Темный мир (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 41

Правда, сам ультрафиолет выступать в качестве аллергена не может. Просто кожа слишком резко реагирует на эти лучи, и в ней начинают образовываться свободные радикалы — обломки молекул, которые страстно жаждут связаться с любым другим веществом. Это приводит к развитию цепной реакции, которая может повредить не только кожные покровы, но и внутренние органы.

В каком-то смысле это похоже на маленький ядерный взрыв на уровне клеток и молекул.

— У вас уже есть план лечения, Алексей Александрович? — спросил меня Сеченов. — Я, если честно, не совсем понимаю, как мы можем справиться с такой проблемой.

— Можем. Но пока что я могу предложить только стартовую терапию. В дальнейшем придётся создать несколько препаратов, которые пациенту придётся использовать на постоянной основе. Боюсь, полностью излечить это заболевание не выйдет, — пояснил я.

А не выйдет это сделать, потому что поломка находится где-то на уровне генов. А изменить генотип человека никто не мог даже в моём мире. В этом, конечно, имеется магия и прочие колдовские науки, но даже они не могут пробраться так глубоко. Если бы в этот мир попал генетик, а не я, вполне вероятно, что ему бы хватило знаний, чтобы искоренить дефект.

Но в этом мире работает одно железное правило. Чем меньше структура — тем больше на её лечение требуется магии. Думаю, для изменения генов только сама Гигея сгодится. И то не факт. А если одного человека лечит бог, расходуя при этом все свои силы, стоит задуматься, а правильно ли мы вообще поступаем?

— Если вы действительно готовы мне помочь, я буду в вечном долгу перед вами, господа лекари, — склонил голову Дмитрий Шевкунов. — Однако есть одна проблема. У меня нет денег, чтобы оплатить ваши услуги.

— В таком случае мы зря тратим время, — заключил Кораблёв. — При всём моём сочувствии к вам, лекари благотворительностью не занимаются.

Другого ответа от Кораблёва я и не ожидал. Старик — хороший лекарь. Сильный, опытный. Но он никогда не примет тот факт, что людям можно помогать просто так. И в этом его вины нет. Его воспитывали в таких условиях, как и всех лекарей в этом мире. И быстро изменить эти взгляды я не смогу.

— О-о! — воскликнул Сеченов. — Ничего себе! Смотрите-ка! — Иван подошёл к столу и с грохотом положил на него небольшой мешочек. — Кажется, наш пациент солгал. Есть у его деньги. Экий вы жадина, Дмитрий! Уж за своё здоровье-то можно заплатить.

Я с трудом сдержал улыбку. Не ожидал, что Сеченов так поступит. Я уже давно понял, что за сдержанным и немного суетным мужчиной кроется очень добрая душа.

Он только что положил на стол свои собственные деньги. Не понимаю, правда, зачем он это сделал. А точнее — почему? Я бы мог это сделать — на меня это похоже. Но Сеченов — один из тех, кто рос среди местных лекарей. У него не может быть такого же мышления, как у меня.

— Иван Михайлович, я прекрасно видел, что вы сами положили на стол деньги, — нахмурился Кораблёв.

— Да я что, дурак, что ли, по-вашему, Иван Сергеевич? — хмыкнул Сеченов. — Ещё я на пациентов деньги не тратил! Видимо, Дмитрий просто забыл, что у него осталась заначка. Верно я говорю?

— Д-да, — прикрыв лицо, прошептал Шевкунов. Похоже, он был настолько шокирован, что с трудом сдерживал слёзы. — Да, оставались какие-то гроши. Надеюсь, этого хватит.

— Не будем больше разыгрывать эту сцену, господин Кораблёв, — обратился к главному лекарю я. — Деньги есть, болезнь есть. Работаем!

Теперь у Ивана Сергеевича просто нет повода отнекиваться. Хотя вся наша троица лекарей явно друг друга искренне не понимает. Но это и не важно. Главное — насколько качественно мы сможем выполнить нашу работу.

— Ложитесь на кровать, Дмитрий, — попросил я. — Весь процесс продлится примерно полчаса или час.

Мы окружили мужчину со всех сторон, и я принялся объяснять коллегам, на что нам стоит обратить особое внимание.

— Господа, предлагаю вам заняться лечением внешних проявлений, — заявил я. — Другими словами, вы уберёте симптомы, а я потружусь над тем, чтобы загасить саму причину заболевания.

— Вижу, что у него резко выражено воспаление глазного яблока, — отметил Сеченов.

— Не совсем, — поправил его я. — Проблема не в глазном яблоке. Это — обычный конъюнктивит. Слизистая, окружающая глаз, тоже остро реагирует на свет. Но глаз — структура очень хрупкая. Она потребует больших расходов магической энергии. Предлагаю поступить следующим образом. Кто-то из вас возьмёт на себя глаза, второй же займётся наружными слоями кожи. А я сконцентрируюсь на более глубоких структурах.

— Я неплохо знаю, как устроен глаз, — сказал Сеченов. — И магии мне хватить должно. У меня четыре витка. Этого должно хватить с запасом.

— В таком случае я возьму на себя кожу, — не без труда согласился Иван Сергеевич. — Не знаю, что вы задумали, Алексей Александрович, но я вам доверяю. Попробуйте. Быть может, когда-нибудь напишем в соавторстве научную статью об этом случае.

Ишь какой хитрый! Уже примазался. Хотя пару минут назад наотрез отказывался лечить этого пациента.

Мы приступили к работе. Сеченов принялся восстанавливать ткани, окружающие глаза. Как только Иван прочистил носослёзные каналы, у Дмитрия тут же потекли сопли. Это — абсолютно нормальная ситуация. Так и должно быть. Дело в том, что глазница и нос сообщаются за счёт этого канала. Видимо, он был забит из-за воспаления, а теперь оказался полностью прочищен.

Можно понаблюдать, как плачет любой здоровый человек, и обнаружить, что у него тоже начинают течь сопли. На деле это — не совсем сопли. Это — излишки слёз, которые выходят через ноздри.

Кораблёв тоже неплохо справлялся со своей работой, причём весьма изящно. Его магия аккуратно приводила в порядок воспалённые кожные покровы.

Моей же задачей было — успокоить иммунитет. Ведь именно он стал причиной всех проявлений этого заболевания. Однако мне предстояла по-настоящему ювелирная работа. С одной стороны, нужно подавить активность иммунитета, но с другой — нельзя дезактивировать его слишком сильно. Иначе у Шевкунова разовьётся иммунодефицит, и он начнёт страдать от множества других патологий. Скорее всего, от бактериальных, вирусных и грибковых инфекций. И это — лишь верхушка айсберга.

Это я ещё не говорю про дисбактериоз и нарушение баланса в других системах органов.

Когда я нащупал правильную тактику и начал подавлять деятельность иммунных клеток, моя чаша начала стремительно опустошаться. Но я не позволил себе остановиться.

Вся наша троица довела дело до конца. Рубцы с кожи Дмитрия Шевкунова полностью убрать не удалось, но Кораблёв всё же смог частично спрятать их.

Всё-таки мы — не пластические хирурги. О красоте и эстетике лекари вроде нас заботятся в последнюю очередь. Главное, чтобы человек выжил и мог улучшить качество своей жизни.

— Я в неоплатном долгу перед вами, — поблагодарил нас Дмитрий, когда мы закончили процесс лечения. — Не могу поверить, что моё здоровье оказалось хоть кому-то небезразличным.

— Скажите спасибо лекарю Сеченову, — хмыкнул Кораблёв. — Если бы не он, мы бы уже отсюда уехали.

Однако сам Иван не стал дожидаться благодарностей от пациента. Он молча покинул дом и вернулся в карету. Я же объяснил пациенту, что на этом его лечение не заканчивается. Оставил ему несколько противовоспалительных мазей и сказал, как часто он должен посещать нашу амбулаторию.

А делать ему это придётся часто. Нашего лечения хватит на пару месяцев — не больше. Однако я смогу восстановить его полностью, когда мы сможем изобрести глюкокортикостероидные препараты. Вот уж их эффекта точно хватит, чтобы надолго снимать воспаление кожи.

— Иван Сергеевич, — обратился я к Кораблёву, пока мы шли к карете. — Попросите своего друга, чтобы он объяснил остальным жителям села ситуацию. Если Шевкунова продолжат гнобить, ничем хорошим это не закончится. Ему работу нужно искать, иначе он не сможет оплачивать наши консультации.

— А что, Сеченов не планирует платить за него вечно? — усмехнулся Кораблёв. — Ладно, я попробую. Но люди так быстро не адаптируются. Сами знаете, жители сёл и деревень очень суеверны. Да чего уж тут говорить? Даже я купился на эту байку. Хорошо, что вы вовремя обратили внимание на его кожу. Если бы мы убили невиновного… Я бы себе этого никогда не простил.