Колхоз князя Пушкина (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 14

Купчиха шикнула прислуге, чтобы принесли для служащего самовар и чего-нибудь к чаю. Я представился в ответ и уже приготовился принять пакет, который появился из наплечной сумки курьера, как служивый озадачил меня вопросом:

— Простите, Ваше Сиятельство, а какое отношение Вы имеете к купчихе второй гильдии Минаевой Екатерине Матвеевне?

— Она торговый партнёр рода Ганнибалов, — не сразу нашёлся я что ответить. — А к чему такие расспросы?

— Дело в том, что конверт предназначен лично Екатерине Матвеевне, в получении коего она и должна расписаться в журнале.

— Ой, — услышав своё имя, громко охнула купчиха и прикрыла рот ладошкой.

Коль уж курьер прибыл не по мою душу, то мне ничего не оставалось, как ретироваться, хотя и было очень любопытно, что за конверт привезли Екатерине Матвеевне.

Впрочем, тайна послания от Императорского двора раскрылась почти сразу же, как за курьером закрылась дверь:

— Петенька, меня Императрица Елизавета Алексеевна завтра к обеду у себя ждёт, — послышался взволнованный голос купчихи, обращённый к моему дяде. — А у меня и надеть-то нечего по такому поводу!

Ох уж эти женщины — со сколькими я был знаком и у каждой имелся шкаф, а то и не один, битком набитый одеждой на все случаи жизни. И каждый раз в нужный момент надеть оказывалось нечего.

Не знаю, по какому поводу Елизавета Алексеевна захотела встретиться с купчихой, но случай на самом деле неординарный, поскольку жена Александра I давно не на первых ролях в Императорском Дворе.

Причин для устранения от государственных дел и жизни Императорского Двора у Елизаветы Алексеевны было хоть отбавляй, чуть ли не с первых дней брака. Сначала свекровь не могла простить юной девушке её красоты, грации и вкуса. Затем масла в огонь подлил сам Александр, начав волочиться за каждой юбкой, в то время когда его молодой жене хотелось любви и внимания.

Вследствие этого Елизавета нашла утешение в дружбе и общении с графиней Головиной, а затем закрутила роман с другом своего мужа, Адамом Чарторыйским. Спустя положенное время у Елизаветы Алексеевны рождается дочь Мария.

Пожалуй, стоит представить, какое потрясение испытали все в Императорском Дворе, когда у блондинов Александра и Елизаветы после пятилетнего бездетного брака родилась черноволосая девочка. Дабы хоть как-то уменьшить долю свалившегося на его голову позора, Александр признал девочку своим ребёнком, а уже бывший друг Чарторыйский в кратчайшие сроки был выслан подальше от Двора в Турин.

Понятное дело, что рождение ребёнка не прошло даром для молодой мамы, и она попала в ещё большую немилость свекрови и свёкра. Елизавета замкнулась в пределах детской комнаты и своих апартаментов, целиком посвятив себя ребёнку. К сожалению, материнское счастье длилось недолго, и спустя тринадцать месяцев великая княжна Мария Александровна скончалась.

Смерть дочери на какое-то время сблизило Елизавету с мужем. Правда, тот скоро обо всём забыл, в том числе и о том, что вступил в «орден рогоносцев», и он не на шутку увлёкся полькой Марией Антоновной Нарышкиной, которая на целых пятнадцать лет фактически стала второй женой императора, а сама Елизавета Алексеевна сделалась «соломенной вдовой».

За пятнадцать лет у Нарышкиной родилось несколько детей, отцов которых со стопроцентной уверенностью не смогла бы назвать и она сама. Кончилась же эта связь фаворитки с Императором тем, что тот застал на любовнице собственного адъютанта Ожаровского и дал Марии Антоновне отставку.

Тем временем, оправившаяся после смерти ребёнка Елизавета Алексеевна, глядя на выкрутасы мужа, сама завела роман со штабс-ротмистром Кавалергардского полка Алексеем Охотниковым и родила от него дочь, которая, хоть и была признана Императором, как своя, но скончалась, прожив чуть более года.

Будучи лицеистом, Пушкин, как и его одноклассники, был представлен Императрице Елизавете, когда та летом проживала в Царском селе. Как и большинство лицеистов, юноша был влюблён в Императрицу и после знакомства с ней несколько месяцев подряд выводил на полях своих тетрадей её вензеля. Более того Александр с приятелями не единожды подглядывал за тем, как Елизавета Алексеевна и её фрейлины летом нагишом купались в прудах Царского села. Ну, а чего ещё стоило ожидать от пацанов пубертатного возраста, находящихся, по сути, в монастыре? А так хоть бесплатно можно было на голых тёток из кустов посмотреть.

Некоторые историки и библиографы поэта утверждают, что на самом деле его стихотворение «Я помню чудное мгновение» было посвящено не Анне Керн, а Императрице Елизавете.

— Это всё грязные инсинуации, — искренне возмутилась Алёна Вадимовна. — Не мог великий поэт подглядывать за голой Императрицей и посвятить ей стихи, пронизанные такой трепетной безответной любовью.

— Про стихотворение спорить не буду, а то, что мой предшественник был тот ещё вуайерист, мне говорят отрывки его воспоминаний, — поставил я точку в ещё не успевшем разгореться споре. — Так что не стоит возмущаться, а примите как данность, что Пушкин несколько раз видел обнажённую Елизавету Алексеевну. Но это всё ерунда — было и было, к тому же не со мной. Меня сейчас больше интересует, что действующей Императрице понадобилось от купчихи.

— Что толку пытаться отгадывать для чего одна женщина пригласила в гости другую? — философски заметила Алёна Вадимовна. — Дождитесь возвращения Екатерины Матвеевны от Императрицы, и если Минаева сочтёт нужным, то сама расскажет, по какому поводу была приглашена.

Легко сказать — «дождитесь». А если любопытство съедает? Впрочем, о причинах вызова купчихи к Императорскому Двору гадал не я один. Пётр Исаакович так же, как и я не находил себе места и ходил по гостиной из угла в угол. Чтобы скоротать время, я предложил заняться «добычей красителя», на что дядя с явным облегчением согласился.

— Что Её Величество сказало, — подорвался с тюфяка дядя, стоило только Екатерине Матвеевне заявиться по нашу душу в баню.

— Спрашивала, могу ли я покрасить шелка в пурпурный цвет, но несколько другого оттенка, чем отпускаю сейчас, — уселась на пустую лавку купчиха, расстегнув шубу, и посмотрела на меня. — Как думаешь, Александр Сергеевич, сможем?

— А почему бы и нет? У пурпура множество оттенков. Немного усовершенствую схему перла и получится другой краситель, — отозвался я и начал в уме представлять какие потребуется внести изменения в артефакт, чтобы на выходе получился не мовеин, а нечто другое, пока ещё сам не знаю что.

Кстати, а почему бы не и маджента? Вдовствующая Императрица всем пурпурный шёлк продемонстрировала, а её невестка другой оттенок миру явит. Лишь бы конфликта не возникло, а то ведь и самому под раздачу можно попасть и купчиху за собой утянуть.

— Екатерина Матвеевна, а Императрица не объяснила, для чего ей понадобился шёлк другого оттенка? — решил я уточнить причину возникшего у Императрицы интереса к тканям.

— Я так понимаю, что Елизавета Алексеевна воспылала чувствами к мужу и хочет вернуть его расположение, — почему-то перешла на шёпот хозяйка дома и густо покраснела. — Целый час с ней беседовали о мужчинах. Любит она Императора, оттого и терпела все его выходки. А сейчас вот снова ищет примирения.

— Может тогда и для нижнего белья Её Величеству ткани покрасить? — подала мысль Лариса. — Для блондинки со светлой кожей нежно-розовое неглиже очень кстати будет. Неброско, неагрессивно и в тоже время в меру романтично для взрослой женщины.

— А какая ткань лучше всего подойдёт для нижнего белья? — поинтересовался я у тульпы.

— Шёлковый шифон, — отчего-то густо покраснев, выдавила из себя Лариса. — Но это жуть, как дорого будет.

— Нам чем дороже, тем лучше, — заявил я. — Не абы кому ткань для трусиков красить будем, а самой Императрице.

— Вообще-то женских трусиков еще не существует, — заметила Лариса. — Даже женские панталоны ещё пока не сшивают и завязывают их просто на поясе.