Управитель (СИ) - Конычев Игорь Николаевич - Страница 29

— Дарья, Кредов! — заорал я, что было силы. — Уходите! Быстро!

Печати вспыхнули и перед правой ладонью. Теперь мы с чудовищем оба кружились в безумном танце: он лишал меня путей к отступлению, а я уничтожал его «стадо». Черное пламя ревело, испепеляя одного полоза за другим. Вода, смешавшаяся с грязью и кровью полозов, бурлила. Все вокруг начал заволакивать едкий пар.

Добравшийся почти до самого верха коллектора «осьминог» глянул вниз и издал протяжный рев.

— Не нравится, сука⁈ — зло оскалился я. — Так иди и останови меня, пока хоть кто-то из твоих гаденышей дышит!

Выстрелы наверху все еще звучали. Но тварь со щупальцами обратила все свое внимание на меня. Она оглушительно взревела и побежала вниз прямо по стене. Почти человеческие ноги будто приклеивались к скользкой старой кладке, удерживая существо параллельно полу. Оттолкнувшись, «осьминог» перескочил на ближайшую колонну, потом обратно на стену и снова на колонну.

Не теряя времени даром, я решил прикончить столько полозов, сколько смогу. Чернобог в моем сознании ликовал. Он упивался предсмертной агонией ненавистных созданий и жаждал их гибели сильнее чего бы то ни было.

Страж этого места налетел на меня, подобно ястребу. Ослепленный злобой, он атаковал в лоб. Но мне удалось сохранить часть мыслей свободными от кровожадной ярости Чернобога.

Как только враг оказался в зоне досягаемости печатей и ушел в свободный полет, я пропустил силу сразу через обе руки. Два столпа одновременно ударили тварь в сокрытую тряпьем грудь, протащили по воздуху и впечатали в ближайшую колонну.

«Осьминог» скрежетал и пытался прицепиться конечностями хоть к чему-то, на бушующее черное пламя не позволяло ему этого сделать. От существа повалил дым. Оно задергалось в конвульсиях и от бессильной злости заколотило конечностями по колонне.

Кожа на моих руках начала обгорать, но я лишь усилил напор, понимая, что если дам противнику хоть один шанс, тот скроется из виду, чтобы напасть исподтишка. Сил у меня оставалось немного, но их должно было хватить, чтобы закончить все здесь и сейчас.

— Сдохни! — я сделал шаг вперед, намереваясь прожечь врага насквозь.

Но в этот миг выжившие полозы сбились в кучу и навалились на меня всей массой. Зловонные туши повалили меня на землю и вдавили в отвратительную жижу, получившуюся из смеси их крови, воды и грязи.

Тело пронзила боль, легкие обожгла нехватка воздуха, но ни о какой панике не шло и речи. Мои мысли оставались кристально чистыми. В них не было ни сомнений, ни страха, ни отчаяния. Только злоба.

Абсолютная, всепоглощающая злоба.

Тьма окутала меня с ног до головы, а потом взорвалась, разметав ошметки полозов во все стороны. Оставшиеся в живых существа отпрянули от моей разрастающейся тени. Они устремились к своему слабо шевелящемуся защитнику. «Осьминог» из последних сил держался за колонну двумя щупальцами. Два его уцелевших глаза слепо шарили по округе. Он силился поднять и другие обгоревшие конечности, но те лишь слабо подрагивали.

Полозы собрались внизу и застрекотали. «Осьминог» отцепился от колонны и упал на их спины. Он надеялся, что его спасут. Унесут отсюда, подальше от меня.

Но он заблуждался.

Ничто не спасет полозов от гнева Чернобога.

Я вскинул руки над головой, и в них тут же появился пылающий черным пламенем клинок. Возвышающийся за моей спиной сотканный из тени колосс сделал то же самое. Мы с Чернобогом ударили одновременно. Его меч сокрушил сразу две колонны, превратив «Осьминога» и его полозов в кровавое месиво. Стены древнего коллектора задрожали…

Но страж подземелья все еще дышал! Даже лишившись половины тела, он пытался сбежать. Я настиг его у одного из тоннелей. Падающие сверху обломки камней грозили размозжить наши головы, но меня это не заботило. Тенью смерти я навис над искалеченным врагом и придавил ногой одно из его щупалец.

— Тебе конец. — Мой голос утонул в гвалте камнепада, но тварь меня услышала.

— Шенграв этого не забудет! — угрожающе прострекотало существо.

— Твой шенграв будет следующим, — ответил я, поднимая меч.

Два глаза «осьминога» расширились и, за миг до его смерти, в них отразился страх. Почти человеческий: липкий, мерзкий, гнетущий. Клинок опустился, разрубив уродливую башку на две части…

…и потолок старого коллектора обрушился на меня.

14. Еще один шанс

Кап…

Кап…

Кап…

Мокрые капли падали на мое лицо, обжигая кожу холодом. Я хотел стереть их, но тело не слушалось. Даже веки удалось разлепить с превеликим трудом. Несмотря на открытые глаза, вокруг по-прежнему стоял кромешный мрак.

Я хотел позвать на помощь, но с губ сорвался только тихий стон.

— Тихо, не говори ничего, — прозвучал над ухом ласковый и знакомый голос, — засыпай.

Глаза закрылись сами собой, и меня поглотила пучина забвения. Словно отголоски эха я слышал зловещий смех, доносящийся из-под шлема Чернобога. То и дело он сменялся тихой мелодичной песней, льющейся из темной пустоты. В ней не было слов, но она согревала меня, успокаивала и убаюкивала.

Временами сознание возвращалось, но сил не хватало ни на что: тело по-прежнему не слушалось, грудь словно сдавливали тиски, в голове бил огромный колокол, который приносил лишь боль. Когда он бил слишком сильно, я вновь терял сознание.

В одно из кратких мгновений, которые у меня получалось осознавать, я почувствовал на коже приятное тепло. Стоило мне открыть глаза, как в них ударил яркий солнечный свет. Пришлось поспешно зажмуриться. Мир вокруг незамедлительно наполнился звуками: пение птиц, шелест листвы, тихий и протяжный вой ветра, торопливые всплески и шум волн.

То, что сжимало мое тело, соскользнуло с него. Я судорожно вдохнул, и в тот же миг едва не захлебнулся. Холодная вода сомкнулась над головой, и меня потянуло на дно. Плыть не получалось — руки и ноги все еще не слушались, но что-то буквально вытащило меня наверх.

— Тихо-тихо, сынок, — раздался встревоженный хриплый голос, — не рыпайся. Хорошо все будет. Не бойся.

Я попытался открыть рот, но скрючился в три погибели и судорожно закашлялся, выплевывая пахнущую тиной воду. Тело била крупная дрожь, пальцы свело судорогой, перед глазами все плыло. Последнее, что я увидел перед тем, как лишиться сознания, была беспомощная рыба, бьющаяся на дне старой лодки.

В следующий раз я пришел в себя уже окончательно. Первое, что попалось мне на глаза — низкий деревянный потолок, под которым висели пучки засушенных трав и цветов. Пахли они хорошо, но этот аромат то и дело перебивал запах вареной рыбы. Несмотря на то, что приятным я его никогда не считал, сейчас рот мгновенно наполнился слюной.

Повернув голову, я оглядел небольшую светлую комнатку: простая деревенская изба, словно со страниц учебника истории. Никаких изысков: немногочисленная грубая, но добротная мебель, мутноватые стекла в оконцах, деревянная посуда на столе, небольшая печка и старые иконы в одном из углов.

Отбросив тяжелое влажное одеяло, я с трудом сел и поставил босые ноги на прохладный пол. Несмотря на мои опасения, в тело быстро возвращались силы, а самое главное — я был жив.

Беглый самостоятельный осмотр вызвал у меня легкую улыбку — жив, цел, орел! На коже прибавилось ссадин и рубцов, но выглядели они старыми и побелевшими. Ничего не болело, разве что голова казалась тяжелой. Мысли немного путались, но в целом жаловаться было не на что, особенно если учесть, что не так давно меня завалило камнями.

Или все же давно?

Я встал на ноги и покачнулся. Не упал лишь потому, что вцепился рукой в спинку узкой кровати. Вторая попытка вышла более удачной: у меня получилось выпрямиться и самостоятельно удержать равновесие. Как только ноги перестали дрожать, я сделал шаг, потом еще один и еще, уже увереннее и тверже.

Скрипнула дверь, и в избу зашел сухонький дедок, седой и всклокоченный настолько, что больше напоминал одуванчик. Он носил простую рубаху с тонким поясом, засаленную жилетку, широкие штаны и лапти.