Хозяин антимагии (СИ) - Базаров Миф - Страница 72

Жилы мирацинона — усиливают любые боевые составы.

Договоры с артелями. Павлов заключил контракты с охотниками из огненного и земляного секторов — теперь у нас эксклюзив на поставки.

Проблемы. В последнем абзаце почерк Осипа стал нервным:

«Кирилл Павлович, вокруг складов крутятся подозрительные личности. Один из грузчиков сказал, что их нанял человек в плаще с гербом Евдокимовых. Лёня видел, как вчера к своим складам приехал из центральной колонии князь Евдокимов».

Я медленно поднял глаза. Они знали.

— Ну что? — Митя склонил голову набок. — Хорошие новости?

— И плохие, — я сложил письмо вдвое. — Евдокимов и Краснов уже в курсе, что Павлов вернулся. Значит, ждут, пока груз окажется на складе. Ведь в дороге Павлова охраняли самые надёжные люди из артели. Да и на трактах народу много нынче.

* * *

Вечером Митя снова огорошил меня новостями.

Он влетел в комнату, как ураган.

— Кирилл, это серьёзно! — Жданов швырнул на стол смятый листок. — Только что пришло. По тракту из центральной колонии движется личная дружина Евдокимова. Конные, в полном вооружении. Через день-два будут здесь.

Я почувствовал, как холодная волна прокатилась по спине.

— Точно?

— Мои источники не ошибаются, — Митя стиснул зубы. — Князь явно решил разобраться раз и навсегда.

Время ещё было. Но его оставалось катастрофически мало.

Я схватил перо и написал два письма.

Гурьевым:

«Осип, Иван. Груз Павлова — под тройную охрану. Никаких перемещений без моего приказа. Если увидите подозрительных личностей, сразу огонь. Готовьте цех к обороне».

Потапу:

«Усилить охрану имения. Никого не впускать. Маменьку и Тасю не выпускать за ворота. Если что-то пойдёт не так, немедленно в подземное хранилище».

Митя наблюдал, как я запечатываю сургучом оба конверта.

— Завтра суббота. Ты пойдёшь к ректору?

— Обязательно. И если он не отпустит, то учёбу придётся бросить, я не могу так рисковать семьёй.

* * *

Я сидел в приёмной ректора ещё до начала рабочего дня. Каждая минута ожидания казалась вечностью. Киров не подкачал: он пришёл раньше. Его тяжёлые шаги гулко звучали в пустом коридоре. Он вошёл в кабинет, даже не взглянув на меня.

Вскочил и шагнул за ним, не дожидаясь приглашения.

— Анатолий Степанович, мне срочно нужно поговорить.

Ректор медленно обернулся. Его ледяные глаза оценили мой взъерошенный вид, сжатые губы, готовность к бою.

— Пестов, — он так произнёс мою фамилию, как будто это было обвинение. — Кабинет открывается через час.

— У меня нет часа.

Тишина.

Киров нахмурился, затем резко махнул рукой, разрешая войти.

Он сел за массивный дубовый стол, откинулся в кресле и достал свои карманные часы, посмотрев на них.

— Говорите.

Не стал церемониться.

— Мне нужно уехать. Семья в опасности.

— Всегда в опасности, — Киров усмехнулся. — Вы курсант, Пестов. Ваша дело — служить империи. Личные дела подождут.

— Не могут ждать, — мои пальцы впились в край стола. — Князь Евдокимов ведёт дружину к Новоархангельску. Они нападут на имение, на производство. Если меня там не будет, родных убьют.

Ректор медленно поднял бровь.

— Это дело полиции.

— Полиция подкуплена! — мой голос прозвучал резче, чем я планировал. — Евдокимов давно держит их на крючке. Они просто разведут руками и скажут: «Очень жаль, несчастный случай».

Анатолий Степанович наклонился вперёд. Его голос стал тише, но опаснее.

— Вы что, предлагаете мне отпустить курсанта разбираться с личными врагами? Это академия, Пестов, а не бандитское логово.

— Я предлагаю вам не заставлять меня выбирать между долгом и семьёй.

— Выбора нет! — он ударил кулаком по столу. — Вы присягали империи. Академия — ваша служба. Всё остальное — слабость.

Я замер. Горячая волна ярости подкатила к горлу.

— Присяга у нас будет только на пятом курсе.

— Это ничего не меняет.

— Тогда я ухожу.

Тишина. Ректор медленно выпрямился.

— Что⁈

— Я покидаю академию, — чётко прочеканил каждое слово. — Если служба требует, чтобы я позволил своей семье погибнуть, то такая служба мне не нужна.

Глаза Кирова вспыхнули.

— Вы бросаете учёбу?

— Да.

Он резко встал, откинув кресло.

— Тогда идите к секретарю. Пишите рапорт. Я подпишу, — его голос звенел холодной сталью. — Но знайте, Пестов: вас не примет ни один вуз империи. Дорога на государственную службу для вас закрыта. Навсегда.

Я не дрогнул.

— Лучше быть живым изгоем, чем героем без семьи.

Ректор впервые за весь разговор выглядел потрясённым.

— ВОН! — провопил он.

Я развернулся и вышел, не попрощавшись.

Бумага хрустела под моим пером. Заявление об отчислении. Каждая буква давалась с трудом не из-за сомнений, а из-за ехидного взгляда, который секретарь даже не пытался скрыть.

Он сидел напротив, подперев щёку рукой, плотоядно наблюдая, как я дописываю последнюю строку.

— Всё? — я швырнул перо на стол.

— О, нет-нет, господин Пестов, — он сладко потянул слова, будто смакуя момент. — Ещё несколько формальностей.

Он взял моё заявление, медленно прочитал его вслух, словно проверяя, не передумал ли я. Потом кивнул и указал на соседнюю дверь.

— Присядьте в той комнате. Я принесу остальные документы.

Комната оказалась крошечной — голый стол, два стула, никаких окон. Две двери: одна, через которую я вошёл, и вторая — глухая, без ручки с этой стороны.

Я сел, стиснув зубы. Секунды тянулись, как часы.

— Эй! — я ударил кулаком по столу. — Где бумаги⁈

Тишина.

Тогда я вскочил и подошёл к двери, через которую вошёл — заперта.

— Откройте! — постучал кулаком.

Щелчок.

Вторая дверь распахнулась.

В проёме стояли двое: высокий мужчина с каменным лицом в форме охраны и худой, болезненно бледный тип в зелёном мундире. Маг жизни.

— Что за… — не успел закончить я.

Маг жизни вскинул руку и моё тело застыло, словно погружённое в лёд. Мускулы одеревенели, веки не слушались.

Второй охранник быстро надел на меня магические наручники. Холодный металл сжал запястья, блокируя дар.

— Вы арестованы за попытку дезертирства, — пробормотал охранник, хватая меня под руку.

За что? — хотел сказать я, но не смог издать и звука.

Охранники провели меня через внутренний двор академии, где среди ухоженных дорожек и аккуратных кустов зловеще зиял круглый каменный колодец.

Конвоиры столкнули меня вниз, перед этим сняв наручники. Я рухнул на сырое дно, едва успев сгруппироваться.

Глубина.

Темнота.

Холод.

Сверху скрипнула массивная решётка, её медленно задвигали, оставляя лишь кружок серого неба над головой.

— Приятного отдыха, Пестов, — секретарь усмехнулся, глядя сверху. — Здесь магия не работает. Попробуй позвать на помощь, если сможешь.

Вскинул руку, пытаясь вызвать хоть искру магии — ничего.

Пустота.

Тишина.

Я в ловушке.

Глава 29

Голубое небо.

Оно висит там, за решёткой, такое близкое и такое недостижимое. Облака плывут лениво, чайки кричат, где-то вдали слышны обрывки разговоров — обычный день в академии.

А я в каменном мешке.

Пять метров.

Пять метров гладких, отполированных временем стен. Пять метров до свободы.

Первая попытка: я, словно паук, растопыриваю руки и ноги, упираюсь в стены. Стены слишком далеко, диаметр колодца больше двух метров. Камень холодный, скользкий.

Метр.

Два.

Я поднимаюсь буквально по сантиметру.

Мышцы горят, пальцы немеют.

Три.

Нога соскальзывает, и я лечу вниз.

Удар.

Боль.

Вторая попытка: быстрее, яростнее.

Четыре метра.

Почти…

Но руки подводят: пальцы разжимаются.

Падение.