Брандвахта (СИ) - Гор Александр - Страница 21

Только вглубь частной застройки, в сторону затона они старались не соваться. Видимо, «старожилы» напели в уши желающим обосноваться, что там живут какие-то «отмороженные бандиты», к которым подойти-то страшно. Не потому, что действительно нас боялись, а просто быстро сообразили: чем больше народа, тем меньше им достанется того, что можно «подчистить» в выморочных домах. И «толкнуть» на стихийном продовольственном рынке, образовавшемся в районе Монумента Дружбы.

Впрочем, к нам бежало из пропавших запахом смерти многоэтажек не так уж и много народа. Кто-то перебирался на дачи, находящиеся в пойме рек Белая и Дёма к югу от города, кто-то занимал дома частного сектора на горе между улицами Софьи Перовской и Пугачёва или селился в частной застройке, тянущейся вдоль речки Сутолока, впадающей в Белую как раз возле Монумента Дружбы. Основная же масса уцелевшего населения Старой Уфы, насколько нам известно, медленно, но верно переселяется в огромный массив «своих домов» в Нижегородке, пойменном участке излучины Белой, расположенном к западу от исторического центра города. Те, кто не уехал «на историческую родину», в башкирские сёла, из которых когда-то перебрался в столицу. Кто-то бежал, кто-то, смирившись с запахом, от которого в городе не спрятаться нигде, продолжал жить. Без света, без тепла, без водопровода. До чего же бывшие советские люди живучие, если требуется обитать в нечеловеческих условиях!

Закончив ремонт катера типа «Путейский», устанавливавшего когда-то бакены на фарватере, Григорий загорелся новой идеей.

— Нам нужен собственный буксир.

— Зачем? — удивился Андрей.

— А вдруг придётся что-нибудь ценное на барже притарабанить. А у нас уже есть, чем.

— А пассажирский теплоход тебе не нужен? Вон, у пристани городского порта стоит такой.

— Не, теплоход излишним будет. А вот буксир-толкач — самое то. Тем более, один тут неподалёку есть.

Он имел в виду ту сцепку пустой баржи и толкача, что застряла между опорами шоссейного моста на обходе трассы М5 и береговой отмелью.

— Данилыч, тут недалеко, мили четыре по воде будет. Если там движок в порядке, я за полдня обернусь. Зато представляешь, какая это вещь?

— Не представляю.

— Значит, увидишь.

В общем-то, занимать чем-то иным механика в день, объявленный выходным, было грешно, и брат махнул рукой. А Гришка, сблатовав Сергея, завёл мотор «Жулана», и их посудина через пару минут после того, как отшвартовалась от брандвахты, скрылась за поворотом Белой.

И ведь не соврал, зараза. Часа через четыре, мощно урча двигателем, громадина с гордой надписью «Волгарь-15» на ходовой рубке и прикреплённой перед ним баржей преодолела течение Уфы, сливающейся с Белой, и медленно вползла в затон. А следом, едва не вылетев на отмель (Серый несколько не рассчитал скорость течения вод Уфимки), в стоячие воды вкатился и «Жулан». Только если опытный судоводитель, управляющий буксиром, довольно смело прижался к берегу и побежал бросать якоря, то матрос с брандвахты так и остался болтаться посреди фарватера затона, дожидаясь, когда Гриша сойдёт на берег, надует резиновую лодку и переправится на «Путейский», чтобы вернуть его на «законное» место у борта брандвахты.

— Повозиться, конечно, пришлось, чтобы буксир от опоры «отклеить» и баржу с мели снять. Вон, видишь, вся краска на борту «Волгаря» ободрана. Был бы Серёга поопытней, так и без этого обошлось бы. Но, я тебе скажу, Данилыч, посудина того стОит, чтобы мы с ней е… мучились там, у моста. Двигатели как часики работают!

— Вы, мужики, как дети. Только у вас игрушки побольше, — махнула рукой на сожителя Светлана.

— Да ладно, Светка, не ворчи. Вот увидишь, пригодится нам когда-нибудь этот красавец.

— Да я, если и буду ворчать, то только из-за того, что Антошку за собой потащили.

— Не таскали мы его никуда. Он сам втихаря на «Жулан» пробрался. Интересно ему. Ну, и не возвращаться же нам, чтобы его высадить, когда он в рубку припёрся. Пусть учится! Может, из него со временем хороший моряк вырастет. Верно, Антоха?

— Да, дядь Гриша, — пропищал мелкий, очень довольный приключением, в котором принял участие.

Фрагмент 11

21

Честно говоря, новое «приобретение» нашего механика и судоводителя я расценил как наглядную иллюстрацию к поговорке «не было у бабы заботы, купила баба порося». Просто потому, что возня со швартовкой к соседнему причалу пустой баржи, подкраска борта буксира, рихтовка кое-каких повреждённых элементов ограждений и ремонт каких-то агрегатов заняли у Григория несколько дней. Одно хорошо — со всем этим он занимался с огромной охотой, с увлечённость мастера, отлично знающего своё дело. И пацан, для которого «капитан дядя Гриша» стал огромным авторитетом, постоянно вертелся рядом.

Шамиль с Юлей, разобравшиеся с нашими продовольственными запасами, зачастили на стихийно возникший рынок у Монумента Дружбы. Наш коммерсант вернулся в привычную «купи-продайскую» среду, и начал что-то «крутить», сбывая явные излишки и приобретая недостающее либо имеющееся в небольших количествах. Причём, насколько я обратил внимание, получалось у него очень неплохо. Особенно — если судить по серьёзно увеличившемуся разнообразию нашего питания.

— У него просто талант что-то купить подешевле и продать подороже, — похвалил мужика мой брат, знающий того пару лет. — Даже я, слушая, насколько убедительно он что-то доказывает, начинаю ему верить.

Но больше всего Мусихин удивил нас тем, что уболтал Григория скататься в город и вскрыть квартиру к Барисыча. Не только для того, чтобы похоронить владельца фирмы «Башинтерком» («Башкирская интернациональная компания») и его любовницу, но и… привезти учредительные документы, бланки, включая бухгалтерские, и печати конторы. Плюс всякие «мелочи», вроде компактной электрической пишущей машинки «Ивица», нескольких калькуляторов и редкого по нашим временам компьютера с принтером.

— Зачем тебе это? — удивился Андрей.

— Пригодится…

Использовать всё это Шамиль начал буквально на следующий день, развесив в «красном уголке» брандвахты штатное расписание фирмы, в котором он фигурировал как директор, Юлька — начальник коммерческого отдела, а Светлана — главный бухгалтер. Ну, и так далее по принципу «всем сёстрам по серьгам». К примеру, Андрей Данилович Мохнашов в этом списке значился как начальник радиомастерской, Гриша — судоводитель, а я — начальник отдела ведомственной охраны. Должности нашлись даже для наших малолеток — практиканты (Васька с Ритой) и ученик (Антон). Народ, конечно, ржал от души, читая сей опус, в котором число начальников раза в два превышало количество рядовых сотрудников. Но тоже ведь развлечение! Не вечно же в свободное время пялиться в экран всё-таки принесённого из «богатых» домов телевизора, просматривая собранные «на районе» видеокассеты.

Ага! Я тут больше всех возмущался бестолковостью «коллекционеров бытовой радиоаппаратуры», а она, оказывается, и нам пригодилась. Исключительно нам, поскольку у нас есть электричество, а не той массе народа, выпучив глаза, тащившей это «богатство» из разграбленных отделов специализированных магазинов.

На шутливые замечания о «господине директоре» Шамилька реагировал с улыбкой.

— Да вы даже не понимаете, насколько такое представление, папочка с документами и прайс-лист с печатью и подписью директора действуют на людей на рынке! То, что я себя директор назвал? Так я же и до того был, по сути дела, коммерческим директором. А после смерти «Генерального» чисто формально стал его преемником на этой должности.

«Запряжённые» в работу Фельдман и Светлана буквально за пару дней наладили «учёт материальных средств», включая «движимое и недвижимое имущество». К первому относился весь наш транспорт, включая водный (и байдарки в том числе). А ко второму — брандвахта и дома того «угла» частного сектора, который мы «контролировали». Тем более, «директор» и «начальник коммерческого отдела» переписали наши продовольственные запасы заранее. Ну, очень богатенькая мелкая фирмочка получилась, если судить по «докатастрофическим» временам! Опять же, повторюсь, этот шаг позволил занять людей полезной деятельностью, а также создать у них иллюзию возвращения «прежнего мира» с его упорядоченностью и относительной стабильностью.