюдов, следящих за морем.

По бокам корпуса вращались три массивных гребных колеса. Каждое двигалось с тяжёлым, размеренным скрипом, утопая в воде и поднимая фонтан брызг.

Я наблюдал за этим с отвисшей челюстью. Какая мощь! Наверняка где-то в тёмных недрах корабля группа краболюдов синхронно работала мощными ногами, каким-то способом заставляя колёса вращаться. Возможно, налегали на педали своеобразного велотренажёра и передавали крутящий момент через систему валов и шестерней. Ведь дыма не виднелось, следовательно, механизм работал не на пару, а на грубой физической силе. К тому же, краболюды боялись огня. Стоит признать, что они гениально адаптировались в мире, где электричеству нет места. Хотя это лишь мои догадки. Здесь явно могла быть замешана магия и осколки бездны. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся узнать правду, увидев технологии клешнеруких собственными глазами.

Судно, пусть и медленно, но набирало скорость. Причём не только благодаря колёсам, но и трём мачтам, хоть и с ветхими парусами. Форма корпуса и тяжёлые металлические элементы не позволяли ему быть манёвренным и стремительным. Упор явно был сделан на защиту и ближний бой. Боюсь, человеческие пушки будут попросту бессильны против бронированных участков. Как горох о стену. А попасть по деревянным элементам — это надо будет постараться.

Что касается оружия. Хвалёных баллист я не увидел. Здесь два варианта: либо хитрые существа прячут главный козырь в трюме, либо попросту не успели смастерить.

Странно, что Кракис нарушил своё слово. Я ожидал его у нашего лагеря, жаждущего расплаты за дерзкие выходки Яниса. Он казался мне краболюдом чести, существом, чей панцирь скрывал не только плоть, но и железные принципы.

Ещё более тревожным казался их корабль. Хаотичное нагромождение разномастных материалов явно собиралось с отчаянной поспешностью. Каждая деталь кричала о срочности постройки. Зачем так торопиться? Что за угроза заставила их бросить все силы на создание этого морского чудовища, когда у них в запасе была целая неделя?

Когда судно проплыло в семистах метрах от нашего лагеря, я наконец увидел вождя-хранителя. Кракис стоял на палубе, возле перил, с широко расставленными ногами и расправленными плечами. Он поднёс к лицу странную подзорную трубу, похожую на длинную спиралевидную ракушку, расширяющуюся к задней части. В окуляре мигал синий глаз лидера краболюдов.

В один момент наши взгляды пересеклись. Кракис заморгал чаще и внезапно попятился, едва не потеряв равновесие. Он что-то скомандовал, и корабль сменил направление, показывая нам корму.

Ох и неспроста краболюды покинули остров так поспешно. Наверняка знали о некой опасности. Может, мифическое чудовище вылезло из разломов после землетрясения и бродит по окрестностям в поисках свежего мяса?

Как бы там ни было… мы остались здесь одни.

Раз уж я на пляже, займусь рыбалкой и обеспечу соплеменников провизией. Надеюсь, судно краболюдов не распугало мне всю рыбу.

* * *

Сегодня на ужин дары моря — шорпы и вьюны, подарившие мне три пункта в развитии навыка. К ним добавились остатки трапезы горе-караульных: немного сыра, колбасы и фрукты. Я добыл провизии с запасом, чтобы завтра не тратить на это время.

Седьмой день подходил к концу, и мы, как обычно, сидели у костра. Языки пламени бросали неровный свет на лица выживших, высвечивая в глазах каждого ту же мысль — об отсутствующей среди нас Фелиции. Вечерний воздух казался холоднее без её смеха. Даже звёзды светили не так ярко, словно и они скорбели вместе с нами.

Роль кормилиц взяли на себя две женщины. Одной из них была Нита.

— Готовка — это не моё, — постоянно повторяла она, при этом ловко справляясь с разделкой и нарезкой.

Вторая помощница — двадцатый выживший, о котором я почему-то не рассказывал раньше. Может, потому что Сяо Мэй ассоциировалась с книгой с вырванными страницами. Женщина-тень, всегда где-то на периферии зрения. Она не искала внимания, не проявляла инициативы. Но стоило попросить о помощи, как отзывалась немедленно, без лишних слов. Свободные часы проводила в медитациях, в углу женской лачуги, обращённая лицом к стене.

Грустная физиономия Мэй таила в себе следы пережитых трагедий. Морщинки в уголках глаз складывались в истории страданий, которыми она никогда не делилась. Не знаю, что произошло с ней в прошлом, на далёкой Земле, но печаль, исходившая от женщины, окутывала любого, кто приближался, тонкой пеленой меланхолии.

Китаянка большую часть жизни проработала на швейной фабрике. Следы этих лет остались на её руках в виде мозолей, которые никогда не исчезнут, и в сутулой осанке. Ей было 45 лет, но казалось, что гораздо больше. Худоба подчёркивала каждую косточку, а тёмные мешки под глазами говорили о бессонных ночах.

Единственным человеком, пробившим эту стену отчуждения, был Мутуа. Это всего лишь дружеские отношения, не больше. Кениец помогал ей с тяжёлой работой в швейной мастерской, где Сяо Мэй создавала такелаж для нашего будущего корабля.

Для меня не было секретом, что еда передаёт настроение своего создателя. Жизнерадостная Фелиция всегда вкладывала частицу солнечного тепла в каждое блюдо. Её руки имели особый дар превращать простые ингредиенты в нечто большее. Сегодня же ужин был пропитан иными эмоциями, далеко не самым позитивными.

Почувствовал, как моя тщательно выстроенная броня начала покрываться трещинами. Подавленные эмоции и переживания, которые я так старательно прятал в самых дальних уголках сознания, теперь рвались наружу, как вода через сито. Рано или поздно это должно было произойти. Законы психики неумолимы. У меня оставалось два пути: продолжать сдерживать всё внутри, превращаясь в невротика, либо позволить себе выплеснуть наружу.

Мысль о том, чтобы показаться уязвимым перед соплеменниками, была невыносима. Я молча поднялся и, не говоря ни слова, покинул убежище. Ноги сами понесли меня к могилам наших женщин. Несмотря на окружающую темноту, я не боялся ночных тварей. В этот момент мы поменялись ролями. Это они должны были бояться меня, если бы посмели потревожить.

Три простых холмика земли — это всё, что осталось от трёх удивительных женщин. Горечь переполняла меня изнутри, поднимаясь волной из глубины души. Я не сдерживал криков. Мой голос разрывал ночную тишину первобытным воем. Не словами, а чистой, необузданной яростью.

Знал ли я, что в лагере могли слышать мои стенания? Да. Было ли мне до этого дело? Ни малейшего.

Бессильно рухнул на колени перед могилами, пальцы судорожно впились в свежую почву. Глаза жгло, но я не позволил себе этой слабости. Вместо этого бил кулаками по земле, выпуская наружу гнев и горе, преобразовывая боль в физические действия.

— Габриэла, Фелиция, Су Ин… — их имена вырывались из груди вместе с хриплыми выдохами. Челюсти сжались так сильно, что заболели зубы. — Клянусь, что отомщу за вас!

Парадигма принимает вашу клятву.

Имейте в виду, что её нарушение навлечёт на вас гнев «Бескрайнего Архипелага».

Не знаю, сколько времени провел там, кричащий в пустоту, выплёскивающий злобу, шепчущий их имена снова и снова, словно заклинание. Но когда последние звуки иссякли, а горло охрипло от крика, внутри осталась только ясность.

Наконец-то до меня дошло! Сложился пазл!

Медленно поднялся, оправляя одежду. Глянул на три холмика земли в свете Вортаны. Три имени. Три обещания.

Настало время действий.

Я успел провести расследование сегодня, методично анализируя каждый факт, каждое слово и движение подозреваемых. Список сузился до двух имён. Но одна деталь продолжала мучить меня, зияя в общей картине, как свежая рана, которую невозможно игнорировать. Эта несостыковка могла стоить жизни невинному, если ошибусь.