Золотой ребенок Тосканы - Боуэн Риз - Страница 67

— Да, — кивнул Ренцо. — Совершенно верно. Спрятали за дверью, которая никуда не ведет. В безопасное место, по их мнению. Только кто-то такой же стройный, как ты, мог пролезть туда.

— Безопасное, говоришь? — послышался голос сверху. Козимо стоял на верхней ступеньке, его крепкая фигура закрывала солнечный свет.

— Отец, как ты сюда попал?! — воскликнул Ренцо, пораженный.

— С трудом. Я подъехал поближе на «Лендровере» и поднялся по ступенькам. Просто хотел убедиться, что с вами всё с порядке после землетрясения. — Он говорил спокойно, ровно, но я затаила дыхание. — Принеси мне картину, мой мальчик.

— Она невероятная, отец! Здесь есть и другие картины, но эта — самая красивая из всех, что я когда-либо видел. — Ренцо поднялся на несколько ступеней, вынося картину на свет. — Посмотри. Разве она не великолепна? — Он повернул ее к Козимо.

— Это точно. Потом решим, что с ней делать. А теперь быстро иди сюда.

Я подняла голову и увидела, что в руке у Козимо зажат пистолет.

— К сожалению, юная леди не пережила землетрясение, — пробормотал он. — Ее же предупреждали, что не стоит лезть сюда. Здесь так опасно!

— Что ты несешь, отец? Убери пистолет! — испуганно воскликнул Ренцо. — Что происходит, зачем ты это делаешь?

— Она задает слишком много вопросов, — ответил Козимо, — и хочет правды о том, что произошло на войне. Почему она задает эти вопросы?

— Я уже говорила. Мне хочется разузнать правду о своем отце, — подала голос я.

— Я тебе не верю. Не было никакого английского летчика. София сбежала с немцем.

— Нет! Ее забрали, потому что ты ее предал! — крикнула я вверх.

Ренцо все еще стоял на полпути между мной и Козимо.

— Это неправда! Я любил ее, — резко ответил Козимо. — Но она отвергла меня, и я взял ее сына из-за моей любви к ней.

— А я думаю, что ты хотел забрать ее землю, — не сдавалась я. — Ты чувствовал себя виноватым и поэтому взял к себе Ренцо.

— Ты говоришь ерунду, — сказал Козимо. — Мальчик, быстро поднимайся ко мне!

— Нет, отец. Убери пистолет. Джоанна не знает ничего, что могло бы тебе навредить.

— Спроси его, кто убил Джанни Мартинелли! — крикнула я, прежде чем сообразила, что было бы умнее промолчать. Мой голос отозвался эхом. — Джанни был единственным, кто знал правду о том, что произошло.

— Какую правду? — потребовал ответа Ренцо.

Я посмотрела ему в глаза, пытаясь решить, стоит ли молчать, могу ли я доверять ему, защитит ли он меня от своего отца?

— Джанни передавал сообщения и следил за всеми, — продолжала я быстро и по-английски. — Он видел расстрел. Он видел, как Козимо предал партизан.

— Нет, это не может быть правдой. Этого не может быть! — не поверил Ренцо.

— Немедленно иди сюда, мальчик! — проревел Козимо. Он размахивал пистолетом.

— Я не позволю тебе ни в кого стрелять, отец! Ты с ума сошел?

— А я не собираюсь терять все, ради чего работал все эти годы.

Я услышала щелчок, затвор пистолета был взведен.

— Нет, — произнес Ренцо твердым голосом. — Были у меня подозрения на твой счет, но я молчал из преданности. Но не сейчас. Ты не причинишь ей вреда. — Он бросил картину и одним махом одолел последние ступени лестницы.

Я подняла картину, когда она съехала вниз. Прекрасный мальчик улыбнулся мне. Я подхватила холст и стала подниматься по ступенькам.

Над головой я услышала глухое ворчание и звериный утробный рык. Ренцо и Козимо боролись. Ренцо был выше ростом, но Козимо — крупнее и все еще очень силен, несмотря на перенесенный инсульт. Ренцо перехватил запястье отца, пытаясь заставить того выпустить пистолет. Раздался выстрел, и пуля срикошетила от стены. Голуби вспорхнули, встревоженные. Ренцо и Козимо боролись, пытаясь удержаться на наклонном полу, то и дело спотыкаясь о камни и балки. Козимо попытался ударить Ренцо о стену, глухо рыча. Тот взвыл от боли, но не отступил.

Я добралась до последней ступени и постаралась проскользнуть вдоль внешней стены к дверному проему. Желанная свобода была уже близко, когда раздался крик:

— Эй, привет! Там есть кто-нибудь? Джоанна?

Козимо на секунду прервал борьбу. Я выбежала из двери, пересекла двор и увидела Найджела Бартона, стоящего у подножия лестницы. Увидев меня, он просиял и замахал руками.

— Привет, Джоанна! — закричал он снизу. — Мне сказали, что вы здесь, поэтому я подумал, что приду и удивлю вас хорошими новостями. Но все ли в порядке? Мне показалось, что я слышал что-то похожее на выстрел. Но, конечно, это могло быть…

— Найджел, — перебила я, пытаясь, невзирая на страх, как можно быстрее сползти по шатким ступенькам. — Бегите обратно в деревню и позовите подмогу. Там мужчина с пистолетом. Бегите!

Найджел открыл рот от удивления.

— Вы уверены? Там правда вооруженный человек? Тогда спускайтесь, я уведу вас из этого ужасного места.

— Найджел, бегите! — крикнула я. — Не ждите меня!

В этот момент в дверях показался Козимо. Пистолет все еще был в его руке. Я оглянулась, ища глазами Ренцо, но того не было. Я застыла. Сердце стучало так сильно, что мне стало трудно дышать. Козимо подошел к краю, прицелился и выстрелил в Найджела, но промахнулся. Пуля срикошетила от камней. Найджел вскрикнул от ужаса и, спрыгнув с последней ступеньки, удрал в лес. Теперь Козимо навел пистолет на меня.

— На этот раз я не промахнусь! — прорычал он.

И тут в глубине земли раздался гул. Галька застучала по ступенькам, скатываясь вниз. Камень, на котором стоял мужчина, начал крениться. Козимо отшатнулся, пытаясь сойти с опасного места, но его больная нога подвернулась.

— Ренцо, помоги мне! — возвал он.

Вдруг, как в замедленной съемке, край площадки оторвался от склона. Козимо отчаянным усилием пытался зацепиться хотя бы за что-нибудь, но пальцы хватали воздух. Он вопил, падая с обрыва, а потом его тело с глухим стуком ударилось о скалу среди лавины камней и гальки.

В дверях появился Ренцо. По его лицу с одной стороны стекала кровь. Он побрел ко мне.

— Отец вырубил меня, — проговорил он. — Своего собственного сына. С тобой все в порядке?

Я кивнула, не в состоянии вымолвить ни слова.

— Он упал, — выдавила я наконец. — Камень рухнул, и Козимо упал…

Ренцо осторожно подошел к краю площадки. Тело его отца лежало далеко внизу, полузасыпанное камнями и дерном. Ренцо перекрестился.

— Он был плохим человеком, сейчас я в этом убедился, — произнес он. — Но при этом всегда любил меня и был лучшим из отцов. Пусть упокоится с миром.

— Ты не позволил ему убить меня, — сказала я. — Это было очень смело. Я поверить не могла, что он способен на такое, хотя догадывалась, что за ним водились темные делишки. Но я понятия не имела… Хотя нет, это неправда. Когда произошло убийство Джанни, я прямо почувствовала, что это его рук дело. Но партизаны на войне… он действительно оказался преступником. — Я осторожно взяла Ренцо за руку. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через такое. Козимо был твоим отцом, и ты любил его… Идем. Тебе надо вернуться в город, а раны… что же, понемногу заживут.

— Не забудь нашего прекрасного мальчика, — сказал Ренцо.

— Как будто я могла его забыть. — Я поняла, что все еще прижимаю к себе картину.

Ренцо помог мне спуститься по ступенькам, и мы побрели к долине, где увидели нескольких горожан, бегущих к нам.

— К нам примчался какой-то сумасшедший англичанин, — заговорил один из них. — Мы не поняли, о чем он кричал, но что-то про Джоанну и пистолет, поэтому мы пришли и… — Он осекся, увидев окровавленное лицо Ренцо. — Где этот безумец с пистолетом?

— Это был Козимо, — сказал Ренцо. — Он пытался убить синьорину Джоанну. Мы сцепились. Он ударил меня рукояткой пистолета и вырубил.

— Где он? Его надо остановить! — воскликнул один из мужчин.

— Он погиб. Упал с высоты. Склон холма рухнул и утянул его вниз.

Мужчины перекрестились. Я заметила, что никто из них не пожелал: «Пусть земля ему будет пухом». Затем все взгляды с любопытством обратились к тому, что нес Ренцо.