Оборона дурацкого замка. Том 7 (СИ) - Ютин Макар - Страница 23

— Право, не стоит так много внимания уделять правилам, — мягко увещевал Юлвей своего умудренного годами друга, — здесь, в Облачном Форте, настоящие товарищи в отряде равны между собой. Позволь, я докажу тебе, что мое происхождение ничего не значит по сравнению с теми узами дружбы, которые я питаю к вашей компании…

И Юлвей потянулся к фляге словно совершал самую естественную вещь на свете. Разумеется, ведь дружба и желание угодить своим товарищам, разлить им выпивку вперед себя — самое прекрасное проявление искренних намерений.

— Десятилетиями растят деревья, столетиями — людей; и только потом сжигают деревья, сеют на подзолистой почве рис и ставят на нем брагу, — не недооценивай этот чудесный напиток, Юлвей, мой боевой брат.

Стоит проявить к нему уважение. Тем более, мы все верим твоим словам. Да что там, ты же знаешь: я очень сильно тебя уважаю, готов доверить, отдать тебе свою жизнь! И я знаю, ты доверяешь мне тоже, — Камей коварно дождался напряженно кивка, единственно возможного ответа в этой ситуации, — Так позволь мне взять на себя почетную ношу…

— И все же хозяин здесь…

— Почему вы так много уделяете этому внимания? Я ведь первый сказал…

— Давайте вспомним про очередность…

— Нам нужно просто наполнить пиалы, кто угодно может это сделать, например я…

Все четверо почтительных товарищей, лучших друзей, самых преданных сокомандников и прочие эпитеты счастья и удовлетворения угрюмо пялились на такой пленительный, такой манящий, такой недосягаемый сосуд с божественным напитком.

— Вы все слишком беспечны! Байцзю это не про возлияния! Байцзю — это поле боя!!! — Заорал взбешенный Камей, — Налить его может только самый достойный, познавший поперед вершин счастья всю глубину падения!

Каждый раз, когда ты борешься с тошнотой. Каждый раз, когда чешутся кулаки, когда окружающие превращаются в злых, вероломных демонов авичи ты делаешь над собой усилие, противостоишь тысяче соблазнов, заставляешь любить окружающих, которые недостойны и продолжать вливать в себя пойло, даже если оно отвратительно на вкус, даже если ты остался один, даже если больше не лезет, а перед тем, как помочиться ты забыл снять штаны!!!

Взбешенный Камей, который никак не мог добраться до спиртного прямо перед глазами сам уже превращался в косматого демона чрезмерных возлияний.

— Я, гордый воин с поколениями потомственных военачальников. Поле боя — мой дом. В отличие от вас, я никогда не веду битвы, которые не могу выиграть. Поэтому…

— Поэтому ты недостоин! Без риска нет награды, без поражения нет опыта! Что вы можете, бумажные тигры⁈ — распалился Ма вслед за Камеем, — Только тот, кто рискует…

— Тогда рискни прямо сейчас, — мягко, но выразительно, с отеческим, понимающим выражением лица перебил его Вань, — там сидит наш фармацевт, существо состоящее из яда больше, чем из еды. В одну чашу мы нальем взвар. В другую — яд, который он нам даст. У тебя будет честный шанс.

Остальные злорадно посмотрели на Иккагецу. Тот моментально прижух, хотя и не отказался от претензий.

Зато теперь аргументы кончились у каждого, только все быстрее билось сердце при взгляде на такой манящий напиток.

Стоило признать: они зашли в стратегический тупик. Никто не хотел играть честно, никто не хотел делиться. Каждый со всем уважением пытался найти формальный предлог для заглатывания заветного «сладенького» взвара в одну загребущую харю.

«Надо было открывать на улице», — посетовал Вань, и решил задействовать убойную комбинацию.

«Что ж, если у каждого из нас есть одинаковые кости, то время сказать „Панг“ и забрать мою прелесть вне очереди. А „Панг“ будет именно у меня», — захихикал Вань, после чего невинно предложил:

— Может, нам тогда стоит пригласить пятого, не заинтересованного в напитке Саргона? Просто, чтобы соблюсти честность, — он заметил, как в глазах напротив начинает загораться огонек понимания, как вытягиваются морды хапуг. Однако прежде, чем кто-то из них успел возразить, он в один мощный крик позвал к себе непутевого сына.

— О, а что это вы все тут делаете? — Кань прибежал рекордно быстро, словно стоял и подслушивал за дверью казармы.

«„Ма-Джонг“ („игра сыграна“)» — злорадно подумал Вань.

— Так чего вы от меня хотите? — Кань распахнул свои широкие глаза в искреннем недоумении подростка, больше заинтересованного в своих действиях, нежели сторонних воздействиях.

— Ах, наш прекрасный союз мужей в это утро хотел бы подтвердить свою дружбу и в честь этого распить по пиале чудесного напитка. Жаль, каждый из нас слишком почтителен, чтобы уступить право разливать взвар другому. Такое чувство, что это нерушимое братство живет целую вечность…

— Еще пару дней назад ты называл их угрюмыми вырожденцами и что лучше бы отцы некоторых вместо семени брызгали чернилами…

— Я был неправ, — умиротворяющая улыбка мудреца не дрогнула ни на цунь.

— Ладно. Просто разлить и все? — скучным тоном спросил подросток, — а что мне будет?

— Облачный юань от каждого из нас, — моментально ответил этот предусмотрительный родитель.

— Тогда сначала налью вот в эту гайвань, а потом по чашкам. Из фляги неудобно, — Кань потянулся и взял в руки сосуд с выпивкой. Каждый из четырех собравшихся братьев следил за ним воспаленными от жадности глазами.

Кань медленно и легкомысленно берет указанную гайвань, зачем-то прихватывает еще пару кружек, на которые тут же с подозрением уставились трое других участников встречи. Вань спокоен и безмятежен.

Напряжение среди остальных достигло апогея.

Подросток нарочито медленно льет напиток из фляги в гайвань. Две остальные кружки стоят вплотную, сосуд из тыквы горловки прикрыт локтем, рассмотреть в какую именно кружку льется взвар почти невозможно…

Первыми нервы не выдержали у Камея.

Здоровяк с рычанием рванул вперед, столкнулся с более проворным, но слишком легким Ма, отбросил его на Юлвея, свободной рукой в змеином броске схватил многострадального Ваня, как Бога, за бороду, отогнул вниз так, чтобы ни капли напитка не смогло бы пролиться внутрь его цыплячьей старческой шеи, пока руки сказителя слепо шарили внизу.

Двух борцов пихнул Кань и спрыгнул с кровати. Вань тут же бросился ловить чистую доску, кружки и уже пустую флягу, тогда как Кань невинно поболтал гайванью перед глазами напряженной, интенсивной четверки с лицами точно вырезанными из песчаниковой плиты.

— Не волнуйтесь, я сохранил ваш, эм, напиток? — он вопросительно поднял бровь, а затем резко, без предупреждения, опрокинул кружку себе в рот.

На лице подростка — злое превосходство.

Юлвей и Камей издали горестный вопль слонихи, обнаружившей мертвого слоненка и путевку в цирк. В их глазах боль, отчаяние, жажда мести. Зрачки сужаются от бешенства, ноздри пышут дымом, кулаки наливаются белизной от слишком сильно сжатых пальцев, а потом до них доходит: что-то не так.

Ма только ухмыляется. Вань наводит порядок на импровизированном столе для чаепития, а Кань… бледнеет от странного вкуса.

— Что с ним такое? — недоуменно вопрошает Камей.

Вань лишь одаривает его безмятежной улыбкой:

— О, кажется мой непутевый отпрыск перепутал кружки. Зря сынок взял их так много. В одну из них я еще с раннего утра набрал воды из ближайшего сугроба с самым красивым, самым цветным, ярким и красочным снегом. Чистым как золото, как янтарь, как благородство в простоте ранних осенних листьев, как…

— Как ссанина, — прервал его уставший от велеречивости Камей.

— Как ссанина, — согласился Вань, — вобщем, ее и налил туда.

«А сам взвар вылил себе в кружку. О-Хо-хо…ХО.ХО!!!»

Кань падает в мучениях.

— Как ты мог так поступить⁈

— Ах, очень просто. Ведь я — твой отец!

— Нееет!

«Ха-ха, я знал, что ты сделаешь это, мой глупый отпрыск. Спасибо, что отвлек стервятников от моей прелести!»

Немощная старческая рука молодецким рывком вытаскивает из-за спины кружку со взваром. Два мощных глотка опорожняют ее на треть, а затем гайвань уводят у него прямо из глотки метким броском ножен меча.