Оборона дурацкого замка. Том 7 (СИ) - Ютин Макар - Страница 52

Трое или четверо человек изрублены с избыточной, ненормальной жестокостью: мелкие, рваные раны, зазубренная, воспаленная плоть, оторваны конечности, изуродованы лица, выдавлены глаза — мутные свекольно-красные кругляши с охвостьем художественно расставлены у самого подножия ямы.

От зрелища эстетизации садистской бойни поплохело каждому, кроме Алтаджина и… Саргона.

На этот раз повышенная эмпатия уступила место пресыщенности всевозможных сериалов, телепередач, детективов и прочего «тру крайм». Чего он только не насмотрелся и не наслушался в детстве. Похожие натюрморты в его время вполне могли передавать по блютуз прямо в школе.

«Видел один труп — видел все. Особенно, когда это дорогие тебе трупы», — мрачно подумал он, — «„перезагружался“ столько раз я не просто так. А эти все еще ужасаются бессмысленной, вернее, до мурашек осмысленной жестокости. Эх, не смотрели вы „Молчание Ягнят“. Или не читали. Впрочем, я тоже не читал — и Слава Бо, гхм, Богине».

— Мы поймали его на горячем. То есть на тепленьком, понемногу холодеющем, но суть вы по-о-оняли. Ублюдок далеко не ушел. И уже не уйдет! — снова начал улыбаться кочевник: неестественно широко, с показом всех зубов и десен, в том числе боковых.

Ци вспыхнула в руках Ян бенгальским огнем, девушка осторожно провела рукой над расставленными глазами, собрала их духовной энергией между ладоней, с поклоном и бледной прозеленью передала нетерпеливо приплясывающему командиру.

— «Искореняйте воровство, уничтожайте обман во всех пределах государства. Повинных смерти — предавайте смерти. О слуги, восстаньте, поднимите руку на своего убийцу. Разорвите, отрубите головы, покарайте, лишите жизни его и весь род его».

Мерный речитатив удлинил сумеречные тени, занавесил робкое, заходящее солнце, приглушил снежную белизну. Чуждый шепот заменил ветер в воздухе, прошелся мурашками по спинам напуганных людей. Лужа крови на дне ямы, густая и промерзшая, заплясала ферромагнитной жидкостью, взметнулась вверх амебными ложноножками, карманным гейзером, чтобы с плотным, всасывающим звуком ворваться через глазницы багровыми воронками.

— Искусство дарованного благочестия: «Зов воздаяния».

Он раздавил глаза в своей ладони и тела в яме начали дергаться.

— «При виде недруга глаза загораются гневом»! — Возопил Алтаджин в нахмуренное им небо.

Небо отказалось смотреть на него в ответ — тучи накрыли головы группы людей, как птичьи клетки накрывают на ночь темной тканью.

Кочевник вытянул руки, позволил жидкой массе давленных глазных яблок соскользнуть с ладоней, шлепнуться на землю только что сваренным холодцом.

Мерзкая масса свободно, будто все еще летела на землю, заскользила к телам, пока те дергались все быстрее и интенсивнее. Остатки глаз шлепнулись в кучу изрубленного мяса, коченеющие трупы вспучились животами, будто старые, раздутые на жаре тела, после чего опали прахом и костяками, а над ними воспарило три антропоморфные фигуры призраков с текучими, невыразимыми чертами лица.

Пару секунд они мокрыми тряпками висели над ямой, а затем дружно поплыли по воздуху, вытянули вперед когтистые, испорченные струпьями руки.

— За ними, — коротко бросил Алтаджин, пока Первый Отряд вместе с молоденькой Ян с ужасом взирали на сие таинство.

«То есть вот это вот разрешено⁈» — Саргон не скатился в истерику, но определенно не имел и половины душевного равновесия их отрядного «Цзэдуна», — «что вообще тогда является демонической практикой⁈ Какую мерзость стоит сотворить, чтобы от тебя отвернулись местные? Что-то мне резко расхотелось охотиться на ублюдка…»

Разумеется, его никто не спрашивал.

Отряд снялся и побежал в быстром темпе. Все, как на начальных этапах, только строй дышал друг другу в спины, да впереди Алтаджина летели и выли синской метелью мстительные призраки.

Спустя десять метров они смогли разглядеть впереди человеческий силуэт: он летел по воздуху на длинном прямом мече с вороненым лезвием — культиваторском цзяне.

Спустя сто метров опознанный летающий объект снизился, меч вернулся в вычурные пурпурные ножны за поясом, засверкали пятки врага — зрелище голых ног от колен до ступней вызывало оторопь, особенно на фоне дорогого синего ханьфу преступника.

Духи окончательно настигли своего убийцу через пару минут после вынужденной посадки.

Не случилось ни диких криков, ни бахвальства, ни безумного хохота — вражеский практик с холеным, типично синским лицом лениво отбил все атаки мстительных призраков, сходу располовинил одного, затем вспышкой Ци черного, с мертвенно-зеленой кромкой, оттенка уничтожил оставшихся.

И повернулся к группе преследователей.

Глава 12

В синском языке есть одно объемное понятие — Юаньфэн, судьба, предопределение, благой рок, соединяющий людские действия и помыслы.

Это мистическая сила, которая каким-то образом объединяет вещи или людей желательным и значимым образом. Она вызывает к жизни цепочки странных совпадений, словно написанный, предопределенный сюжет книги.

Когда демонический практик избавился от мстительных призраков и повернулся к преследователям, Саргона вдруг пронзило четкое, осознанное ощущение неизбежности. Злой брат-близнец Юаньфэна.

Оно несло в себе тоску и странное смирение, белую зависть предопределения, в которое он никогда не верил.

Однако сейчас, всматриваясь в порочное лицо культиста, юный паладин почувствовал нити судьбы, что связали всех людей на мелкой, затерянной среди хвойных деревьев поляне. Разорвешь одну — заденешь все. Но как сказать об этом остальным людям⁈

Отчаянная мысль мелькнула, чтобы моментально утонуть в зыбких глубинах тьмы его разума. Туда же кануло воспоминание о внезапной причинности бытия. Осталось лишь ожидание боя и привычный ток Ци в боевом ритме грядущего сражения.

— Благородный галоп Янь Ди и Хуанди!

Алтаджин вытащил монструозное копье, пока его слова формировали атакующую технику. Два прекрасных белых скакуна рванули вместе с ним неудержимой тройкой, врезались в демонического практика, массивные копыта создавали ударные волны, гривы и хвост хлестали плетью, зубы имели клыки, благородные животные тут же пустили их в ход.

Следом в кучу-малу призванных тварей и загнанного врага полетело ускоренное Ци копье, огромное лезвие проскрежетало по чужому бедру, бордовые окалины от столкновения сгорали черными точками парафиновой гари на изящном, нетронутом ранее ханьфу.

Кочевник прыгнул следом, выхватил оружие за древко, инерция перешла в шквал атак, согласованный с призывом.

Кони кусали, кони боролись, кони били копытами, хлестали жесткими, как проволока хвостами. Клык Янь Ди сломался о духовный доспех, копыто хрустнуло после удара, глаз выжгло мельком брошеной из-под рукава техникой.

Демонический практик уворачивался от призванных животных с ловкостью молодого тигра, проводил контратаки, отбивал копье Алтаджина голыми руками, собирал Ци в ладонях, метал горстями багряные капли, от которых снег превращался в пар, а земля расплывалась лужами отвратительного гноя.

— Дыхание жемчужного дракона! — Ян отвела сложенные кисти в сторону, будто прятала нечто от взглядов наблюдателей, затем резко, вместе с криком-активацией техники, вскинула руки ладонями вперед.

Сверкающий белый туман засеребрился в сторону демонического мастера. Снег под ним в ужасе расползался в стороны, воздух трещал, как от электричества, ветер врезался, будто в стену.

Вместе с ним во врага уже летели камни из пращи Каня, Уру начал извлекать из флейты первые звуки, рассредоточились, обхватили полукольцом врага подоспевшие Камей, Юлвей и Акургаль, Вань остался прикрывать заднюю линию, Ма исчез в скрыте, Дун Цзе медленно шла к врагу, руки погружены в синюю Ци, во взгляде задумчивость, колебание, почти неуверенность.

Эмоции, которые переживал и Саргон.

Не было времени на раздумья, не было на страх смерти, на очередной бесполезный взгляд к цифре «0» счетчика «Time is Alter»…