Темный мир (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 22

— Спасатели туда уже выехали. Не знаю, смогут ли два человека ликвидировать эту, скажем так, проблему, но… Проблема куда серьёзнее, чем может показаться. Начнём с того, что там очень много пострадавших, — объяснил Кораблёв.

Вот теперь я окончательно перестал понимать, что же там случилось. Хорошо, допустим, Хопёр вышел из берегов. Он мог затопить дома, попортить собственность проживающих там людей, но…

Пострадавшие? Серьёзно?

Это какая же должна быть плотина, чтобы вода могла и людей потопить? Что там, чёрт их подери, за бобры такие?

— Очень много пострадавших — это сколько? — задал резонный вопрос Сеченов.

— Из проживающих в селе ста человек пострадали двадцать пять. Четверть населения, — объяснил Кораблёв. — Причём некоторые из них находятся в тяжёлом состоянии. И это мы ещё не знаем, что случилось с охотниками.

— С охотниками? — переспросил его я. — А с ними что?

Кораблёв замолчал, затем внимательно огляделся, чтобы убедиться, не подслушивает ли нас кто-то из посторонних. А посторонними в этой ситуации, как я уже понял, были абсолютно все, кроме нас четверых.

— С бобрами что-то не так, — сказал он. — Говорят, даже когда люди попытались сломать плотину, часть этих животных тут же вернулась к её восстановлению.

— А другая часть? — задал резонный вопрос я, уже догадываясь, что мне ответит главный лекарь.

— А другая часть напала на тех, кто попытался навредить плотине, — прошептал он. — Как мне сказал гонец, одному из крестьян даже ногу отгрызли. По самое бедро. Охотники убежали в сосновый бор к северу от Хопра. Но пока что никто так и не вернулся. Хотя с начала катастрофы прошло уже более двенадцати часов. Только никому об этом не смейте рассказывать! Не нужно поднимать панику. Однако, по слухам, в лесах начала пробуждаться живность, которой ранее никто никогда не видел. Постепенно все леса Хопёрского района становятся такими же опасными, как Красногривовский.

— Вот только в Красногривовском лесу живут магические существа, — отметил я. — Упыри, клещи и прочая нечисть. А то, что началось пробуждаться в остальных лесах — это некротика. Наследие Сухорукова. Я в этом уверен.

Кораблёв лишь молча кивнул.

Хотя мы оба прекрасно понимали, что проблема не только в Сухорукове. Этим омерзительным делом он занимался не один. Что ж, но первого подозреваемого мы исключим уже сегодня. Если тот долгожитель из нашего списка пережил наводнение, мы с ним обязательно повидаемся.

Если бы я был лишён адекватного мышления, решил бы, что именно этот человек и является некромантом. С одной стороны, это логично. Он озлобился на нас и сразу же вызвал катастрофу в ближайшем к нему селе.

Вот только он должен понимать, что таким образом сам же себя выдаёт. Так что нельзя быть уверенным в том, что наш враг прячется в Подгоренке.

К амбулатории подъехала повозка. Кораблёв взглянул на меня и уверенно кивнул, намекая, что нам нужно загружаться и выезжать. Причём незамедлительно.

— Простите, Иван Сергеевич, — обратился к Кораблёву Сеченов. — Меня напрягает один момент. Мы ведь по распоряжению ордена лекарей обязаны брать деньги за помощь. Фиксированную сумму. Но как мы будем помогать людям, которые лишились всего? И домов, и сбережений… Они ведь фактически полностью обнищали, если я правильно понимаю ситуацию.

Хорошо подмечено. Сеченов задал очень верный вопрос. Разумеется, нас туда отправляют с расчётом на то, что мы сможем пополнить казну амбулатории и ордена в целом. Двадцать пять пациентов — это очень большая сумма денег в теории.

Но как мы должны поступить на практике?

— Лечите только тех, кто готов заплатить или взять кредит. То есть пусть они или их родственники дают расписки, — заявил Кораблёв. — На двадцать пять человек вас двоих в любом случае может не хватить. Так что я рассчитываю, что пять или десять людей откажутся от помощи гарантированно.

Мы с Сеченовым переглянулись, осознав, как сильно ошибается Кораблёв. Ведь мы оба не можем отказать в помощи тем, кто нуждается. Таковы условия нашей клятвы.

Не знаю, понимал ли Иван Сеченов и другой скользкий момент всей этой истории, но я его проигнорировать никак не мог.

Если даже представить, что клятвы лекаря у нас нет, ситуация всё равно абсолютно неадекватная. Получается, что по логике ордена спасение людей, попавших в катастрофу, в целом не имеет смысла. Раз они не могут заплатить, значит, и спасать их не надо. Так, что ли, получается?

Бред. Я понимаю, что причина таких решений лежит в самых корнях ордена. Это — частная организация, которая принадлежит одному человеку и не связана напрямую с императором. Просто император и все жители Российской Империи зависимы от лекарей. А лекари этим банально пользуются. Может, не все, но верхушка точно.

Сделали из благородной профессии самый обыкновенный бизнес. Скупой, бездушный и безжалостный. Вот только профессия врача или лекаря — совсем не про это. Разумеется, бесплатно никто работать не станет, но и отказывать в помощи людям… На мой взгляд, это абсолютно неправильно.

Мы с Лебедевым и Сеченовым загрузились в повозку и приготовились к отбытию. Жаль только, что я не успел сегодня заскочить на завод. Там уже вовсю идёт подготовка к производству противовирусных, иммуномодуляторов и налтрексона. Вот только без меня сотрудники далеко продвинуться не смогут. Илья Синицын может ими руководить. Инструкции я ему оставлял. Но если учесть тот факт, что прямо сейчас он мучается от абстинентного синдрома… Очевидно, стопроцентной работоспособности от него ожидать не следует.

— Вы уж простите меня, господа лекари, если сболтну лишнего, — произнёс Игорь, когда мы отдалились от амбулатории. — Но мне кажется, что вся эта система с оплатой лекарской помощи работает отвратительно. Я просто прекрасно знаю, как живут некоторые крестьяне. У некоторых денег и без катастроф нет. А уж если кто-то из них додумается дать долговую расписку… Фактически после такой ошибки у них становится сразу два хозяина. Господин-помещик и господин-ростовщик. И неизвестно, кто быстрее сведёт человека в могилу. Подозреваю, что второй. Первому это попросту невыгодно.

— Абсолютно с вами согласен, Игорь! — закивал Сеченов. — Здравая мысль. Вот только… Кто мы такие? Как мы можем повлиять на систему, которая формировалась годами? Да, у меня есть титул барона. Да, Алексей Александрович тоже некогда был аристократом. Но что нам это даёт? Над нами сотни аристократов. Баронов, графов и князей, которые плевать хотели на наше мнение.

— Но должен же быть хоть какой-то выход! — пожал плечами Игорь.

— Выход есть, — сказал им я. — Вы немного ошибаетесь, Иван Михайлович. Мы с вами сейчас стремимся к тому, чтобы получить возможность игнорировать титулы других лекарей. И делаем мы это за счёт наших изобретений. Когда орден привыкнет, что мы являемся постоянным источником инноваций, то есть денег, им придётся начать с нами считаться.

— Вопрос только в том, сколько нам ещё нужно создать новых аппаратов и препаратов, чтобы добиться такого уважения? — подметил Сеченов. — И времени на это у нас не так уж и много. К примеру, чем мы заняты сейчас? Катим в село Подгоренка разбираться с проблемой, которую создали какие-то… бобры!

— Очевидно, некротические, — сказал я. — Понимаю, что звучит это странно. Но кажется, верховный некромант решил над нами подшутить. И с чувством юмора у него явно не всё в порядке. Ах да… Вы ведь ещё не в курсе насчёт текущей обстановки!

Большую часть пути до села мы с Игорем рассказывали Сеченову всё, что нам удалось выяснить о ведьмах и некротике, что уже много лет зреет где-то в недрах Хопёрского района.

И лишь в процессе этого разговора я впервые задался одним очень важным вопросом. В этот момент Игорь подхватил инициативу и принялся расписывать во всех красках нашу встречу с ведьмой и некромантом, а я углубился в свои мысли.

Очень уж странное выходит совпадение. Я попал в этот мир и тут же оказался здесь — в этом проклятом во всех смыслах районе. Сразу же обрёл новые силы и стал избранником одной из главных лекарских богинь.