Мальчик и облако (СИ) - Урусов Алексей - Страница 26

И вот, наконец, снег растаял, земля подсохла и появилась возможность доехать до этого холма. Выехав в сторону Суздаля, мы скоро свернули налево, переехали через небольшую речушку, скорее, даже, ручей и стали постепенно подниматься на холмы.

– Где-то здесь, – сказал, притормаживая Анатолий Дмитриевич, – я в навигатор по твоим координатам точку здесь поставил, неподалеку должно быть.

Я знал, что мы совсем рядом: пока мы ехали, я переходил на э-зрение и видел, что мы приближаемся к заветному холму. Точнее, вершина холма была буквально в паре сотен метров от дороги, а вот сама «шапка» из энергии находилась немного на склоне, но и до неё мы с сестрой Татьяной и Анатолием Дмитриевичем добрались за несколько минут. Само место не впечатляло – небольшие пологие холмы, спускавшиеся к реке, пожухлая весенняя трава. Почти вся земля была под пашней, точнее здесь выращивали клевер, и однообразный пейзаж оживляла только река, протекавшая в низине, вдоль которой серой стеной поднимались кусты и деревья.

В принципе, ничего примечательного. Примечательное начиналось, когда я переходил на энергетическое зрение. Шапка в виде плотного тумана, поднимаясь над землёй метра на четыре, на самом деле не была неподвижной: слегка колыхаясь под ветром или «дыша» самостоятельно, она периодически немного сдувалась и оседала, а потом приподнималась – как будто была живой, так что точную высоту я сказать не мог. Ещё сложнее было с диаметром, точнее, размерами неправильного эллипса – где-то метров сорок на двадцать, но опять-же: периодически облако энергии немного сползало в какую-то сторону, делая это в такт с поднятиями и опусканиями «шапки». Когда я наблюдал за облаком издалека, из Владимира, оно казалось мне белым. Так оно и было, но какие-то участки были подкрашены в другие цвета, иногда они рассеивались, иногда уплотнялись и становились ярче. Да и белый цвет был не «туманным»: при переходе на э-взгляд облако казалось гораздо более насыщенным, чем обычный туман. На близком расстоянии также было видно, что небольшие потоки энергии отделялись от облака и длинными разноцветными лентами или рваными лепестками утягивались куда-то в стороны. Они струились по земле, или, извиваясь, улетали по воздуху.

Я ходил по полю туда и обратно, ковырял ботинком подсохшую землю, рассматривал небольшие камни и траву. Вроде ничего необычного. Но сила – или энергия – я не мог определить, как это правильно называть, почему-то выбрала это место для «базы». И какое-то объяснение быть должно. И понять, что это такое, нужно. Я только что землю не копал и не ползал по ней. А так – я даже сухие травинки на вкус попробовал – так, трава травой. Поднимал и переворачивал камни. Вглядываясь в них э-зрением заметил, что «туман» некоторые камни обтекает, а через некоторые проходит. Повертел их в руках, но ничего необычного не заметил. Пытался найти закономерности в движении разноцветных «полос-лент» и «лепестков», но они просто мельтешили или вальяжно проплывали передо мной; понять, почему они себя ведут именно так, а не иначе, не получалось.

Я бы, наверное, ещё долго ходил по непонятному месту, если бы не раздавшийся неожиданно звонок от Евича: – Андрей, добрый день. Я звонил Геннадию Алексеевичу, он сказал, что вы с Татьяной поехали в сторону Суздаля. Вы сейчас далеко?

– Нет, не далеко, если нужно, то минут за двадцать до госпиталя доедем. Что-то случилось?

– Увы, да. Пожар на окраине, в деревянном доме. Сильно пострадала девочка четырёх лет. Её еще не привезли, но состояние тяжёлое, городская бригада её в кому ввела, но везут к нам, так как случай очень тяжёлый, не знаю, насколько долго её организм выдержит.

Бегом возвращаюсь к машине, издалека кричу Анатолию Дмитриевичу: – В город надо, к Евичу.

Машина срывается и мы мчимся в город. Рассказываю сестре Татьяне, что Юрий Васильевич хочет нас видеть. Татьяна тут же созванивается с Евичем, а потом ещё с Перловыми и с игуменьей.

Владимирский военный госпиталь.

Когда мы подъезжали к госпиталю, сестра Татьяна ещё раз позвонила Евичу, Юрий Васильевич встретил нас на входе и повёл по коридорам. Госпиталь я знаю хорошо, и понимаю, что мы идём в какое-то место, где я ещё не бывал. Входим в комнату, через стекло видно, что около десятка врачей сгрудились вокруг стола. Камера транслирует картинку сверху операционной.

– Занимаемся сразу всем, всё неотложное, – вводит нас в ситуацию Юрий Васильевич: – Ситуация очень сложная: она буквально на волоске и организм очень ослаблен. Кровь ей влили, но дыхательные пути и лёгкие обожгло, и они едва работают. Кровь продолжает сочиться через сожжённую кожу. Обезболивающие ей ввели. Но объективно там некроз тканей, болевой шок и продолжающиеся патологические процессы.

Евич смотрит на меня, я отвечаю: – Я сейчас её посмотрю и постараюсь что-то сделать.

Перехожу на э-зрение: всё очень плохо! Организм с трудом борется за жизнь, и даже многочисленное оборудование мало помогает. В головном мозге отёк и сотрясение, к некоторым участкам кровь вообще не поступает – как объяснил Евич, когда пожарный выносил девочку, на них упала обугленная балка, что добавило травм. Насосы качают воздух, но лёгкие едва функционируют. Надо лечить, но я не могу решить – с чего начать. Плохо везде. Э-зрением ещё раз обследую организм. Решаюсь.

Говорю Юрию Васильевичу: – Я бы занялся мозгом, надо прочистить сосуды, чтобы кровь поступала, иначе некоторые участки начнут отмирать…

Он согласно кивает головой. Ещё раз бросив взгляд на экран с камерами, выходит.

Я прилипаю к окну и начинаю медленно создавать тонкие подушечки и «чистить» ими сосуды в голове. Работа тонкая и утомительная, и к сожалению, не быстрая. Я обрадовался, когда мне удалось создать небольшое избыточное давление, но очень небольшое, чтобы ничего не повредить, и выдавливать им застоявшуюся кровь. По этой методике работа пошла гораздо быстрее. Я изредка говорил сестре Татьяне, что и как делаю. Она кивала, и я видел, что она обеспокоенно смотрит на меня. Оказалось, что прошло уже больше получаса и я почувствовал, что сил у меня не осталось.

Поворачиваюсь к ней, говорю: – Надо прерваться, чтобы восстановиться.

Устало откидываюсь на стул. Минимум полчаса от меня вообще толку не будет. Бросаю взгляд на экраны – там всё так же несколько голов склонились над небольшим кульком, в котором с трудом угадываются контуры человека. За ними колдует ещё несколько человек в белых халатах. Не знаю, который из них Евич, перехожу на э-взгляд, смотрю на окно. Евич как раз по центру стола, оперирует.

Но э-зрением вижу, что ситуация с девочкой за последние полчаса стала хуже – в магическом зрении многие части её тела окрасились в ярко-коричневый и ярко-синий цвета, и эти цвета продолжают расползаться.

Слышу, как негромко тренькает смартфон – оказалось, звук я убрал не до конца, но пока занимался лечением, ничего не слышал. Поднимаю смарт – порядка десятка пропущенных, оповещения, сообщения в группах... Сразу же натыкаюсь на сообщение: – Помолимся о здравии маленькой Ксю, пострадавшей сегодня при пожаре… Из упоминания пострадавшего с нею пожарного и других обстоятельств, понимаю, что это она сейчас находится за стеклом. К посту прикреплена фотография: маленькая девочка в костюме снежинки на фоне новогодней ёлки. В одной руке цветная коробка с подарком, в другой – плюшевая игрушка. Довольная улыбка на почти круглом, со вздёрнутым носиком и с ямками на щеках, лице.

Пока рассматриваю картинку, понимаю, что что-то резко изменилось: вижу, что коричневый и синий цвета почти полностью овладели маленьким тельцем и жизнь утекает из неё. Я почти пустой, имеющимся мизером дара посылаю обезболивающий… всё…она умерла…

Представляю, как она, счастливая, спала в ту новогоднюю ночь, обнимая плюшевого зайца. Как могла ходить в школу, закидывая на плечи небольшой разноцветный рюкзачок, как бы росла и училась, радовалась приходу весны и собирала гербарии из осенних листьев, училась танцевать и хозяйничать, примеряла сарафаны и туфельки, вышла замуж и сама воспитывала детей…