Крафтер II (СИ) - Ладыгин Иван - Страница 6

— Красиво! — крикнул я, врываясь в строй врага. Я отсек мечом руку варвару, который ошалело смотрел в небо. — Но не увлекайтесь! Хочу их живьём… ну, хотя бы половину!

Плюм ответил огненным шаром, который прожег дыру в щите здоровяка с двуручным топором. Тот заорал, бросил щит и побежал вниз по склону, на ходу срывая с себя доспехи. Дракониха, тем временем, схватила зубами шамана за пояс и тряхнула им, как крысой. Его бубен улетел в пропасть, а сам он завизжал так, что даже варвары остановились, зажав уши.

— Сдавайтесь! — рявкнул я, вскинув меч. — Или они сейчас вас всех тут похоронят!

Армия замерла. Шаман, болтаясь в пасти драконихи, завопил:

— Не слушайте его! Это… А-а-а-а!

Дракониха слегка сжала челюсти, и шаман замолчал, уставившись на меня выпученными глазами. Внезапно один из магов, тот самый с костяной маской, упал на колени. Его посох с треском разломился, а из-под маски послышался хриплый шёпот:

— Огнерон… Это Огнерон! Он повелевает драконами! Мы глупцы! Мы разгневали бога!

Шепот подхватили другие. «Огнерон… Повелитель огня и когтей…» Варвары начали бросать оружие. Один здоровяк с татуировкой топора на лбу вдруг прижал ладонь к груди и завыл:

— Великий! Мы не знали!

Дракониха фыркнула, выпустив шамана. Тот шлёпнулся на землю, хватая ртом воздух, и пополз к своим, бормоча:

— Он… он управляет ими… Это божество…

— Ну наконец-то, — вздохнул я, убирая меч в ножны. — А то я уже думал, придётся вам показывать фокус с исчезновением головы.

Плюм приземлился рядом, сверкнув когтями для устрашения, но варвары уже не смотрели на него со злобой. Их лица выражали смесь страха и благоговения. Один молодой воин, едва оперившийся, вылез вперёд и тыкнул пальцем в меня:

— Ты… ты принёсёшь нам славу?

Дракониха зарычала, и толпа отпрянула, но я поднял руку:

— Тише, красавица. Они просто хотят… мотивации.

Плюм чихнул, поджигая куст позади шамана. Тот забился, сбивая пламя, но остальные даже не шелохнулись. Их глаза были прикованы ко мне.

— Слушайте сюда! — я шагнул вперёд, встав на камень. — Вы хотели славы? Она будет! Но через меня. Я — ваш мост между мирами. А они… — я кивнул на драконов, — ваши новые союзники. Или кошмары. Зависит от поведения.

Варвары переглянулись. Потом, как один, ударили кулаками в грудь — их традиционный жест верности. Даже шаман, обгоревший и дрожащий, пробормотал:

— Огнерон… поведёт нас…

Плюм оскалился, явно довольный собой, а дракониха облизнулась, глядя на толпу:

— Ммм… Послушные рабы. Люблю таких.

— Не рабы, — поправил я. — Поклонники.

Армия загудела, повторяя моё имя, а я поймал взгляд Плюма. Он подмигнул — точнее, дёрнул веком, что у драконов считается высшим проявлением юмора.

Ну что ж, — подумал я. — Теперь у меня есть армия… и две огнедышащие ящерки.

— Огнерон! — воскликнул маг в костяной маске. — Позволь нам пригласить тебя к нам на пир! Поговори с нашими вождями!

— Ну, раз вы приглашаете… — усмехнулся я.

Спустя несколько часов неторопливой прогулки мы вышли к гигантскому поселению. Плюм и Дракониха парили над нашими головами, вырисовывая в воздухе рискованные пируэты.

Вожди вылезли из толпы, как грибы после дождя — здоровенные, с угрюмыми лицами и недоверчивыми взглядами. Самый крупный, со шрамом через оба глаза, шагнул вперёд, сжимая в руке топор с зазубренным лезвием.

— Ты… Огнерон? — прорычал он, тыча пальцем в мою грудь. — А если я тебя сейчас пополам переломлю, драконы послушаются меня?

Плюм, приземлившийся в нескольких шагах от меня, яростно зарычал. Дракониха плавно опустилась на огромную глыбу за моей спиной и выпустила в небо столп пламени. Вождь отпрыгнул, зашипев:

— Понятно-понятно! Грозные ящеры слушаются только тебя!

— Во-первых, — я сложил руки на груди, — это не ящерицы. Во-вторых, попробуй — и твои внуки будут пугать друг друга историями о том, как дедушка стал шашлыком. Если конечно у тебя будут внуки после такого.

Толпа загудела. Вождь со шрамом окинул взглядом своих сородичей — те потупились. Даже шаман, всё ещё пахнущий горелым поясом, крякнул:

— Он… он говорит с драконами. Это знак.

— Знак⁈ — вождь взревел, но дрогнул, когда дракониха встала во весь рост, затмив собой пол-неба.

— Ладно! — он швырнул топор на землю. — Что ты хочешь, Огнерон?

— Верности, — ответил я, доставая из кармана кинжал, подаренный мне за спасение двух девиц. — Крови. И обещания не жечь деревни и города без моего разрешения.

— Крови? — вождь усмехнулся, обнажив три оставшихся зуба. — У нас её много. Даже у шамана.

Шаман побледнел, но я уже протянул кинжал:

— Не его. Твоей.

Толпа затихла. Вождь взял лезвие, сжал кулак — и резко провёл по ладони. Кровь, густая и тёмная, капнула на камень.

— Клянусь… — он замялся, глядя на дракониху.

— «Верностью до гроба», — подсказал я.

— До гроба! — рявкнул он, и остальные вожди, один за другим, стали резать ладони. Кровь смешивалась с пылью, образуя липкие лужицы. Плюм потянулся к ближайшей, но я отвесил ему подзатыльник:

— Не надо. Ты и так сегодня переел.

Дракониха фыркнула, раздувая ноздри:

— Пафосно. А когда начнётся самое интересное?

— Сейчас, — я поднял руку, и руны на кинжале вспыхнули. Кровь на камне закипела, превратившись в дым, который сложился в образы: порталы, битвы, горы золота. Варвары ахнули, а один молодой воин упал на колени, крестясь перстами.

— Видите? — я указал на дымящиеся видения. — Это ваше будущее. Миры, где вы будете не бандитами, а… э-э-э… освободителями.

— А золото? — спросил вождь с шрамом, облизнувшись.

— Золото, — кивнул я, — реки золота. И черепа врагов. Много черепов.

Он ударил кулаком в грудь:

— Мы твои!

Толпа подхватила клич, а шаман, подползая, прошептал:

— А я… я могу быть твоим глашатаем?

— Ты будешь моим… — я окинул его взглядом, — подставкой для ног. Пока не докажешь обратное.

Плюм рыкнул, поджигая ему штанину. Шаман шмыгнул за камень, сбивая с ноги пламя, но уже никто не смеялся. Они смотрели на меня — как на бога, случайно упавшего с неба в рваном плаще.

— Ну что ж, — сказал я, — Было бы не плохо, если бы вы сейчас проявили свое гостеприимство. Я голоден!

— Конечно-конечно! — воскликнул самый главный вождь. — Пройдемте на поляну для пира.

Я и драконы молча последовали за ним. Спустя минуту уже весь народ в прямом смысле накрывал эту поляну: стелили огромные лежаки и одеяла, разжигали костры, тянули скот, тащили бочонки с каким-то забористым пойлом.

Плюм плюнул на груду дров, и они вспыхнули синим пламенем. Варвары ахнули, отпрянув, но через секунду уже тыкали в огонь шампурами с мясом неизвестного происхождения. Один здоровяк, с лицом, по которому часто били, сунул в костёр целую тушу — и она тут же обуглилась с треском.

— Эй, пушистый реактор! — крикнул я, отдергивая Плюма за хвост. — Ты же не на фабрике по производству угля! Давай потише!

Он оскалился, выпустив искру, которая подожгла штанину ближайшего воина. Тот завопил, прыгая на одной ноге, а толпа загрохотала смехом. Дракониха, устроившаяся на скале как на троне, процедила сквозь клыки:

— Примитивные… Но забавные.

— У нас принято, что гость всегда оставляет свой след на скале предков. — Протягивая баночки с блестящей пылью и красками, сказал мне старый шаман. — Это традиция! Последняя запись была совершена аж 1500 лет назад. Уважь нас, Огнерон!

Хмыкнув, я принял из его рук дары и подошёл к гладкой стене скалы, где трещины складывались в подобие холста.

— Эй, Огнеронцы! — крикнул я, размахивая баночками. — Хотите увидеть, ради чего стоит жить?

Варвары затихли, облепив костёр, как мотыльки. Даже вождь со шрамом перестал грызть обугленную баранью ногу и уставился на меня. Плюм лениво плюхнулся рядом, выдохнув облачко дыма, которое зависло в воздухе, словно экран.

— Начинается, — проворчал я, мазнув пальцем по скале.