Аберфорт (СИ) - "TacetIrae" - Страница 40

Спина вновь столкнулась со стеной, отдавая импульсами боли по всему телу. Глаза резко распахнулись, а организм резко вступил в состояние обороны.

Я поднял взгляд на свою новоиспеченную «тетю». Она держала палочку в мою сторону, невозмутимо глядя мне в глаза. На лице красовалась неприятная улыбка, а ухмылкой можно было задирать не слишком щепетильных отбросов общества. — Слабак, — сказала она тихо, но я все слышал, и это чертовски начало злить, злить и одновременно раздражать.

Снова взмах палочкой — и меня снова кидает о стену. Снова вспышка боли и снова чувство надрывающегося организма, пытающегося вывести меня в боевое состояние. Увы, мозг отказывался мобилизовать ресурсы для противостояния, стойко игнорируя порывы и лишь слабо взбрыкивая.

— Жалкий, маленький, беззащитный… и… слабый, — сказала она снова, морщась, словно старая дева.

Это послужило неким триггером. Глаза заволокла красная пелена, и я кинулся на женщину изо всех сил, но не успев сделать и шагу, как в меня снова попало заклинание, сбивая весь боевой настрой. Начинали просыпаться животные инстинкты. Я поднялся и зарычал, не понимая почему и даже зачем, но работал на автомате.

— О! Оклемался? — Лицо женщины сменилось на снисходительное, и она убрала палочку, а я снова замер.

— Не смотри на меня так, я пришла не убивать тебя и даже не просто избить… я и вправду твоя тетя. — Она подошла совершенно бесстрашно, а у меня в руке уже был нож. Вот она; всего одно движение — и она истечет кровью, но что это изменит?

Она уселась прямо на пол и пригласила меня к себе мановением руки. Как только я сел поближе, не позволяя себе отпустить нож, она притянула меня поближе и крепко обняла.

Нежные поглаживания оказались настолько комфортными, а объятия — настолько безопасными, что я просто заплакал, словно маленькая девочка, и прижался к женщине поближе. Я просидел так пару минут, пока не понял, что происходит. Объятия казались такими теплыми и… желанными, но они не были тем, чего я хотел. Они не были мне родными, они не были мне знакомы…

Вытерев слезы, что образовались из-за пыли в доме, я взглянул на единственного взрослого и незнакомого мне человека и спросил, — Что мне делать дальше?

Она пожала плечами и ответила, — А мне откуда знать? Делай то, что считаешь нужным. Время рассудит каждого из нас, а кто оказался прав и не прав — расскажет нам история.

— Их больше нет…

— Соболезную… но тебе стоит понять: мир далеко не так прост, как кажется с первого взгляда… Сказать всего я не могу, но брат, видимо, доигрался… — с некоторой печалью сказала Гонория.

— Доигрался? — зацепился я за ниточку.

— Ты сам все узнаешь… его кабинет остался цел. — Как бы с намеком махнула рукой в сторону единственного места, что осталось целым после всего, что произошло в доме.

— Я поговорила с главным целителем госпиталя, он мне рассказал про диагноз твоей сестры… он предлагает гуманный способ… но если ты не потерял надежды, он не станет настаивать. Каково будет твое решение, Аберфорт Дамблдор? Бросишь все сейчас? Останешься одиночкой и пойдешь влачить жалкое существование, подобное отребью из Лютного, а то и хуже остального населения островов? Или… ты продолжишь свой путь, несмотря на потери и потрясения, что тебя, несомненно, будут ждать?

— Я… я… я не оставлю сестры… Но… но боюсь, у меня не будет возможности за ней приглядывать… Я просто не знаю как. Мне нужно время… подумать… прийти к выводам… Я… я… я в замешательстве, — ответил я честно. В душе происходила буря эмоций: черных, светлых и серобуромалиновых.

Я увидел на лице женщины искреннюю улыбку, а ее рука легла мне на макушку. — Хорошо, я позабочусь о твоей сестре, но тебе надо торопиться: как бы ни было прискорбно сообщать, но времени у тебя просто нет. Сейчас твоя сестра в коме, целители разводят руками, они не знают, когда твоя сестра проснется, но время течет, и ей не становится лучше.

Из меня вырвался тяжелый вздох.

— Ты знаешь, если ты хочешь, ты тоже можешь пожить у меня, пока не начнется твое обучение в Хогвартсе. Что скажешь?

Я покачал головой. — Я найду себе место, изредка буду посещать сестру. Если она проснется, то прошу вас приютить ее… У нас больше никого нет, чтобы заботиться о ней.

Тетя кивнула. — Хорошо, похороны родителей состоятся через две недели. Их похоронят в соседних могилах… приходи попрощаться с ними, я уже все организовала.

Сказав последние слова, тетя поднялась на ноги и пошла в сторону двери. Пока она не ушла, я крикнул ей: «Спасибо!», а мне в ответ она сказала, чтобы я приходил к ней в гости.

Когда тетя окончательно ушла, я нашел листочек с адресом у себя в кармане, который сразу спрятал. Я осмотрел весь дом и вдруг понял, что жить здесь больше не смогу, но и позволить себе оставить его в таком виде — тоже.

Далее пошли монотонные часы; не знаю точно, сколько именно прошло времени, но очень много. Я убирался дома, методично и тщательно убирал весь прах и все остатки мебели. Нашел я и еще пару колец, но уже без цифр. Это откровенно намекало на тех, кто устроил облаву на поселок. Но почему и зачем? Я понятия не имел, почему они напали; причиной могло стать все что угодно: от банальной мести до конкретной цели. Может, они искали человека, который их сильно разозлил, а может — узнали, что моя сестра обскур, и решили уничтожить ее. Хотя какое им вообще дело до моей сестры?

На этом моменте швабра в моих руках сломалась пополам, и мне пришлось ее чинить. Ясно одно: если эти твари хоть на шаг приблизятся к сестре, я не пожалею ни своих сил, ни своей крови, но изничтожу каждого причастного.

Уборка была сложной, поскольку от дома осталось… практически ничего не осталось. Почти все разрушенные части интерьера просто мною сжигались ввиду того, что не было возможности отремонтировать их. Другая часть никуда не шла без полноценного комплекта других вещей, что ставило меня перед выбором: либо выбросить все, либо убрать на чердак.

Большинство вещей я убирал: к многому прилагались теплые воспоминания, но некоторые вещи я просто выбрасывал. Потом отмывал стены от копоти и другого мусора, мыл потолки, пока дом практически не сиял. И только после всего я решил зайти в отцовский кабинет.

После того как отца упекли в тюрьму, я ни разу не пытался выяснить, чем он занимался, не лез в его документы, что он практически всегда читал, пытался оставить все в первозданном виде. Сейчас его больше нет, а его бумаги, хоть и имели смутную возможность помочь разобраться в тех тайнах, которые хранил отец, помочь разобраться с нашей семьей, поскольку я хотел узнать, что, где, когда и кому мы должны, и с кем имели ссоры. Я должен с ними ознакомиться: вдруг там я найду причины, найду зацепки и найду ниточки, что дадут мне некий ориентир.

Да, мне нужна была эта информация не просто так: я собирался воздать всем причастным, но не сейчас. После похищения я понял, что я — слабак. Обычный ребенок, может быть, немного более выдающийся, чем другие, но все еще ребенок. Для меня практически несокрушимым монолитом стоял обычный волшебник, а более сильные личности — и подавно. Но я должен был знать свой ориентир, знать свою цель… Такое просто могло придать сил и стремления достигнуть намеченного. Вот я и зарылся в документы, что оставил после себя отец, в надежде найти ту самую цель.