Темный мир (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 31

Лицо ночного лазутчика я не мог рассмотреть из-за того, что мы с ним оказались в кромешной темноте. Однако, как только он заговорил, я осознал, что этот голос мне уже приходилось слышать ранее.

— Алексей Александрович! Стойте! — прокричал он. — Господин Мечников, вы, видимо, ошиблись! Неправильно меня поняли!

Осознав, кому принадлежит этот голос, я протащил за плечо мужчину к выходу из дома, где его лицо можно было разглядеть хотя бы в тусклых лучах взошедшей луны.

— Господин Шацкий? — нахмурился я. — Вот уж вас-то я здесь точно не рассчитывал увидеть.

И что же здесь, интересно, забыл маг-художник? А-а… Точно! Теперь понятно, как он смог узнать меня в темноте. Вся его магия заточена на усилении функций зрения. Именно поэтому я узнал его по голосу, в то время как сам Шацкий уже успел всего меня разглядеть.

— Я не совсем понимаю, почему вы со своим коллегой устроили на меня облаву⁈ — воскликнул художник. — Разве я нарушил какой-то закон? Тем более… Даже если бы нарушил, почему на меня набросились лекари, а не городовые?

— Успокойтесь, Анатолий — тихо произнёс я. — У нас есть причины так себя вести. И дело здесь вовсе не в нарушении законов Российской Империи. Хотя и этого я не исключаю. Просто у нас есть другие мотивы, чтобы вас задержать.

— И допросить! — добавил Сеченов, выбравшись из колких кустов, в которых он всё это время ползал.

— Погодите-погодите! — задрожал Шацкий. — Задавайте любые вопросы. Я на все отвечу! Только, пожалуйста, не делайте глупостей. Не трогайте меня. Я ведь правда ничего плохого не замышлял…

— А вот это — уже совсем другой разговор, — кивнул я. — Вот сейчас и расскажете нам подробно, как так вышло, что вы на закате оказались в разрушенном доме некроманта. Именно в тот период, когда тёмная магия начала воздействовать на Хопёрск. Что-то слишком уж много совпадений, вам не кажется?

— Вы… Вы думаете, что я — некромант⁈ — воскликнул он. — Проклятье… Вот теперь понятно, почему за это дело взялись лекари, а не городовые. Это многое объясняет…

— Хватит бормотать! — перебил художника Иван Сеченов. — Лучше отвечайте на наши вопросы прямо. И без лишних движений!

Сеченов, похоже, решил поиграть в плохого полицейского. Обычно он так себя не ведёт. Видимо, захотел хоть чем-то помочь.

— Клянусь вам, я никак не связан с некротикой! — принялся убеждать нас Шацкий. — А если хотите узнать, что я здесь делал, вы можете увидеть доказательства. Они внутри дома! Я вам всё покажу, честно!

— Стойте! — перебил его Сеченов. — Алексей, я, если честно, сомневаюсь, что это — хорошая идея. Внутри нас может ожидать ловушка. Ты уверен, что этому человеку можно хоть немного довериться? Ты его хорошо знаешь?

Хороший вопрос. С Шацким я знаком уже давно. Я помог ему излечиться от отравления магическими металлами, он же после этого много раз помогал нам с настройкой кислотности среды для пенициллов, поскольку лучше отличал оттенки и мог определить, какой цвет индикатора наиболее приближен к нашей шкале «pH».

И именно он вывел меня на Ксанфия Апраксина. Другими словами, Шацкий сыграл очень большую роль в развитии моих исследований. Влиял напрямую на производственные вопросы.

Существует риск, что он меня обманывает, но он заслужил базовое доверие. Так что я всё же проверю, что он хочет нам показать.

— Мы можем ему довериться, — сказал я Сеченову, а затем перевёл взгляд на Шацкого. — Анатолий, ведите нас в дом. Я готов посмотреть на то, что вы хотите нам показать.

Художник прошёл вперёд, махнул нам рукой и предложил войти в дом. Затем мы повернули в уцелевшую часть коридора и оказались в единственной комнате, которая была хорошо освещена.

Через три окна в импровизированную мастерскую Шацкого пробивался лунный свет. Вот только главным источником освещения была не луна.

А полотно Анатолия Шацкого, на котором он пытался изобразить что-то…

Что-то зловещее.

Взглянув на картину, я почувствовал некротическую ауру. Поначалу мне показалось, что этой тёмной магией пропитан весь дом. Но нет, первое впечатление оказалось ошибочным. Источником некротического колдовства служила именно написанная им картина.

— Она ещё не закончена, — сказал Шацкий. — Если вам требуются объяснения, господа лекари, я не стану лгать. Алексей, вы ведь знаете, что я живу в сотне метров от этого места. Меня оно уже давно завлекает. У меня создалось впечатление, что здесь я смогу создать картину, которая… Перевернёт мир искусства! Она, разумеется, ещё не закончена, но вы присмотритесь внимательнее. По моим наброскам уже видно, что получается.

— У меня мурашки по коже от этой картины, — прошептал мне Сеченов.

И я понимал, что он имеет в виду.

На холсте было изображено тёмное поле, освещённое бледной полной луной. Похоже, Шацкий изображал вид из окна этого дома.

И в самом изображении не было ничего страшного. Но аура у полотна просто убийственная. Клятва лекаря вопит, требует, чтобы я изничтожил творение Анатолия здесь и сейчас. И думаю, Сеченов чувствовал примерно то же самое.

— А вы сами не ощущаете, что с вашей картиной что-то не так? — спросил Шацкого я.

— Ну… Я согласен, она обладает способностью вызывать не самые приятные мысли и воспоминания. Но в этом и есть её уникальность! Других таких картин я попросту не видел, — завороженно восклицал Шацкий.

Мне даже жаль его расстраивать. Похоже, он очень увлёкся этой работой. И судя по моему чутью, некротикой его пока что это место не заразило. Но нам с Сеченовым всё равно придётся уничтожить эту картину. Иначе в будущем от её воздействия может пострадать много людей.

— Анатолий, вынужден сообщить вам плохую новость, — начал я. — Эта картина писалась в доме, в котором когда-то жил могущественный некромант. Он живёт и по сей день где-то в пределах Хопёрского района. Поэтому ваша картина насквозь пропиталась некротикой. Я думаю, вы уже поняли, что нам придётся с ней сделать.

— В-вы ч-чего? — начал заикаться Шацкий и попятился назад. — Даже не думайте! Лучше со мной сделайте что-нибудь. Поколотите, пораньте, но только картину не трогайте! Господин Мечников, вы ведь не можете так поступить!

— Анатолий, вслушайтесь в мои слова. Эта картина опасна. Она может убить и вас, и людей, которые будут на неё смотреть. Более того, в теории она может даже распространять некротику. Как только она попадёт в галерею, на аукцион или в дом какого-нибудь аристократа… Жизнь множества людей изменится. И виноваты в этом будете вы, — произнёс я. — Надеюсь, у меня получилось доходчиво объяснить, почему вам не стоит нам препятствовать?

Шацкий поник. Молча кивнул, опустил взгляд, а затем отвернулся, чтобы не видеть, что мы собираемся сделать с его картиной.

Мы с Иваном положили руки на полотно, а затем выпустили в него огромное количество лекарской магии. Клятва лекаря была исполнена. В тело устремился поток магической энергии, которая выступала в качестве награды за верность своим словам.

Однако полностью картину мы всё же не стёрли. На ней осталось то же самое изображение, вот только некротической ауры оно лишилось.

— Картине мы не навредили, Анатолий, — сказал я Шацкому. — Но если вы всё же желаете её закончить, я настоятельно рекомендую покинуть этот дом и больше никогда сюда не возвращаться. В конечном итоге вы сами об этом пожалеете.

— Хорошо, господин Мечников, — кивнул Шацкий, поспешно собирая все свои художественные принадлежности. — Я догадываюсь, о чём вы говорите. На втором этаже есть комната. Туда можно забраться по обломкам лестницы. Изначально я пытался писать картину именно в ней, поскольку из окна второго этажа открывался прекрасный вид на ночную природу. Но… Там мне стало жутко не по себе. Так что будьте аккуратны.

Анатолий спешно покинул заброшенный особняк и направился к своему дому. Мы с Сеченовым ещё пару минут смотрели ему вслед, чтобы убедиться, не повернёт ли он назад.

— Я не почувствовал в нём некромантии, — сказал Сеченов. — А ты?