Ван Ван из Чайны 2 (СИ) - Смолин Павел - Страница 17

— Еще можно использовать подкладки на плечи, но я не стал — итак широкий, — напоследок добавил Ли.

На секунду мне стало очень грустно. Интернет страшно давит на молодежь, отовсюду смотрят фотогеничные красотки и красавчики, реальную жизнь тщательно ретушируют, подсвечивая достоинства и скрывая недостатки, и в результате мы получаем комплексы у каждого второго и самоподдерживающуюся «машину» лжи, заставляющую людей прятаться за фильтры, косметику и кучу приблуд, призванных помочь пустить окружающим пыль в глаза.

— Так что, будем фотографироваться? — спросил Ли. — Кое-что и с тобой можно сделать — форму носа подкорректировать, например.

— Давай попробуем, — не нашел болеющий за свое поколение я причин отказываться.

Поднявшись на третий этаж и сфотографировавшись при помощи филиппинца на фоне панорамы ярко сияющего неоном и окнами Гонконга, мы слегка поправили наши рожи на фотографии — «оверсайз» и поза скрыли особенности фигуры Ли, и здесь ничего поправлять не пришлось — и я отправил фотку близняшкам, заодно запостив себе на страничку.

«Мы тоже хотим туда!», — впечатлились Гонконгом сестренки.

«Заканчивайте школу, и всё будет», — ответил я стандартным.

«Умные» часы на руке филиппинца пиликнули, он потыкал в них пальцем и сообщил:

— Молодой господин, привезли ваш заказ.

— Спасибо, Макисиг, я приму сам, — заявил Ли, и мы пошли на второй этаж.

Курьер привез дорогущую на вид камеру-«зеркалку», к которой прилагались микрофон, штатив и сменные объективы с линзами. Все проверив, Ли нажал кнопку в приложении телефона, подтвердив получение и улыбнулся:

— Раз уж я твой оператор, менеджер и монтажер, нужно порадовать фанатов более качественной картинкой и звуком.

— Круто! — только и смог вымолвить я.

— 15 — 0!

Непривычно.

— 30 — 0!

Может стоило подождать со сменой ракетки?

— 40 — 0!

Совсем другая натяжка, и она, как ни странно, сказывается сильнее, чем невозможность пользоваться правой рукой. Соперник-немец с классическим именем Карл, что неожиданно, парень неплохой, и старается «играть» на мою левую сторону, чего ему делать как ни крути не обязательно — никто не осудит за использование слабостей противника, потому что я сам виноват, что вышел играть финал одной рукой. А еще соперник расстроен тем, что «делает» меня в первом гейме всухую — он явно рассчитывал на конкуренцию с моей стороны, а получил вот такое. Я бы на его месте тоже расстроился — это же скучно.

Трибуны сегодня полнехоньки, и от этого на корте шумно. Приготовившись отбивать потенциально последнюю в этом гейме подачу немца, я покосился на первый ряд, где сидели Хуэи. Старик, как и обещал, приехал посмотреть финал, а наставивший на меня объектив новенькой камеры Ли ему что-то оживленно объясняет. Догадаться не трудно: «Ван просто не играет в полную силу, заманивая соперника в ловушку и обеспечивая записи побольше просмотров». Хотел бы я, чтобы так оно и было, но на самом деле я просто пытаюсь привыкнуть к новой ракетке.

Форхэнд, кросс, а теперь снова форхэнд… Получается гораздо лучше, чем в начале, и рожа немца начинает светлеть — понравился нормальный обмен ударами, а не хрен пойми что, продемонстрированное мной до этого. Поверив в меня, соперник отбил крученым, который я встретил бэкхендом. Не очень удачным — у немца есть шанс закончить гейм. Нет, не стал — ограничился ответным кроссом, сопроводив его снисходительной улыбкой.

«Я вижу, что ты не стараешься в полную силу, Ван, а значит я тоже не буду». Учитывая то, как лихо я добрался до финала, такая мысль вполне оправдана, хоть и не верна. Но спасибо за то, что даешь мне побольше времени привыкнуть к ракетке.

Мы пообменивались стандартными ударами еще минут пять, получив самый долгий розыгрыш на этом турнире. Жаль, что за это не награждают — могли бы хоть шоколадки вручить. Ладно, шутки в сторону — я привык к новой ракетке, а значит можно поиграть нормально, в благодарность за тренировку позволив немцу забрать первый гейм. По-моему, это справедливо.

— Гейм!

Трибуны захлопали — там не так много тех, кто разбирается в теннисе, зато много моих новоявленных поклонников. Последние, как и Ли, считают, что у меня здесь хитрый план или просто поддавки во имя драматизма, а у остальных долгие обмены ударами создают иллюзию конкурентной, достойной финала, борьбы.

Шина на правой руке немного мешала подбрасывать мяч, но мое недовольство своей первой подачей вызвано не этим — просто подавать этой ракеткой мне еще не приходилось. Соперник с очевидным расстройством на лице — ждал совсем другого — встретил мяч кроссом, я ответил форхэндом, немец встретил его бэкхендом, а я отбил крученым.

— 15−0!

Трибуны встретили первое мое заработанное очко ликующим ревом. Ли, судя по выражению лица, спешил поделиться с отцом былинным «а я говорил!», а соперник-немец с широкой улыбкой показал мне большой палец: «Молодец, поймал, но теперь я знаю, что ты так можешь». Я подарил ему ответную улыбку и покачал ракеткой, призывая поиграть нормально.

Вторая подача вышла как надо. Немец отбил ее крученым, я — простым форхэндом, он — снова крученым. Приняв правила игры, «закрутил» и я. Так повторилось еще трижды, пока сопернику не надоело, и он отбил симпатичным бэкхендом. Кросс. Кросс. Кросс, но очень сильный.

— 30−0!

Улыбка на лице немца сменилась сосредоточенностью. Сейчас начнется настоящая игра. Подаем. Соперник встретил мяч кроссом, а ответил форхэндом, а немец решил забить на вежливость и попытался «сыграть» на мою бесполезную правую руку. Пусть думает, что это работает — сделав вид, что не успел, я дал мячику спокойно улететь за пределы корта.

— 30−15!

Морщится соперник — хорошего парня грызет совесть за то, что он воспользовался полностью законным преимуществом. Да ладно, не грузись. Подаем. Кроссы сменялись форхендами, к ним добавлялись крученые и резанные. Долгий розыгрыш — отбивать на мою нерабочую половину совестливый паренек не хочет. Придется надавить, вложив в удар побольше силы. Хорошая форма и вызванная моим «камбеком» концентрация позволили сопернику среагировать на увеличение скорости игры, и он отбил уверенно, в свою очередь добавив мячику скорости и приготовившись побегать в дальней части корта — решил, что я продолжу использовать силовые удары. Ошибка — держи укороченный.

Мячик ударился о его сторону корта, потерял скорость и грустно стукнулся о корт второй раз — немец не успел добежать добрые полтора метра.

— 40−15!

Со следующей подачи немец таки начал играть как ожидалось — упирая на мою нерабочую руку. Предсказуемый соперник — слабый соперник, и я закончил гейм бэкхендом на третьем своем ударе.

Один-один. На лице немца — задумчивость, закушенная губа говорит о растерянности и желании отыграться. Нужно ждать сюрпризов и быть внимательнее. В первую же подачу Карл вложил всю свою силу, отправив мяч в неудобную для меня сторону. Можно поиграть на высоких скоростях, но я, пожалуй, отвечу слайсом, сильно замедлив мячик и вынудив соперника подойти ближе к сетке и сделав вид, что и сам направляюсь туда. Простенькая обманка сработала — немец попытался исполнить обводящий форхэнд, но готовый к этому я ответил мощным бэкхендом.

— 0–15!

Предположив, что Карл на этом моменте поймет, что «слабых» сторон у меня по сути нет, я не ошибся — следующая подача полетела под рабочую руку, а обмен ударами укрепил в этом понимании: стандартная игра на разные стороны, как оно и должно быть. Размен обычными ударами на высокой скорости внушил немцу идею «отзеркалить» мою недавнюю обманку, приглушив скорость мячика и начав двигаться к сетке. Или и впрямь сблизиться хочет? Не буду проверять, просто отвечу крученым так, чтобы немец смог ответить лишь продиктованной безысходностью «свечкой», позволив мне подпрыгнуть и пробить очень зрелищный смэш.

— 0–30!

Понимаю твою растерянность, Карл — да, ты морально был готов к тому, что я не так прост, потому что видел, на что я способен, но теперь-то я «делаю» тебя буквально одной левой, показывая еще большую эффективность, чем в предыдущих играх. Это больно бьет по самооценке, заставляет злиться, пытаться искать ко мне разные подходы и совершать ошибки, за которые потом приходится себя корить — «так глупо попался на уловку этого узкоглазого!». Все это кратно усиливается проигранным мной в сухую первым геймом — Карл же не знает, что я просто привыкал к ракетке, и теперь думает, что я над ним натурально издеваюсь, считая слабаком. А он ведь не такой — мне реально непросто, вот и приходится хитрить, заманивая в ловушки.