Честь Империи (СИ) - Любушкин Алексей - Страница 49

— Нет. И мы будем делать все возможное, чтобы они первыми нарушили шаткое перемирие или нам освободят дорогу к проливам другие игроки.

— Каким образом?

— У нас есть одно славянское государство, что мечтает о господстве на Балканах, есть непримиримые националисты среди самих турок, есть Германия, что не сильно обрадуется появлением наших войск с Кавказа и Ближнего Востока. Власть младотурок долго не продержится и тогда Царьград упадет к нашим ногам, как переспелый плод. Зачем терять солдат сейчас⁈

— Текущее перемирие могут нарушить и англичане… Каким будет наш ответ союзникам?

— Неофициально передайте французам, что если они не пойдут на наши условия, то пусть даже не надеются, что мы поддержим захват колоний в Африке и послевоенное устройство Европы, которое будет продвигать Франция. Ухудшение отношений может сказаться и на фронте, а мы найдем как донести до граждан республики, кто виноват в этом. И намекните англичанам на суть наших претензий.

— Я передам ваши слова представителям Франции и Британии, — едва заметно склонил голову министр.

Что ж, продолжение войны с турками не самый плохой исход событий, да и французов надо будет наказать, прекратив наступление на германские позиции. Как ни странно, чем меньше активных действий на фронте и потерь, тем нам выгоднее. Многие процессы, что сейчас происходят в стране, нельзя было протолкнуть долгие годы, а я со своими полномочиями и поддержкой могу еще многое изменить.

Ливадийский дворец за прошедший год никак не изменился. Лишь император еще сильнее похудел, и его болезненный вид намекал на серьезные проблемы со здоровьем.

— Дмитрий, рад тебя видеть, особенно в такой кампании. Ты достиг серьезных успехов, и я горжусь тобой! Знаешь сколько раз в день мне на тебя жалуются? Хотя может и знаешь… Даже здесь не дают покоя! — махнул рукой Николай.

— Нет, не знаю. Просвети меня.

— Моя мать стабильно раз в неделю говорит, как все плохо, а ей поддакивают великие князья, бывшие министры и генералы. Александра Федоровна… — тут я напрягся. — Единственная, кто тебя не ругает! Дмитрий, я не верю, что она могла меня отравить. Это невозможно!

Ольга быстро бросила на меня взгляд, намекая, что не стоит развивать эту тему.

— Пусть будет так, если тебе удобнее. Может пора вернуться в Петроград? Сколько можно жить отшельником в Крыму?

— Здесь мне хорошо и спокой… — приступ кашля едва не сложил императора пополам, и он откинулся на кровать. — Дмитрий, позволь мне поговорить наедине с Ольгой.

Переглянувшись с супругой, я вышел из комнаты. Что за тайны Мадридского двора? Будет рассказывать ей все тайны династии? Я бы послушал, хотя там, наверное, столько всего такого… что захочется поскорее забыть об услышанном.

Вернувшаяся через полчаса Ольга не выдержала и расплакалась на моем плече. Сдерживая себя во время разговора с отцом, она не стеснялась при мне выражать свои чувства и эмоции. Не боясь быть слабой женщиной рядом со своим мужчиной. Что ни говори, а это один из важных показателей. В свое время насмотрелся на стальных леди, которые даже с мужем не могут расслабиться и стараются все контролировать.

— Папа очень плох. С трудом говорит и плохо дышит, — вытирая слезы, произнесла Ольга.

— Он обязательно поправится. В прошлый раз уже было обострение, и все закончилось хорошо. Вот увидишь, скоро он вернется в Петроград и будет нянчиться с Сашей.

Главное говорить четко и уверенно.

— Спасибо за поддержку, но в этот раз все стало намного хуже… Дима, я боюсь, что скоро его не станет!

Вот тогда начнутся настоящие проблемы.

Глава 24

После возвращения в Петроград я сразу же вызвал к себе фон Коттена.

— Михаил Фридрихович, для ИСБ будет новое важное задание. Любой ценой нам надо узнать причину ухудшения состояния императора. Опросите всех слуг и медиков, наших агентов и охрану, проверьте лекарства… не мне вас учить, разберетесь. А теперь вернемся к текущим проектам. Как поживает наш Троянский конь?

— Обязательно узнаем, ваше императорское высочество. Что касается Троянского коня… наши агенты смогли найти веские доводы для Ленина, чтобы он перестал смотреть на Россию, как полигон для своих идей. Франция и Германия куда более предпочтительные цели с развитым рабочим классом и прогрессивными взглядами. Если у него получится создать устойчивые ячейки в этих странах, мы обещали организовать финансирование всем необходимым, — отчитался фон Коттен.

В последнее время количество статей от Ленина в сторону Российской империи резко уменьшилось и сменился общий тон. Теперь он напирал на бедственное положение рабочих Германии и скорый голод. А скоро переключиться и на Францию.

— Что по его польскому «другу»?

— Успешно перехватывает контроль за менее агрессивными членами партии. Насколько я могу судить, вскоре будет официально объявлено о разделении партии и возвращении на родину. Предварительные договоренности об этом есть. В данный момент больше беспокоит наш монгольский проект и его руководитель, который может скинуть контроль. Слишком непредсказуем, — поморщился директор ИСБ, к которому перевели барона фон Унгерна.

— Не скинет. Перед отправкой на миссию я поговорю с ним. Все, как он любит побольше мистики и тому подобного. Благодарю за службу, Михаил Фридрихович.

— Служу Империи!

Мы продолжаем активную подготовку агентов и забрасываем их на все континенты. Где-то есть удачное внедрение, где-то раскрытие или просто разведчики перестают выходить на связь. Несколько раз в слаборазвитых странах приходилось начинать все заново. Болезненные потери, но по-другому опыт не набрать. Отсюда и желание выстроить отношения с бывшими революционерами, у которых богатый опыт внедрения.

— Свежие газеты, ваше императорское высочество. Для меня будут особые распоряжения на сегодня? — зашел после фон Коттена мой новый секретарь и мастер на все руки.

Демьян слег из-за осложнений на фоне болезни и отпросился на пару дней, а вместо себя отправил одного из заместителей. Лишь бы и правда ничего страшного.

— Благодарю, на сегодня можете быть свободны.

В последних выпусках иностранных газет можно понять, какие мысли закладывают в голову своим гражданам все участники войны. Если у нас я мог контролировать дозу пропаганды, то со стороны противника и союзников только анализировать.

После взятия Кракова и выхода к Катовице немцы поддержали своего главного союзника масштабной переброской опытных дивизий с Западного фронта войны, но французы и этому были не рады. Газеты больше не писали хвалебные оды русским солдатам, а лишь парой сухих строчек упоминали наше летнее наступление, как нечто незначительное на фоне собственного.

В любом случае отражение двух наступлений с Запада и Востока стало серьезным испытанием для германского Генштаба. И в августе была принята знаменитая программа Гинденбурга. В общем, Германия усилила госпропаганду и встала на тропу войны со всеобщей трудовой повинностью и мобилизацией.

Австро-Венгрия находилась на последнем издыхании и германцам приходилось прикладывать невероятные усилия для поддержки союзника. А тем временем солдатский паек у немецкого солдата становился все скуднее. Все это говорило о том, что проблемы у Центральных держав будут только нарастать и им позарез надо выводить кого-то из войны или как минимум удержать Турцию на плаву.

Англичане до сих пор не додавили восстание в Ирландии, накаченной оружием, и едва смогли вернуть контроль над Багдадом. Германская разведка, воодушевленная успехом на зеленом острове, решилась попробовать повторить успех в Индии. И первые очаги мятежа намекали на очередные проблемы для островной империи.

Также англичане впервые в истории все же использовали танки, и военные всех стран серьезно призадумались, как бы заиметь такого же монстра. Наш проект пока был сыроват и требовал доработки. Инженерный коллектив, собранный на Путиловском заводе, обещал к началу семнадцатого года предоставить первую партию, полностью из отечественных деталей. Но я скептически относился к таким новостям.