Муля, не нервируй… Книга 3 (СИ) - Фонд А. - Страница 15

В той, прошлой жизни, я добился колоссальных высот. И первой целью у меня было заработать много денег и купить себе небольшую быстроходную яхту и уютный домик на берегу моря. И я пахал так, что аж в глазах темнело. Не отказывался ни от одного проекта, тянулся, тянулся. И я довольно быстро заработал эти деньги. Купил себе и яхту, и домик. Потом квартиру в шикарном районе. Потом собственный ресторанчик. Потом завод. Потом…

Сколько этих потом было.

А сейчас я сижу в комнатушке коммунальной квартиры послевоенных пятидесятых годов и ясно понимаю, что всё это было зря. Я на яхте только один раз покатался, да и то, когда друзья потребовали обмыть её. А в домике даже не жил. Несколько раз, когда через этот город проездом был, заглядывал посмотреть, всё ли в порядке. И всё.

Шикарная квартира тоже чаще пустовала. Я регулярно задерживался на работе и, чтобы не тратить время на дорогу, частенько ночевал прямо там. У меня в кабинете была небольшая комнатка для релаксации, так я поставил удобный диван и часто ночевал прямо там.

И в Эфиопию я не съездил, хотя сколько мечтал. Делов-то всего — купить путёвку и собрать чемодан. А поди ты, времени всё не мог найти.

А теперь я сижу в коммуналке и не знаю, чем заняться: у меня куча времени, вот только таких возможностей больше нету. Да и начинать нужно всё с нуля.

Я вздохнул и пододвинул к себе чашку кофе.

Дуся с утра прибежала, прямо вся на взводе. Долго кружилась вокруг меня, пока я пил утренний кофе.

— Ну говори уже, — подбодрил её я, — я же вижу, что есть какие-то новости.

Дуся вспыхнула и вдруг смутилась.

— Дуся, — строго сказал я и отложил в сторону газету «Правда» (любил я утром читать какую-нибудь газету за неимением Интернета).

— Муля, тебя Надежда Петровна сегодня на ужин зовёт, — сказала Дуся и её уши предательски вспыхнули, а на щеках появился румянец в виде перевёрнутой буквой «Г».

— Но это ещё не всё? — разгадал её манипуляции я.

— Всё! — с самым честным-честным видом посмотрела мне в глаза Дуся.

— Не всё, — несогласно покачал головой я, — ты что-то знаешь, Дуся. Скажи мне, пожалуйста. Кто лучше тебя меня подготовит к неожиданности?

Дуся вздохнула и сказала:

— Надежда Петровна ещё Красильниковых пригласила.

— Ну и что? — удивился я, — они ужасные люди? Вредные? Что тебя смущает?

— Так это…

—?

— У них Таня.

— Что за Таня? — не понял сперва я.

— Ну, дочка ихняя, — зарделась Дуся и вдруг выпалила, — невесту вам Надежда Петровна нашла. Смотрины теперь будут.

Глава 8

Мулины родители закатили шикарный ужин. Дуся расстаралась (даже на свадьбу Модеста Фёдоровича и Машеньки она так не выкладывалась, как сейчас). На вышитой кипенно-белой крахмальной скатерти триумфально воцарился семейный сервиз. Тарелки и салатницы аппетитно пахли выложенными горками салатами и нарезками в виде розочек. Дуся суетилась, подавала то какие-то эскалопы, то ромштексы, то лангеты (как по мне, они особо и не отличались, разве только названиями). Котлеты на косточке манили румяным жирком, холодец стойко дрожал прозрачными боками, фаршированная рыба укоризненно взирала морковными глазами на всё это безобразие, и я был с нею вполне солидарен. Да что там говорить, был даже маринованный виноград, и, представьте себе, свежие овощи — Надежда Петровна явно не желала ударить в грязь лицом, особенно перед Красильниковыми.

Шик и блеск, в общем!

При этом Дуся или не знала, или «забыла» сообщить, что Надежда Петровна, дабы не давать мне шанса вывернуться и с целью подстраховаться, пригласила, кроме четы вышеупомянутых Красильниковых с дщерью, ещё семью Белозёровых и семью Осиповых. И конечно же все были с дочерями, а Осиповы, так с двумя сразу. Чтоб уж наверняка, видимо.

— Скоро в театре Моссовета премьера будет, — аккуратно орудуя вилкой для рыбы, сообщила Анна Васильевна Осипова и ласково посмотрела на меня, — Муля, говорят, вы имеете доступ во все театры?

Я промычал нечто нечленораздельное.

— А вот наша Валентина очень любит театр. Правда же, Валентина?

Упомянутая Валентина, крупная плечистая девушка с внушительным бюстом и не менее внушительными плечами, в этот момент как раз алчно вгрызалась в утиную ляжку. Вопрос застал её врасплох и дилемма — бросить ляжку и отвечать, или же продолжить начатое, разрешилась явно не в пользу духовной пищи.

— Угу-м, — буркнула Валентина, могучим усилием заглотив ранее отгрызенный кусок утки и тыльной стороной ладони торопливо вытирая жир со щеки.

— Так, может, вы бы могли сходить на премьеру вместе? А то мы с Аркадием Наумовичем очень всегда заняты, а Валентине и сходить не с кем. А она у нас так любит театр.

Валентина при известии о том, что она так любит театр, даже об утиной ноге забыла и воззрилась на мать с явным недоумением.

— Ну, или с Ларисой, — уже менее уверенно добавила Осипова и посмотрела на младшую дочь.

Та поправила очки в роговой оправе на слишком длинном носу и серьёзно кивнула. Ей было всего шестнадцать или вообще пятнадцать, и это взрослое сборище её тяготило, но она старалась соответствовать. И хотя Ларисе тоже накрутили локоны и одели в нарядное платье, явно сшитое для этого мероприятия, но чувствовала она себя неуютно, и старалась прикрывать острые ключицы, которые при любом движении выпирали в разрезе платья.

Паузой Осиповых моментально воспользовалась Ирина Семёновна Белозёрова, которая тут же лукаво проворковала:

— Ах, какой замечательный пирог с грибами! Изумительно! Восторг! Просто восторг!

И хотя похвала явно должна была быть адресована Дусе, но Ирина Семёновна адресовала её хозяйке, Надежде Петровне. А та спокойно приняла комплемент и поблагодарила. Словно это именно она, а не Дуся, стояла у плиты с пяти утра.

— У нас летом всегда замечательные пироги с ревенем, Муля очень любит, — многозначительно сообщила Надежда Петровна и хитрая Ирина Семёновна моментально перехватила пассаж:

— А наша Ниночка печёт просто изумительные имбирные пряники в лимонной глазури! Приходите к нам в гости, Муля. Вам обязательно понравятся пряники.

Ниночка, кстати, вполне себе даже симпатичная такая блондиночка, особенно на фоне Валентины и Ларисы, проворковала:

— Ой, Муля, а вы прямо завтра и приходите! Я как раз завтра пряники печь буду. Как раз к ужину успею.

— Да, Муля, действительно приходите! — горячо поддержала Ирина Семёновна, — прямо с работы и заходите!

Я невольно улыбнулся. Эта незамысловато сыгранная сценка напомнила мне другую сценку, как в театре Глориозова бедняга Альфрэд изображал трактор-дыр-дыр-дыр.

И я сделал стратегическую ошибку. Не надо было мне улыбаться.

Потому что моя эта улыбка послужила тем триггером, от которого всё и началось.

Но буду по порядку.

В общем, я улыбнулся своим мыслям. Что было воспринято Ириной Семёновной, как согласие прийти отведать кулинарный шедевр, приготовленный лично ручками Ниночки.

Но с таким положением вещей не смогла смириться Анна Васильевна Осипова, которая, раздражённо прощебетала:

— Муля! А вы любите оладушки? Наша Валентина замечательно делает оладушки, — игнорируя обречённый взгляд Валентины, разливалась соловьём Осипова-старшая.

Я посмотрел на Адиякова и Мулин отец, который терпеливо и смиренно преодолевал весь этот торжественный ужин и «брачный» разговор, незаметно пожал плечами, мол, крепись, сынок, ты сам во всём виноват.

Ну, ладно, раз сам, то хоть поразвлекаюсь.

И я «взял быка за рога» и улыбнулся Валентине. Она дёрнулась, и я тут же задал ей вопрос:

— Валентина, а как вы относитесь к Софоклу? Вам нравится «Антигона»?

От такого каверзного вопроса Валентина чуть кулебякой не подавилась. Очевидно, шокированная моим коварством, она не нашлась, что ответить.

А я добавил с наивным видом:

— Ну, ваша мама говорит, что вы так любите театр.

Вместо неё ответила Анна Васильевна: