Вперед в прошлое 10 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 57

— Но со счетов сбрасывать их не стоит, — предостерегла Гаечка и посмотрела на меня. — Так что делать будем?

На базе царило нездоровое оживление. Все возбудились, сбились в кучу, объединенные общей угрозой, я чувствовал вину и ответственность перед ними. Потому, хлопнув в ладоши, сказал:

— Теперь о главном: как жить дальше. Скорее всего, не дотянувшись до меня, они попытаются переключиться на вас. Но большая толпа привлечет внимание, потому, как раньше, вас попытаются выловить поодиночке, делать это будут небольшими группами по три человека. Потому никуда не ходите поодиночке. Разбейтесь по группам. Кто с кем рядом живет, тот с тем домой из школы и ходит. Даже в магазин не ходите одни. Вообще никуда.

— А с родителями? — ляпнул глупость Минаев.

— С родителями можно, — проговорил я. — Короче, вы поняли. Алиса, Саша и Саша Кабанов, держитесь друг друга.

— Я в другом классе, у нас часто уроки раньше заканчиваются, — пожаловалась Алиса. — А я теперь буду бояться!

Рамиль шагнул вперед.

— Я буду тебя провожать.

— И дальше — один домой, ага, — сказала Гаечка. — Вообще-то эта гопота сразу видна, просто откуда мы знали, что они к нам? А так мы-то всех знаем. Ну, наших, николаевских. Видим чужих — обходим десятой дорогой. Не так все драматично.

— Меня лучше провожай! — обратилась Лихолетова к Рамилю. — Я на холме одна живу.

Меликов сделал несчастное-пренесчастное лицо, сто раз пожалев, что вызвался помогать Алисе. Но его спас гиперактивный Памфилов:

— Да тут рядом! Мы тебя будем провожать до клуба: я, Рам, Димоны. А потом вместе — домой. Все равно нам автобус после шестого урока десять минут ждать.

Видно было, что происходящее воспринималось, как игра в казаки-разбойники. Преследования, засады — ну круто же!

— Вот и вторая группа образовалась, — подытожил я. — Илья живет рядом со школой, его отловить будет сложнее.

— А ты? — спросил друг. — Ты-то как раз на отшибе.

— Короче, так! — Денчик хлопнул в ладоши. — Я, Рам и Мановар провожаем босса. Ну, Мартынова. Типа мы его — телохранители. Димоны и Илья — Раю, потом Илья — домой, Димоны — с нами на автобусе. У нас в Верхней Николаевке самая мощная банда!

— А мы можем Желткову с собой брать, — без удовольствия сказала Гаечка. — Алиса дружит с близняшками, пусть с ними и ходит.

— И Карася можно брать, — добавил Кабанов так же, без удовольствия. — Он только рад будет, а враг не знает, что он бестолочь.

— Правильно, — одобрил их задумку я. — Чем нас больше, тем меньше шансов, что наедут на такую толпу.

— Думаю. Что вообще не наедут, — предположил Илья. — Нас просто попытались запугать и рассорить.

Мановар подошел ко мне и, ударив себя в грудь, заговорил:

— Короче, хрен они нас запугают! Нас много. Да вся Николаевка встанет, если узнает, что на нас наехала перхоть заводская! Зуб даю. А еще наши, ну, металлисты, оттуда есть. Могу у них расспросить, че за ерунда. Правда, наши с гопотой воюют, но мало ли.

— Я придумал! — Памфилов вскочил с мата и заходил взад-вперед по базе. — Нам надо взять языка в Заводском районе! Объединиться с металлистами, на мотоциклах туда приехать, одного гопника захватить и допросить! Как вам, круто?

Воцарилось молчание. Рамиль и Мановар смотрели на Дена с восхищением, Димоны — со скепсисом.

— Че мы, пальцем деланые? — разошелся Ден. — Да один наш стоит троих ихних!

— Отставить, сержант! — рявкнул я на него и добавил спокойно: — Штирлиц шёл по Берлину, и что-то неуловимое выдавало в нём советского разведчика: то ли будёновка, лихо сдвинутая набекрень, то ли парашют, который волочился за ним по всему городу. Ты вообще соображаешь, что несешь? Какие мотоциклы⁈ На мотициклах — байкеры, металлисты — это просто те, кто слушает хеви метал. Да вас там закопают, героев недоделанных.

Памфилов пригорюнился, но спорить не стал.

— Короче, хватит мотать сопли на кулак! — воскликнул Рамиль. — Надо действовать. — Он указал пальцем на Лихолетову. — Вот она дело говорит. Надо с Райко побазарить, ибо нефиг затягивать. Прям сейчас к нему и идем, узнаем, виновен он или нет.

— А он к нам выйдет? — засомневался Кабанов. — Темно уже, а он жутко ссыкливый. Да и смелый бы не вышел, потому что тупо это, ведь мы его не любим.

— Если не выйдет, — продолжил Рамиль, — можно считать, что он признал вину. Значит, завтра в школе его выцепим.

— Правильно, — согласился Илья, косясь на меня. — Так мы хоть одну версию проработаем. Райко, вон, возле Раи живет, заодно и ее проводим.

— Да не выйдет он, — скривился Кабанов. — Видели, какой у него забор? Каменный, двухметровый, а по двору павлины ходят, орут, как оглашенные.

Денчик вытянул шею и довольно правдоподобно изобразил вопль павлина, а потом пожаловался:

— Козел он. Сам пригласил нас с Саньком видик смотреть, а когда мы пришли, не пустил, прикиньте?

— Ага, вечно смотрит на всех, как на дерьмо. — Гаечка накинула куртку. — Идем к Петюне, я за! Не выйдет — сам виноват.

Все засобирались на улицу. Когда вышли, дождь уже закончился, а ветер остался. Он не мог сравниться с последним норд-остом, но все равно был сильным и пробирал до костей.

Накинув капюшоны, мы двинулись к холму, где находился магазин, клуб, библиотека, немного частных домов и двухэтажное общежитие типа того, где теперь жил мой отец.

Петюнин дом располагался последним на улице, забор упирался в заросли терновника, а дальше был небольшой пустырь и обрыв в море, откуда открывался вид на горы и далекие огоньки курортного села. Мелким я много раз ходил мимо этого серого забора, чтобы спуститься к морю и искать на берегу павлиньи перья и всякое интересное.

Батя Петюни в СССР продавал мясо, ясное дело, воровал, мамаша работала начальником ресторана, жили они богато и первыми в селе построили двухэтажный дом. Как хвастался Петюня, родители имели доступ в валютные магазины, где продавалось много интересного и недоступного большинству. Мусор, в том числе строительный, чета Райко предпочитала сбрасывать с обрыва, и однажды мы с Ильей нашли на берегу кусок голубого стекла с пузырьками внутри, эта штука казалась мне настоящим чудом.

Теперь мы всей толпой собрались возле калитки, встроенной в черные ворота с художественной ковкой. Под козырьком был звонок, которым я поспешил воспользоваться, а чуть выше — глазок.

— Петрушок, выходи! — сделав руки рупором, тихонько проговорил Памфилов. — Подлый трус, голова, как арбуз!

Забор был высоким. Не три метра, но два — точно, потому мы не видели, что происходило во дворе. Залилась лаем собака, ей ответила другая. Включился свет, хлопнула дверь.

— Кто? — спросили взрослым хрипловатым голосом.

Все сразу замолчали, затихли.

— Нам срочно нужен Пётр, мы — его одноклассники, — крикнул я вверх, надеясь, что меня услышат.

Никто не ответил, донесся приглушенный голос — очевидно, команда собакам, лязгнула цепь. Шаги мы услышали, когда кто-то уже подходил к воротам. В глазке мелькнула тень, щелкнул замок, и наполовину вылез лысый мужчина в теплом халате — отец Петра, хозяин частной пекарни, одной из первых в городе, по прозвищу Корм. Блеснули линзы очков, блеснула огромная голда на волосатой груди. Потянуло мертвечиной

— Чего вам в такую рань? — рыкнул он, ухмыльнувшись.

— Позовите, пожалуйста, Петра, — проговорил я.

— Петя готовится спать, завтра поговорите.

Корм попытался захлопнуть калитку, но я перехватил ее.

— Подождите. Нам нужно кое-что выяснить у него напрямую, а не через милицию. Это очень серьезно.

Корм шевельнул бровями, еще раз осмотрел незваных гостей, сделал вывод, что и правда дело пахнет керосином, и сказал:

— Всех не впущу. Ты заходи.

— Ждем, — сказал Илья, и друзья оккупировали красивую скамеечку под магнолией возле забора, чем не обрадовали Корма, и он бросил:

— Окурки — убрать.

— Мы спортсмены, и не курим, — сказал я, оглядывая двор.