Сын Тишайшего 3 (СИ) - Яманов Александр - Страница 10

Карл буквально расцветал на моих глазах. Аж глаза заблестели.

— Только прошу вас дождаться господина Граммана и пока не вступать с женой в связь. Может, он рекомендует какие-то лекарства или укрепляющие травы. И вообще, сам Матвей расскажет вам много полезного в этом деле.

— Но как быть? Знаете ли, иногда прям невтерпёж, — Карл наклонился над доской и прошептал это, явно смущаясь.

Забавляет меня лютеранская мораль. Режут людей тысячами, но тема секса у них табу. Или он так сильно любит жену, что не изменят ей? Действительно, о любовницах короля разведка молчит. Решаю малость пошутить и тоже произношу шёпотом:

— Поверьте, Ваше Величество. Вы только щёлкните пальцем, и к вам в койку запрыгнет десяток дамочек. Может, некоторые окажутся не совсем девицами, но всё равно запрыгнут.

Карл сначала выпучил глаза и отодвинулся от доски. Затем заржал, как лошадь Пржевальского:

— Ха-ха! Не совсем девицы! Ха-ха!

Отсмеявшись, он отмахнулся от забежавшего лакея, скорее всего, выполняющего функции охраны. Народ всполошился, что-то шум странный. Вдруг их монарха прямо сейчас режет этот русский варвар?

— А правда, что у вас целый гарем? И там девицы на любой вкус, и есть даже чёрная африканка? — вопрос прозвучал по-детски и наивно.

— Не совсем. Но доля истины в этом есть, — отвечаю, сделав таинственное лицо.

— Ха-ха! — последовал новый взрыв гогота. — За это надо выпить! Курт, вина!

«Ёпт!» — мысленно возопил я. Надо быстрее бежать домой, иначе сопьюсь.

Встреча с новгородскими и псковскими купцами проходила в местном кремле. А где ещё? Оказывается, в городе, славящимся древними торговыми традициями и богатыми людьми, нет нормального помещения для собраний. На самом деле их и в Москве мало, чего говорить о Великом Новгороде. Просто я злой и готов сорваться на любую мелочь. Будто почувствовав моё настроение, четыре десятка представительных мужчин стоят ни живые ни мёртвые. И поделом. Сейчас обрадую их, а затем начну снимать стружку. Ибо хватит испытывать моё терпение.

Беру бокал с морсом у тихо подошедшего Саввы и делаю несколько глотков. Засранец! Опять намешал в напиток успокаивающих травок. В принципе, вкусно, но проделки дядьки иногда пугают. Я вроде держусь и никого на кол сажать не собираюсь. Ну, злюсь немного. В следующий раз он мне слабительное добавит? Мол, через задний проход очистим тело от нездоровых мыслей? С возмущением смотрю на махинатора, но тот сделал столь умильную рожицу, что заставил меня улыбнуться. Клоун-переросток!

Отдаю посуду и перевожу хмурый взгляд на замерших людей. Вернее, олигархов местного розлива. А некоторые и всероссийский уровень потянут. Деньги у них есть, только мыслят эти деятели однобоко. Не все, но большинство.

Толпа чётко делилась на малую часть, которую составляли представители знатных родов — Заболоцкий, Колычёв, Корецкий, Кропоткин, Мещерский, Плещеев, Пушкин и Тебет-Уланович.

Купеческие рода представляли — Иголкин, Кошкин, Меншиков, Поганкин, Ямской, а также братья Русиновы, Скрипины и Сырковы. Остальные торговцы попроще, но всё равно входят в число богатейших людей Новгорода и Пскова. Думаю, по совокупному капиталу они способны превзойти даже москвичей.

Иголкин добрался до Новгорода чуть ли не раньше меня, зная о собрании. Оно и верно. Психология здесь такая, что примелькаешься монарху и получишь какую-нибудь выгоду. Только меня откровенно побаиваются. Дураки, конечно. Я никогда не накажу человека без вины. А вот проявившего себя награжу. Иногда мои советы, особенно купцам и промышленникам, гораздо ценнее, нежели материальные блага. Умные людишки это давно осознали. Значит, Афанасий относится к этой редкой категории моих подданных.

Отдельно от толпы бояр с купцами и немного впереди стоят: губернатор Новгорода — князь Фёдор Семёнович Урусов, его товарищ — Никита Степанович Бухвостов и глава канцелярии — Василий Мануйлов. Кстати, последний является моими глазами и ушами в регионе. Это очень удобный способ держать руку на пульсе происходящего. Но даже толковый Никитка не может отследить все губернские дела. И есть опасность, что столь нужного человека могут перекупить. Однако прочь паранойя.

— Мой царственный брат Карл Шведский признал произвол своих чиновников и купцов, творимый против русских подданных, — машу рукой Лихачёву, который достал документы, выданные королём. — Назначайте толковых людишек и немедля посылайте их в Нарву, Ревель и Стокгольм, где вас обобрали или ещё как обидели. Лучше не тяните и куйте железо, пока горячо. Но думаю, откровенного обмана более не будет. Уж слишком зол был Карл. Ведь это урон его чести. И впредь воров разных, таможенников или купцов, король будет наказывать вельми строго. Далее все вопросы будете решать в суде. Мы договорились, что теперь в каждом магистрате сядет человечек из России, дабы шведы дела не затягивали. Любое дело не должно рассматриваться более седмицы. Грамота об этом тоже имеется. Сами представителей выберете? Или лучше своих назначить?

— Сами, царь-батюшка! Нечего тебе ещё о таких мелочах беспокоиться. И огромный тебе поклон от всех торговых людей Великого Новгорода!

Иголкин первый пришёл в себя от столь неожиданной новости и решил ковать железо. После того как купцы дружно отвесили мне поясной поклон, выскочка удостоился парочки хмурых взглядов. Афанасий не маленький и знает что делает. Значит, чует за собой силу, раз щёлкнул по носу более богатых коллег. Кстати, у меня к нему меньше всех претензий, которые сейчас обрушаться на расслабившихся торгашей. Вернее, купчину надо хвалить, а не ругать.

— Ещё я договорился, что ныне шведские купцы имеют право торговать по всей России, вплоть до Астрахани. Если захотят, то и до самой Персии, — судя по вмиг наступившей гробовой тишине, удар оказался верным. — Подданные Карла могут также закупать шёлк и специи по общим ценам. Помимо всего прочего, со следующего года вводится запрет на продажу поташа. А добывать его запрещено с сегодняшнего дня. Далее можно вывозить только товары из него полученные — красители, мыло и стекло. При этом все срубленные деревья, ушедшие на производство поташа, необходимо возместить, посадив новые. Этот вопрос будет в ведении канцелярий губернаторов по всей Руси. А то ещё начнёте сажать кусты с берёзами вместо сосен и елей. Через два года запрет коснётся пеньки. Вывозить я разрешу только верёвки и полотно. Хотя весомую часть последнего будет выкупать казна. По хорошим ценам, не переживайте. Никто не будет заставлять людей работать в убыток.

А вот это удар ниже пояса. На шёлк у нас негласная монополия государства, так повелось много десятилетий назад. Рынок специй более свободный, но тоже контролируется моими людьми. Они и выкупают более половины самых ценных товаров ещё в Астрахани. Затем всё отвозится в Нижний Новгород, где и расположено главное торжище. Позже ситуация будет меняться, в первую очередь, когда увеличится грузооборот. Ну и пенька — весьма ходовой продукт, хоть и дешёвый.

Что касается поташа — это забота об экологии. Лес вырубается просто варварски. Ладно бы он шёл на строительство домов или кораблей. Его тупо сжигают для получения упомянутого сырца. И ведь большую часть продукта в России не используют, почти всё идёт на экспорт. Вывозят целыми кораблями. Идиоты! Я понимаю, что стекло, произведённое на наших заводах, европейцам даром не нужно. Это шлак, а не нормальный продукт. Над исправлением этого безобразия мастера Оружейной палаты сейчас активно работают. Но ведь красители, а особенно мыло у нас делать умеют. К тому же они востребованы у иностранных покупателей. Просто производство затратное и долгое. Ещё и упаковка с транспортировкой достаточно сложные. По сравнению с поташом, конечно. Убогие не понимают, что продавать готовую продукцию гораздо выгоднее, чем сырьё. Заодно руки купцам вывернуть никто не сможет. Ведь иностранцы могут пригрозить покупать поташ в Норвегии, а пеньку в Польше. И правильно сделают, свой карман ближе к сердцу.