Седьмой царевич 2 (СИ) - Шаман Иван - Страница 14

— Так. Только не говорите, что за нами следили боевые пловцы на дрессированных дельфинах, потому что никаких катеров и кораблей я не видел.

— Нет, всё проще, они опоздали на точку рандеву. Пока искали кто ближе, пока согласовывали с пограничной службой, пока… в общем, они приплыли через полчаса-час, поискали, а потом мы их уже отозвали на базу, — не стал лукавить Филипп.

— Что-то мне кажется, что развитие технологий куда перспективнее, чем символы, — проговорил я нахмурившись. — Их чертить не надо, нажал на спуск и вперёд.

— Когда князь Серебряный освоит наконец свой знак, мы перейдём к следующему элементу, масштабированию, и всё сразу станет понятно. Хотя думаю, вам и без подсказок ясно, что это значит, — с улыбкой ответил Филипп.

— Хотите сказать, что один и тот же символ может иметь разную силу, в зависимости от размера? — проговорил я, вспоминая, как на церемонии женщина, усыпившая весь зал, махала рукой. Да, там чертила так чертила…

— Всё немного сложнее, но общий принцип именно такой. А ещё их можно масштабировать и в обратную сторону, чтобы сократить расстояние и увеличить скорость начертания. Если приноровиться, это будет похоже на дрожание кончика пера. По крайней мере, именно на это я рассчитываю. Но пока, увы, такой точности на автоматизме добиться не могу.

— А смысл делать маленький знак, если в нём не будет достаточно силы?

— Как я и сказал, всё немного не так. Плавность, точность, скорость и размер — все параметры важны. Некоторые утверждают, что ещё есть «нажим», но пока и этого мне не удалось повторить. Увы, — с плохо скрываемым раздражением ответил преподаватель. — В остальном же — тренировки, тренировки и ещё раз тренировки.

— Большим копьём можно будет пробить танк?

— Думаю, да. Главное — не увлекайтесь занятиями вне зала, — посоветовал Филипп.

— Понял, спасибо! — воодушевлённо ответил я и отошёл.

Так, значит, то, что я делал — не финальная форма знака, а лишь вариация, ещё и не самая хорошая. Её можно улучшить, напитать силой… я уже дошёл до двери, когда сообразил, что преподаватель так технично съехал с пояснения за скрижаль. А может, он и сам был не в курсе? Но я то был. А значит, у других стран тоже есть свои скрижали. И те, кто их держит. Вывод? Генри — мудак. А батюшка не то идиот, который повёлся на развод иностранного агента, не то просто решил избавиться от лишних детей.

Нет, я допускаю, что он мог быть сторонником теории крысиного короля. Чтобы в ведре осталась только одна крыса, которая сожрёт остальных. И пожалуй, в идеальном мире такое могло бы сработать, но в реальном… На каждого кто-то воздействует, а если ты не заботишься о своих одарённых, это будут делать твои враги.

Даже меня пытаются постоянно использовать как разменную монету, хотя я и уехал в провинциальный городишко подальше от дворцовых интриг. У них, конечно, не выходит, а все, кто пытался, получили по зубам или остались с носом. Но это не делает ситуацию менее поганой.

— Вань, ты куда? — вырвал меня из задумчивости Саня. — С девушкой своей поговорил уже? Что делать будем?

— Как раз сейчас её захватим и пойдём выяснять цены, — вынырнув из собственных мыслей, сказал я. — Тебе, кстати, не нужно к Нате?

— Не сегодня. Дела важнее, — отмахнулся парень, на что мне оставалось только пожать плечами. Аню мы встретили на выходе, она как обычно относила журналы в деканат. Что поделать, староста.

— Пойдём разбирать, что вы такое набрали и что там за проволока, — сказал я, когда девушка остановилась в паре метров от меня, надув губки и сложив руки на груди. — Обижаться будешь, если всё сойдётся. А пока чувство, что вас сильно надули.

— Проволока? Какая ещё… вы что со Сваровски сделали, идиоты? — глаза Ани округлились, она тут же подалась вперёд. — Где сумки⁈

— У меня в квартире. Так что, идём?

— Идём, конечно! И не дай бог вы их побили или поцарапали, там каждый кулончик под тысячу рублей стоит! — схватив меня под руку, причитала девушка. Вот только что была обиженкой, а теперь тащила меня словно паровоз, не замечая сопротивления редких прохожих.

— Значит, эти стекляшки ценные? — с сомнением посмотрел я на неё, когда мы выгрузили изделия из проволоки и стекла. — Ты же понимаешь, что это не драгоценные камни и не золото?

— Конечно, понимаю, это бижутерия. Но очень дорогая и знаковая. Я её у продавца чуть ли не с руками оторвала. За каждый доллар торговалась, — ответила Аня.

— И поэтому они валяются кучей, только проложенные бумагой? — уточнил я.

— Ну вот такая особенность. Мы ещё много времени потратили, потому что приходилось искать выход на поставщиков, и это почти всегда было невозможно. Так что торговалась как за свою жизнь. Придётся что-то придумать, может, продадим чуть дешевле, — пожав плечами, ответила девушка.

— Да уж, то, что придётся дешевле продавать, даже не обсуждается, — проговорил я, окинув взглядом превращающуюся в склад квартиру. — Ладно. Есть у меня идея, кому это сбыть. Остаётся вопрос только в цене. Напиши мне на бумажке, сколько и что стоило, и в каком количестве есть, возьму по одному экземпляру.

— Вот смета, у меня всё уже записано! — с гордостью ответила Аня, положив передо мной тетрадку. Позиций было около десятка, если просто перемножать столбцы, получалось ровно все деньги и ещё крапуль сверху.

— Ждите здесь, сортируйте, я скоро вернусь, — приказал я, а сам отправился к Абраму, который так рад был меня видеть, что чуть не плакал от счастья. Всё господа вспоминал, глаза к потолку возводил.

— Боже, за что мне такое. Я же просил у вас, князь, не появляться больше в моей лавке! У неё уже складывается плохая репутация. А что я буду делать, если вас в ней убьют, а меня нет? Это же конец для любого дела!

— Я бы сказал, что тебе стоит не об этом беспокоиться, но как знаешь, — ответил я, с улыбкой, выкладывая собранные образцы на стол. — Сможешь оценить?

— Долларов за сто возьму, — чуть помявшись, ответил скупщик.

— Телефон? — уточнил я.

— Всё вместе. И телефон, и мелочёвку.

— Э нет, так не пойдёт. Тут один телефон долларов сто двадцать стоит. А это, как ты её назвал, не мелочёвка, это бижутерия от Сваровски, и она стоит денег, — сказал я, показав на серёжки и брошку.

— Ну, может, в магазине оно столько и стоило, но сейчас точно нет, — отмахнулся скупщик. — Вид не товарный, упаковки нет, а стекляшек я могу из Китая тонну заказать.

— Товарного вида нет, говоришь… — спросил я, задумавшись. — Это всё?

— Нет, конечно. Вот телефон, его же надо русифицировать, а то у него из знакомых мне языков только английский. Кто его покупать в таком виде будет? Да и без коробки, без гарантии. А стандарты связи какие? А как у мобильного оператора его подключать? Они же сами телефоны продают, им чужие брать не выгодно.

— Ясно, понятно, — проговорил я, убирая всё в рюкзак. — Значит, вначале придётся ещё вложиться.

— Что, на складах случайно нашли груз кантрабанды? — усмехнулся Абрам, но, увидев мою кислую мину, всплеснул руками. — Что, сами завезли? Ох…

— Без паники. Я как-нибудь разберусь.

— Так это же надо найти покупателей, точки сбыта, доказать, что всё законно…— начал перечислять Абрам, и у меня от его занудства аж голова разболелась. Так что, махнув на прощание, я побрёл домой, благо было недалеко, буквально через дорогу. А пока шёл, обдумывал его слова, ведь говорил-то он всё правильно.

Не добравшись до квартиры, свернул к роспечати.

— Скажите, а где ближайшая типография? Ну, если я захочу себе что-нибудь напечатать, коробку там или…

— Купи газету… — посмотрев на меня поверх очков, сказала женщина. На что я молча положил пятьдесят рублей в приёмник. — В Краснодаре. Нам всё оттуда привозят. Ну или из Москвы…

— Ясно, понятно, спасибо, — ответил я, забрав уже привычную газету с лаконичным названием «Купи-продай». Пока поднимался к себе на чердак, в голове начал вызревать план.

— Ну что? — чуть ли не хором спросили Аня с Серебряным.