Гений АвтоВАЗа (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 8

Она резко оборвала московские откровения, не поделившись, каким именно ветром её занесло из столицы в провинциальный торг, где её неизбежно ненавидят местные конкурентки.

— Видите, как всё славно обернулось? В категорию «осматриваюсь» я вполне вписался. Могу не опасаться, что согласились со мной поужинать с единственной целью — чтобы подсыпать снотворное, а потом продать на разборку на органы. Почки у меня здоровые, на квартирку в Москве хватит.

Она аж ротик приоткрыла, потом зажурчала смешком:

— Ваш юмор тоже необычен. Я — красивая, вы — весёлый. По-своему сочетаемся.

— Звучит практически как приглашение в ЗАГС. Согласен! Но давайте не спешить со свадьбой — хотя бы до горячего блюда.

— Давай… те.

— Просто «давай». Без «вы».

Перешли на «ты». За это чокнулись второй раз, ей подлил, у меня уровень шампанского не пошевелился. И правда, за рулём не пью.

Продолжил расспросы.

— А как на тебя смотрит местное начальство? Начальник, начальница?

— Начальник. Как женщиной мной не интересуется.

— Ни за что не поверю.

— Как примерная секретарша секреты босса раскрывать не могу.

С хитрой и чуть брезгливой улыбкой подняла голубую салфетку и уронила на стол.

Странно. При такой секс-бомбе в приёмной любой голубец обязан без вариантов переметнуться обратно в ряды гетеро. Если у них всё же… Нет, ни за что, прочь мерзкие предположения!

Наконец, подоспели холодные закуски, потом эскалоп со сложным гарниром. Оксана не ела — клевала. А вот шампанского бокал опорожнила. Когда, наконец, заиграла музыка, и мы вышли на середину площадки перед сценой, чуть покачивалась на каблуках, совсем не стойкая к спиртному. Но собралась, вслушалась и зажгла.

Ресторанный вокально-инструментальный ансамбль начал с довольно примитивной композиции из репертуара «Поющих гитар»: листья закружат, листья закружат, и улетят. Барышня выдала целый спектакль, там была и грусть осени, и тоска по любви, и что-то ещё, наверняка — глубокомысленное, но непонятное и оттого привлекательное. Танцевала сама себе, на меня особо внимания не обращая, только один раз, когда встретились глазами, а они у неё не синие, как в этой песне, а пронзительно-зелёные, подмигнула. Мол, для тебя стараюсь.

Дальше грянул медляк, достаточно современный для провинциального ресторана 1974 года, в моей прошлой молодости иностранщина ограничивалась «Мелодиями и ритмами современной эстрады», кажется, эта передача появилась на ТВ даже несколько позже. Тут парень затянул The Way We Were, необычно слышать её в мужском исполнении, а не голосом Барбары Стрейзанд из МР3-плеера, но было не до музыкальных изысков, я шагнул к Оксане и протянул ей руку, приглашая.

В медленном танце она не прижималась плотно, оставляя себе свободу движений, и фактически вела. От её умопомрачительной близости да в едва слышном аромате дорогого парфюма я натурально растворялся, и дело не в неутолённой похоти, я бы пылал, даже если бы провёл предыдущую ночь с любой.

Не произнёс вслух, но имя Оксана шло к волшебной фее не очень, слишком простое. Ну да, на Черниговщине распространённое, ей бы что-то более романское и романтичное, странно, что не взяла себе какой-то псевдоним вроде Лаура или Джулия. В чём-то стремилась быть естественной, даже волосы не красила, оставаясь натуральной блондинкой, видно по корням, хоть краски бывают ярче природного цвета.

Само собой, приковывала мужские взгляды всего зала. Я тоже ощущал на себе внимание, самое недоброжелательное. Когда вернулись за столик, подвалил детина, как бы вежливо, но с напором попросивший у меня санкции «пригласить даму на танец».

Даже рот не успел открыть, Оксана звонко отрезала:

— Простите, танцую только со своим парнем.

Тот некоторое время топтался рядом. Меня звать на «пойдём выйдем» как-то странно, не я же его на хутор послал. С бабой задираться…

Проблему решил официант, что-то шепнувший поддатому посетителю. Наверно предупредил, что гонщики АвтоВАЗа — неприкасаемая каста. Бугай отвалил.

— За «своего парня» спасибо. Не только потому, что его отвадила. Вообще приятно.

— Тебе — да. А мне такие жизнь портят. С кем бы куда не пошла, накатывается подобный Жорик или Валера, набивается. Что мой спутник должен делать? В драку лезть? А этих жориков обычно несколько. Да и мордобойные таланты — не главное в мужчине. Он должен уметь драться за место в жизни, а не с шпаной на улице.

Тут нужно сказать, что ближе году к восьмидесятому Тольятти, как и весь Советский Союз, накрыла волна популярности карате. Я ходил почти шесть лет к тренеру по боевому самбо и осваивал далеко не классический вариант восточного боевого искусства, ближе к улично-прикладному. И вот парадокс, голова помнила хотя бы базовые приёмы, а тело — не особо. Дома пробовал перед зеркалом и приуныл. Похоже, надо искать Денисовича прямо сейчас, он где-то живёт в Тольятти. Иначе мне с Оксаной прохода не дадут. Свинчатка, припасённая в кармане, поможет с первым ударом и только против одного. Навалится шобла — здравствуй, больничка.

Возможно, она прочитала опасения в моих глазах. Пришлось выруливать.

— Я тебя понимаю. Оттого мужики порой предпочитают водить в рестораны серых мышек, а не волшебных красоток.

— А ты?

— Я же с тобой. Тяга к прекрасному перебивает у меня чувство опасности. Сейчас ещё налью!

Шампанское чуть выдохлось и не так пузырилось, но барышня всё равно глотнула чуток. Второе блюдо расковыряла максимум на четверть.

— В общем-то, не о том спросила. Сама перед тобой раскрылась, почти незнакомым мужчиной, считай — донага. А ты о себе — почти ничего. Гонщик…

— Поверь, говорить о тебе интереснее и приятнее. Конечно, хотелось бы не автобиографию, а мысли, чувства… Какая ты в самом деле, а не только что с тобой произошло. Мужики падки на внешность, ты же знаешь, этот этап приручения я прошёл, пока ты ещё только садилась в мою гоночную. Мне интересен и важен твой внутренний мир.

— Забавно… Никогда такого не слышала.

— А это и есть главное — интерес к тебе как к человеку, а не только к подиумной модели. Конечно, всё не расскажешь, тем более сразу, и слова не всегда нужны, нужно понимать чувствами… Я, в отличие от тебя, однослойный и весь как на ладони.

— Но всё же — какой? Вдруг ты судимый?

— Век воли не видать! Все пальцы в наколках, на спине купола, как-нибудь покажу.

— Не пугай!

— Хорошо. Не судим. Даже службой в армии не отбывал лишение свободы. Когда заканчивал Харьковский автодор, вышло постановление ЦК и Совмина — в связи с высокой потребностью в молодых специалистах для машиностроительных отраслей нас, при условии работы по профессии, на действительную не призывать.

— Ты тоже с Украины приехал?

— Да. Родился, правда, в Орловской области, папа — военный, его мотали по стране, перевели в Харьков перед пенсией, выходит, почти земляки с тобой. Родители у меня — русские, твои, похоже, такие же, натуральные блондинки в Чернигове редко попадаются, только крашеные.

— Там ценят ярких, чернобровых, кареглазых. А не бледную немочь.

Я засмеялся.

— Напрашиваешься на комплимент, мисс Советский Союз? Да вся женская Украина вздохнула с облегчением, когда ты уехала, не соблазняя гарных хлопцев. Комплимент зачтён?

— Даже заслуживает поцелуя. Но ты продолжай.

— Потом Горьковский автомобильный завод, год назад перевёлся на ВАЗ, — умолчал, что для меня главным вышло по итогу, что покинул Украину задолго до 1991 года, этого ей знать не нужно. — Инженер-испытатель. Не женат, алиментов не плачу. Всё. Примитивно до ужаса.

— Та-ак, — она ещё раз прикоснулась губами к бокалу, где уже краснел отпечаток помады. — Значит, придётся вытягивать каждое слово. Как в Гестапо.

— Яволь, фройляйн штурмбанфюрер!

Вообще-то, фройляйн или фрау в качестве офицера Гестапо или вообще в СС — дикая чушь. Не служили там женщины, не могли служить, СС — мужской и почти монашеский орден. Но в прошлом году прошёл на экранах и стал отчаянно популярен фильм «Семнадцать мгновений весны». С лёгкой руки его авторов, изобразивших злодейку Барбару из Гестапо со значками унтершарфюрера СС в петлице, женский образ эсесовки стал нормой. Тем более чёрная форма, на самом деле — давно упразднённая до описываемых в фильме событий, очень эффектно смотрелась и на Барбаре, и на Штирлице. Всё это я читал после «перестройки» и сейчас воздерживался блистать случайно подхваченными знаниями о ляпах советского кино.