Хозяин антимагии (СИ) - Базаров Миф - Страница 63

Хотя если вспомнить, как Жданов умел втираться в доверие, тут нечему удивляться.

Он был как ртуть: просачивался в любую щель. За пару бесед мог развязать язык даже самому замкнутому профессору. Помню, как ещё несколько месяцев назад под видом «исследовательского проекта» вытянул у нашего куратора, старика Бычкова, доступ в запретный архив, а через неделю уже пил чай с директором библиотеки.

Теперь мой бывший сосед пропадал в комнате Качалова, а его «клиенты» всё ещё штурмовали мою дверь, будто я личный секретарь Мити.

— Киря, ну потерпи ещё пару дней, — уверял меня он, — люди просто не в курсе, что я переехал!

Но, зная Митю, я понимал, что эти пару дней растянутся как минимум на пару недель, а то и месяц.

А вот Амат… Вернее, Влансендур, который теперь жил в его теле, старался не выделяться. На людях вёл себя как прежде: тренировки, пробежки, молчаливое упорство.

Однажды я случайно назвал его настоящим именем, и он резко обернулся.

— Не делай так.

— Что, даже наедине?

— Да, — слишком жёстко ответил он. — Привыкай. Я Амат. Только Амат.

В общем, для меня почти ничего не изменилось. Вечера я по-прежнему проводил за изучением отцовских записей, которые до этого скрывал от Мити, и теперь от Амата.

Утром — пробежка и тренировка с клинком, надо было набирать темп, чтобы в конце семестра сдать на «хорошо» физические дисциплины.

Днём были занятия.

После лекций — фехтование с Лизой Минской.

За три месяца я, наконец, перестал позориться, как последний выскочка, постепенно обретая столь необходимый для аристократа навык.

Как-то раз на тренировке появился Сергей Качалов. Он молчаливо стоял в тени колонн, наблюдая за нашими упражнениями. Потом неожиданно шагнул вперёд, взял тренировочный клинок и кивнул в мою сторону.

— Покажи, чему научился.

Разгром был предсказуем. Для него клинок это продолжение руки. Сергей действовал быстро, как молния. Я едва успевал поднимать шпагу, а его удары уже находили слабые места в моей обороне.

Но в конце, к моему удивлению, он опустил оружие и слегка улыбнулся.

— Лучше, чем я ожидал. Чувствуется потенциал.

С тех пор я стал замечать, что его отношение ко мне потеплело. Возможно, Митя действительно нашептал ему что-то, ведь я как-то обмолвился, что хотел бы тренироваться под его началом.

Не то чтобы у Лизы плохо получалось. Нет, она была мастером клинка, и её движения оставались отточенными, но что-то изменилось.

Раньше её атаки звенели в воздухе, заставляя меня отступать. Теперь же она сдерживалась, будто боялась разбить хрупкую вазу. Она фехтовала не в полную силу, даже не в половину, наверное, лишь в четверть своих сил.

И спарринги с Качаловым исчезли из её графика.

Я догадывался, почему.

Инициация.

Её магический источник ещё не стабилизировался, а значит, любая сильная физическая нагрузка могла привести к неконтролируемому выбросу энергии. Как тогда, по дороге из Балтийска, когда она сдала на мастера клинка.

Поэтому девушка избегала резких движений, будто боялась, что что-то внутри сорвётся с цепи.

Лиза сжимала кулаки, когда Качалов проходил мимо.

И больше не скрещивала клинки с ним, зная, что Сергей заставит выкладываться на полную.

Поздними вечерами мы с Аматом превращали нашу комнату в подобие учёного совета. Со стороны, наверное, это выглядело забавно: два студента, яростно спорящие о магии, будто древние мудрецы, защищающие противоположные теории.

Как в истории моего мира.

Я вспоминал, как когда-то читал о великих научных распрях:

— Земля плоская! — кричали одни.

— Нет, она круглая! — доказывали другие.

— А может, она вообще стоит на слонах?

— Нет, на китах!

В итоге люди почти всегда докапывались до правды.

Так и мы. В наших спорах рождалась истина, жаль только не каждый раз.

— Нет, Пестов, — Амат скрестил руки, смотря на меня как на упрямого ребёнка. — Ты опять не слышишь пульс земли. Она не бездушный камень, она дышит.

— Я знаю теорию! — раздражённо побарабанил пальцами по столу. — Магия земли — это укрепления, барьеры, контроль над материей, а не какая-то…

— В моём мире, — резко перебил Влансендур, — маги заставляли горы петь. А у тебя даже камни не скрипят.

— Потому что здесь другие законы! — я чуть не хлопнул по столу, но вовремя остановился: на нём стояли склянки с образцами.

Он вздохнул, но терпеливо начал объяснять снова.

Горькая ирония: передо мной сидел человек, чьи познания превосходили учёных светил империи. Но девяносто процентов этих знаний были бесполезны.

Там, в его мире, маги владели всеми стихиями, а здесь мы были заперты в рамках одной школы.

Близилось воскресенье, и я уже предвкушал, как, наконец, вырвусь в город.

— Поедешь на своё производство? — спросил Амат утром в субботу.

— Да. Надо проверить, как там справляются мои вассалы, братья Гурьевы. Да и маму с Таськой увидеть хочется.

— Подбросишь до Новоархангельска?

— Зачем? — насторожился я.

— Хочу посмотреть город. Ни разу не гулял по нему, даже воспоминаний никаких нет, — добродушно ответил он.

— Ты же… — я чуть не ляпнул ерунду, но вовремя исправился. — То есть Амат тут учился четыре года.

— Он был занят. Сам понимаешь, чтобы держать себя в хорошей физической форме, требуются постоянные тренировки, и у него попросту не хватало времени. А мне это интересно.

— Ладно. После занятий у конюшни.

Моя машина, слава стихиям, была уже на ходу.

Но какой ценой…

Каждая деталь — заказ из центральной колонии «Точка». Каждый винт, каждая шестерёнка — недели нервного ожидания. Помню, как механик, увидев окончательный счёт, побледнел так, что его веснушки стали заметнее.

— Господин Пестов, за эти деньги можно было новую машину купить, — прошептал он еле слышно

— Нет.

Она того стоила.

Во-первых, она напоминала об отце.

Во-вторых, чёрт, я, кажется, влюбился в этот кусок металла.

Да, я понимал, что она не живая.

Но когда поворачиваешь ключ, и двигатель просыпается с низким рычанием.

Когда берёшь руль в руки и чувствуешь, как машина буквально дрожит в предвкушении.

Когда нажимаешь на педаль, и она отвечает мгновенным рывком, будто читает твои мысли…

Тогда понимаешь, что это не просто транспортное средство. Оно — продолжение меня самого.

Я всё время прокручивал список дел, которые нужно сделать за воскресный день, на конях точно не успел бы осуществить и половины.

Встретиться с братьями Гурьевыми, они что-то мудрили с рецептурой нового зелья выносливости.

Наведаться к семье, мама с Тасей наверняка без меня скучают.

А ещё в нотариальной конторе Новоархангельска меня дожидались договоры. Три новых контракта, которые нужно заверить там с поставщиками, могли поднять доходы производства вдвое либо разорить меня, если не проверю мелкий шрифт.

Одним словом, дел невпроворот.

Мы сели в машину. Тронулись, но не успели проехать ворота, как нас внезапно остановил дежурный.

— Господа, вы не в курсе?

Он просканировал наши ауры, в которых стояла метка учащихся.

— Чего? — нахмурился я.

— После инцидента в больнице всем участникам запрещено покидать академию в выходные.

— Надолго?

— До особого распоряжения.

Я стиснул руль так, что кожа на костяшках побелела.

Вот это облом!

Без меня производство встанет. Гурьевы начнут импровизировать. Контракты зависнут. А Тася снова превратится в стервозную младшую сестру.

— Ректор ещё на территории? — нетерпеливо спросил я.

— Да, полчаса назад видел его в медицинском корпусе. Может, ещё там.

Я резко развернул машину.

— Куда? — недовольно буркнул Амат.

— Искать ректора, — мои пальцы продолжали сильно сжимать руль. — Я должен попасть домой.

Но уже предчувствовал, что разговор с Кировым будет нелёгким.

Глава 25