Карма красотки - Серова Марина Сергеевна - Страница 3

Я уже мысленно готова была к дальнейшей агрессии и уже приготовилась оказать достойное сопротивление этому разъяренному борову, но я ошиблась. Видимо, моя нехитрая, но с металлом в голосе речь возымела действие, потому что в следующее мгновение лицо мужчины словно смягчилось, а рука ослабила хватку. Потом он поджал свои пухлые губы, а в глазах словно исчезла пелена и появились искорки осознанности.

– Да черт с вами! – процедил он сквозь зубы и оттолкнул свою трепыхающуюся жертву в сторону.

Тело девушки, словно бесхребетное, подалось в сторону, уткнулось в невысокую ограду сквера. Она ударилась коленом о металлическую невысокую преграду и перевалилась на другую сторону, оказавшись в кустах.

Я уже хотела было разъяснить этому суровому мужчине, что он погорячился и такой поступок неприемлем по отношению к девушке даже в подобной ситуации, но он проворно юркнул в свой автомобиль и громко хлопнул дверцей. Как он пытался вырулить на проезжую часть, я не смотрела – мне уже было все равно. К тому же мое внимание тут же переключилось на бедолагу, которая сидела на земле в жалкой позе, уткнув лицо в ладони.

Я перешагнула через нехитрое металлическое ограждение и оказалась рядом с несчастной дурехой. Она все так же сидела в своей закрытой позе и не шевелилась. Когда я осторожно дотронулась до ее плеча, она слегка вздрогнула и отлепила лицо от ладоней, глянула на меня равнодушным пустым взглядом и потом уставилась перед собой в одну точку. Почему-то в этот момент моя прежняя к ней жалость сменилась резким раздражением.

– Как ты себя чувствуешь? – сухо спросила я. Но мне не ответили, словно я задала вопрос каменному изваянию. – Ты слышишь меня?

Не слышать меня она не могла, но, кажется, мои слова были для нее просто продолжением уличного шума, не более. Эта девушка чем-то напоминала мне улитку, которая при малейшем дискомфорте старается спрятаться в собственную раковину, с той только разницей, что ее раковина была невидимой и поэтому со стороны девушка выглядела странной, даже не совсем нормальной.

Она продолжала сидеть, точно приклеенная к земле пятой точкой, не выдавая себя ни всхлипом, ни движением, и чувствовалось, что так она может лежать и час, и два, а у меня все-таки были свои дела.

«Да уж… Либо она под чем-то, либо в состоянии сильной депрессии, либо вообще сбежала из психушки… Или все, вместе взятое», – удрученно подумала я про себя.

Но бросить здесь эту недотепу одну, такую жалкую, униженную и, возможно, не вполне дееспособную, я не могла. Вдруг ей придет в голову снова отправиться пешком через дорогу? От одной мысли об этом я содрогнулась.

Я решила подойти к разговору немного с другой стороны:

– Слушай, тот мужчина уже уехал, все позади. И… знаешь, что я тебе скажу? Да, он поступил по-свински, толкнув тебя в кусты, но и ты вела себя не лучшим образом. По отношению к водителям это тоже выглядело по-свински! Это еще счастье, что все так обошлось. От тебя могло остаться мокрое место! Что ты вообще делала там, на мостовой? И почему так безрассудно стала переходить дорогу?.. Э-эй! – Я сильнее потрясла ее за плечо.

Она лишь пару раз безвольно качнулась, но никак не отреагировала.

– Ну вот что! – решительно заявила я. – Или ты сейчас же приходишь в себя, или я вызываю полицию или скорую помощь, и пусть с тобой разбираются компетентные органы! Откровенно говоря, ты мне не нравишься. Ты, случайно, не сбежала ли из какой… гм… лечебницы? У тебя есть с собой какие-нибудь документы?

Как ни странно, это подействовало. Девушка вдруг зашевелилась и повернула ко мне припухшее лицо. Сейчас ее выражение лица говорило о том, что она невзначай легла поспать под кустиком, а потом вдруг неожиданно пробудилась и как ни в чем не бывало готова пойти дальше по своим делам. Да уж, что ни говори, но было в этой девушке что-то не от мира сего.

Она и на вопрос о документах среагировала очень своеобразно. Сначала она с готовностью и усердием, которых от нее никак нельзя было ожидать, полезла в задний карман джинсов, но, ничего там не обнаружив, расстегнула карман своей кофты и вытащила наружу свой старенький потрепанный смартфон. При этом в отсутствующих глазах девушки мелькнуло что-то похожее на надежду – может быть, она ожидала, что теперь-то ее наконец оставят в покое.

Наверное, так мне и следовало поступить, но я вбила себе в голову, что с этой крошкой не все в порядке, и, если оставить ее без присмотра, непременно случится беда. Лучше всего было передать ее сейчас родителям или мужу, или полиции и скорой, или… – поди угадай, что за социальный статус у этой чудачки!

Я вопросительно глянула на смартфон в ее руке и обратилась к ней:

– Что такое? Надо кому-то позвонить? – расценила я по-своему этот жест.

Она лишь покачала головой, но ничего не ответила. Потом так же молча разблокировала пальцем экран гаджета и через полминуты протянула мне смартфон, на экране которого я разглядела электронный билет на электричку до станции Красноармейск, отправлявшуюся в шесть часов вечера. Больше ничего на билете я разглядеть не успела – она резко убрала телефон и заблокировала экран.

– И что это значит? – спросила я. – Тебе надо ехать в Красноармейск? Подожди… Ты что, немая? Если да, то кивни мне.

Она не ответила и не кивнула, а лишь почесала пальцами свой аккуратный носик. Я заметила, что кожа на ее руках не отличается чистотой и покрыта цыпками. Пожалуй, на избыток внимания к своей персоне эта девушка не могла пожаловаться. На избалованного ребенка она никак не походила. Если у нее и имелась семья, то не из тех, что относятся к разряду благополучных.

Девушка обтерла ладонь о полу куртки и опять впала в оцепенение. Ну и что мне прикажете с ней делать? Просто оставить тут ее и спокойно уйти? Нет, я не из тех людей, кто может вот так хладнокровно поступить, оставив эту бедолагу сидеть на траве возле проезжей части. Я хоть и неплохой психолог благодаря своей непростой работе, но все же не психиатр. А девушке, скорее всего, требовался именно хороший специалист в этой области, но до шести часов вечера мне вряд ли удалось бы решить эту проблему. Единственное, что я могла бы сделать, так посадить эту странную девицу на электричку и с чистой совестью отбыть восвояси. Добрый поступок мне наверняка где-нибудь зачтется.

Вот только что мне прикажете с ней делать до шести вечера? Я глянула на свои смарт-часы, где отсчитывались километраж моего забега и количество шагов за день. Про сегодняшнюю пробежку уже можно забыть, и пробежала-то я всего шестьсот метров, даже не успев еще вкусить всю прелесть этого мероприятия.

Времени было половина одиннадцатого.

Как хорошо, что я любительница поспать и не совершаю свои пробежки в несусветную рань, как это делает моя хорошая знакомая Евгения Охотникова, работающая частным телохранителем-детективом в нашем городке. Я недавно удосужилась с ней познакомиться. По сути, мы коллеги, только у Евгении немного другой профиль работы, и подготовка у нее более специфична, чем у меня. Дочь военного, служившая в спецвойсках, приученная к дисциплине, она регулярно совершала свои утренние пробежки чуть ли не в пять утра. Я же не могла похвастаться такой регулярностью и силой воли, но все же бегать по утрам себя заставила – только после десяти. Чем не утро?

Но вернемся к нашей ситуации…

Я взяла эту странную девушку за руку и силой заставила ее подняться. Хватит уже безвольным мешком сидеть на траве. Она не протестовала, никакого недовольства не высказала, впрочем, и особой радости тоже. Двигалась, как механическая кукла, и безразлично пялилась в окружающее ее пространство.

– Ты такая квелая с детства или у тебя сегодня день плохой? – с досадой спросила я. – Или ты чего-то приняла? Говори прямо, не стесняйся! Так… мне это надоело, я вызываю полицию и передаю тебя им в руки. Пусть они дальше решают, что с тобой делать! – решительно заявила я и поняла, что не смогу этого сделать, ибо свой смартфон я не беру на пробежку – чтобы не мешался и не отвлекал звонками. А все неожиданно приходящие сообщения дублировались на мои смарт-часы. – Так… Вот что! – не меняя тона, продолжила я. – Давай активируй свой телефон, будем звонить твоим родителям!