Золотой ребенок Тосканы - Боуэн Риз - Страница 51

— Мама, я думаю, нужно отнести ее домой, — сказала Анджелина. — Здесь становится холодно, и я боюсь, что может пойти дождь.

— Ладно. — Паола поднялась на ноги. — Пойдем вместе. Я присмотрю за вами, удостоверюсь, что вы добрались до дома и все нормально, и пойду навещу Франческу. Она не пришла, понятное дело. С таким горем мне бы тоже не хотелось веселиться. Отнесу-ка я ей немного наших овощей да прихвачу бискотти, чтобы подбодрить ее, горемычную.

— Кто такая Франческа? — спросила я.

— Вдова Джанни. Бедняжка и так хлебнула горя в этом браке. Она, может, и рада избавиться от него, но как она теперь будет жить? Кто будет ухаживать за овцами и делать сыр, а? Это слишком тяжелая работа для одинокой женщины, и думаю, ей нечем платить какому-нибудь мужчине за работу, даже если она найдет здесь кого-то, кто не работает на Козимо.

Мы распрощались с людьми, сидящими за нашим столом. Меня никогда не обнимали и не целовали незнакомцы. Это было странное ощущение, но вовсе не неприятное — чувство, что я являюсь частью большой, теплой компании.

Мы втроем прогулялись по уже знакомой мне тропинке и оставили Анджелину на ферме кормить ребенка.

— Теперь я пойду к Франческе, — сказала Паола. — А тебе следует немного поспать. У нас был длинный день.

— О нет, — сказала я. — Я не устала. Хочешь, я схожу с тобой?

Широкая улыбка появилась на ее лице.

— О да. Я была бы очень рада. Я люблю компанию, а новое лицо, да еще такая приятная молодая леди, как ты, поднимет настроение Франческе в час скорби.

По правде говоря, желание пойти с ней не было продиктовано сочувствием. Я не хотела упускать возможность поговорить с вдовой Джанни. Может быть, он поделился с ней чем-то из того, что собирался мне рассказать. Паола собрала большую корзину с едой: фрукты и овощи из сада, свежий хлеб и остатки рагу.

— Ей сейчас не до готовки, бедной душеньке, — сказала она.

Мы пошли по дороге, удаляясь от деревни, затем свернули на холм справа от нас. Это был крутой подъем. Я предложила нести корзину и теперь жалела об этом. Я поняла, какая же я еще хилая. «Если мне придется тут задержаться, я обязательно буду помногу гулять», — решила я. И была шокирована, осознав, что вовсе не хочу уезжать, несмотря на неприятности с полицией. И не важно, что я ни капли не продвинулась в поисках истины, мне все равно нравилось быть здесь. Мне нравилось жить с Паолой и чувствовать, что я — часть ее семьи.

Дом Джанни находился на краю леса, который увенчивал холм. Это была скромная ферма, построенная из старого камня, с шиферной крышей, и, казалось, готовая рухнуть в любой момент. Цыплята бродили возле дома. Во дворе сидела на цепи собака. Она поднялась, рыча, когда мы приблизились.

— Франческа! — крикнула Паола своим громким голосом. — Это я, Паола Россини, пришла навестить тебя.

Дверь открылась, и показалась худенькая женщина в черном. Она выглядела так, как будто долгое время только и делала, что плакала. Но ей удалось выдавить из себя слабое подобие улыбки.

— Паола. Это хорошо, что вы пришли.

— Я запереживала, когда не увидела тебя на празднике.

— Как я могла прийти и веселиться, когда кто-то из людей, которые ели и пили там, убил моего мужа? — ответила Франческа.

— Ты этого не знаешь. Это вполне мог оказаться посторонний.

— Что за посторонний? Откуда постороннему известно о твоем колодце? Говорят, что Джанни застрял там головой вниз и утонул. Что за чудовище это сделало?

— Джанни мог нажить врагов, — сказала Паола. — Он не всегда с умом выбирал себе компанию.

— Джанни всегда держал нос по ветру, это правда, — согласилась Франческа. — Но он держался подальше от преступников, от мафии и банд. О нем ходило множество слухов, и все они были неправдой. Любил он пыли в глаза напустить, воротилу из себя изобразить. Чтобы люди подумали, что его жизнь полна интриг и опасностей. Но это было не так. Он был трусоват. Но что теперь об этом говорить? Думаю, они никогда до правды не докопаются. А что осталось мне? Без мужика в доме я не смогу ни присматривать за овцами, ни поднять тяжелые горшки, в которых зреет сыр. Придется все продать, если кто-нибудь купит. И обходиться цыплятами и несколькими оливковыми деревьями.

Только закончив эту тираду, она, казалось, заметила меня, стоящую в тени вишневого дерева.

— А это кто?

— Это молодая англичанка, которая остановилась у меня, — сказала Паола. — Она добрая девушка, помогла мне нести корзину в гору.

Я чувствовала, как темные глаза критически осматривают меня.

— Та, которая… — начала Франческа.

— Она самая, — подхватила Паола. — Мы вместе нашли тело твоего мужа.

— Должно быть, это был шок для нее.

— Шок для нас обеих. Я боялась, что мое сердце так и не начнет биться. Бедный человек. Какой жестокий конец!

— Вот правильно ты сказала, жестокий. Каким жестоким и злым должен быть тот, кто сделал такое. И за что? За то, что Джанни мог сказать что-то, не подумав? — Она замолчала, ее руки теребили передник, надетый поверх платья. — Лучше зайдите, выпейте со мной вина.

— Конечно, — кивнула Паола. Она знаком пригласила меня следовать за ней, и мы вошли в темноту дома. Внутри было тесно и по-спартански скромно, но безупречно чисто. Мы сидели на деревянной лавке в углу. Франческа взяла глиняный кувшин с полки и налила нам по стакану красного вина. Затем она выставила на стол тарелку с оливками и несколько ломтей грубого хлеба.

— Ваше здоровье, синьорина, — сказала она, рассматривая меня, как будто я существо с Марса.

«Может, я первая иностранка, которую она встретила», — подумала я, но потом напомнила себе, что она повидала немало немцев во время войны. Хотя, может быть, после этого она с подозрением относится ко всем иностранцам.

Две женщины заговорили. Они тараторили так быстро на своем тосканском диалекте, что я не понимала их и быстро утратила нить разговора. Я почувствовала, что не могу сосредоточиться, и смотрела мимо них в окно.

Отсюда был хороший вид на Сан-Сальваторе. Я нашла взглядом бывший дом Софии с облупившейся желтой краской. Потом я присмотрелась попристальнее. Окна, конечно, открывались на стену. Но отсюда было видно, что справа от дома за пределы стены спускалась лестница. Получается, что способ провести кого-то, чтобы спрятать, все-таки был. Мне немедленно захотелось рассказать Ренцо о своем открытии.

Наконец, к моему облегчению, Паола встала.

— Пора мне возвращаться к дочери и внучке, — сказала она.

— Вы пойдете вечером на танцы на площади? — спросила Франческа, глядя на меня и Паолу.

— Я свое оттанцевала уже. — Паола усмехнулась. — Но если юная леди захочет пойти, я возражать не стану.

— О, я думаю, не стоит мне идти туда одной и танцевать с незнакомцами, — возразила я. — Инспектор полиции и так считает, что я недостаточно скромна, из-за того, что выпила бокал вина с мужчинами.

— Почему с вами разговаривал инспектор из полиции? — спросила Франческа. — И какое ему дело до вашего характера?

Я вдруг поняла, что затронула весьма скользкую тему. Мне придется сказать ей, что инспектор пытался повесить на меня убийство ее мужа, потому что решил, что Джанни пытался приставать ко мне и я убила его в целях самообороны. Я попробовала объясниться.

— Он ни с кем особо не церемонился, — сказала я. — Пытался заставить меня признаться в убийстве вашего мужа, потому что я нашла тело.

— Курам на смех! — возмутилась она. — Эти полицейские — идиоты. С чего бы вам вдруг убивать человека, которого вы первый раз видите?

— Он был среди тех горожан за столом. Я перекинулась с ним несколькими словами. Я упомянула, что мне интересно посмотреть, как живут в деревне, и он предложил показать своих овец и то, как он делает сыр.

— Понятно. — Она все еще хмурилась. — А зачем вы приехали в Сан-Сальваторе, синьорина?

— Мой отец был летчиком, англичанином, самолет которого был сбит неподалеку.

— Во время войны?