Папа для Тыковки. Вернуть любовь - Саввина Яра - Страница 1

Яра Саввина, Ирина Агулова

Папа для Тыковки. Вернуть любовь

Пролог

– Я говорила, что Рокотов тебе не пара? – ворвавшись в комнату, с порога воскликнула Марина, моя подруга и соседка по общежитию.

– Говорила, – оторвавшись от конспекта, устало ответила я. – К тому же неоднократно.

Оставался последний экзамен и… Свобода! Причём не только от занятий, но и от Марины, с её навязчивой идеей.

– Вот тебе доказательства, что твой порядочный Тёмочка – кобель, каких свет не видывал, – скривилась она, швырнув на стол стопку фотографий. Да ещё каких!

Сердце болезненно сжалось в груди. Не узнать Рокотова было невозможно. Тем более фотограф постарался на славу, Будто фотосессия проходила в студии. Вот только я знала, что это не так.

До боли знакомая обстановка в спальне Артёма сразу же бросилась в глаза. Особенно картина, нарисованная мною и висевшая над кроватью. Высокий берег реки, зелёная трава, раскидистая ива… Это было наше место, где мы часто проводили вечера, любуясь звёздами и слушая плеск набегавшей на берег волны. Такое не спутаешь при всём желании.

– Вижу, ты сегодня хорошо подготовилась к разговору, – собственный голос казался чужим и надломленным. – Основательно так, со вкусом.

Хотелось выпустить на волю эмоции, чтобы оплакать рухнувшие мечты. Но я держалась, цепляясь за призрачную надежду, что это просто чей-то розыгрыш. Да, жестокий, но не имеющий под собой никаких оснований.

На протяжении пяти месяцев, которые мы встречались с Артёмом, подруга твердила, что он мне не пара, явно подразумевая обратное. Это я не подходила Рокотову. Хотя так думала не только она. Все знакомые делали ставки, как быстро Артём наиграется со мной и бросит.

Приехавшая из провинции серая мышка не может встречаться с видным и обеспеченным парнем. А мы встречались. И даже больше: мы с Артёмом любили друг друга. Вернее, как выяснилось, любила только я, а он…

– Я просто не могу смотреть на то, как Рокотов дурит тебе голову, – фыркнула Марина, потянувшись за фотографиями, и солнечный свет из окна упал на одну из них, выхватив татуировку выгнувшейся маленькой кошки на спине девушки, сидевшей на коленях любимого.

О, нет, пожалуйста, только не это…

В глазах потемнело, а к горлу подкатил горький ком, и желудок отозвался усилившимися спазмами. Утренняя тошнота снова дала о себе знать, вернувшись с удвоенной силой. Но протяжный сиплый вдох, который я с трудом протолкнула через горло, ослабил позывы, насыщая лёгкие кислородом и приводя мысли в порядок.

Я бы вряд ли обратила внимание на такую мелочь, как маленькая татуировка, набитая на спине у девушки, учитывая всё остальное, если бы… Если бы не видела её каждое утро.

Марина любила спать в шёлковых сорочках с тонкими бретельками, так что эту представительницу кошачьих на её лопатке, я изучила досконально.

– Не могла смотреть, поэтому, как верная подруга, не щадя себя, бросилась доказывать, что права? – усмехнулась, выхватывая фотографии из её цепких пальцев.

– Ты о чём? – наигранно удивилась она, захлопав глазами.

Да, играть Марина умела. Этого у неё не отнять.

– Не о чём, а о ком. О тебе, Марин. Хорошо смотришься на Рокотове.

Скинув фотки в сумку, я сдёрнула с вешалки куртку и направилась к выходу, собираясь посмотреть Артёму в глаза. Сама. Лично. Убедиться в том, что вся эта мерзость – глупый розыгрыш, чтобы нас поссорить, но никак не правда. Умельцев и разных программ сейчас хватает. Слепят коллаж так, что не отличишь от настоящей фотографии. А вот эмоции редко получается скрыть.

– Что ты такое говоришь, Сонь? – возмутилась подруга, но нездоровый румянец, разлившийся по щекам, подтвердил моё предположение. Нервничает. Значит, виновата. Пожив с ней бок о бок в одной комнате столько времени, я неплохо её изучила. Вот и результат. – Я, можно сказать, спасла тебя. А ты… неблагодарная!

– От чего спасла? От счастливой семейной жизни? – резко обернувшись, воскликнула я, сжимая кулаки, и Марина нерешительно остановилась, не дойдя до порога. Боялась. И правильно делала. Я редко выходила из себя, но когда допекали…

– Не я, так другая, – скривилась она, сбрасывая маску лучшей подруги. – Он не пропускал ни одной юбки, когда ты не видела.

Скрестив руки на груди и поджав накачанные губы, она напомнила мне утку, которую очень захотелось ощипать.

*****

– Какой ты была стервой, Белкина, такой и осталась. А я ведь верила, что можешь измениться, если дать шанс. Наивная дура. С самого детского сада прикрывала тебя, помогая во всём, а ты…

– Да, да, да, а я – дрянь неблагодарная, – заорала предательница, брызгая слюной, пришлось отступить на шаг, морщась от отвращения. Вот она, настоящая Марина – истеричная эгоистка, а не та милая девушка, которой обычно притворялась. – Довольна? Наконец-то Рокотов понял, что ошибся с выбором.

– И ты ему в этом помогла.

– На твоём месте с самого начала должна быть я.

– Серьёзно? Мы встретились с ним в парке во время утренней пробежки. А ты там вообще хоть раз была? Тебя только бары интересуют и клубы.

– Да, интересуют. И что? Мне нужно сидеть сложа руки и ждать, когда удача повернётся ко мне лицом? Нет, дорогуша, я привыкла добиваться того, чего хочу.

– Добилась? – в душе образовалась пустота, но именно она помогала мне держать себя в руках, спокойно говорить, а не биться в истерике от боли, разрывавшей сердце на части.

Поплакать я ещё успею. Потом. Сейчас же мне нужно увидеть Артёма.

– Ты же сама видела, – ехидно процедила она, кивнув на сумку, где лежали фотографии.

– Как ты голышом забралась на спящего Артёма? – фыркнула я, наблюдая за бывшей подругой, ожидая реакцию на свои слова.

И в глазах у предательницы промелькнул страх. Или показалось? Могло ли моё предположение быть правдой?

– Кто же тогда меня впустил в его комнату, если не он сам? – нацепив маску безразличия, процедила она.

– Хороший вопрос. Скоро мы выясним.

Выйдя из общежития, я направилась к офису, где должен находиться Артём. Он работал в фирме отца, вливаясь в коллектив и познавая процесс работы с самых азов. Это меня в нём и привлекло. Ему могли преподнести на блюдечке директорское кресло, но Рокотов не боялся запачкать руки, планомерно двигаясь к поставленной цели.

Мне бы позвонить, узнать, на месте ли он. Но я не могла себя заставить. Не сейчас. Мне нужно пройтись немного, чтобы снова стать сильной девочкой, чтобы не расплакаться прямо на улице, на глазах у прохожих. Каких-то пять минут отсрочки, а потом… Будь, что будет.

– Подожди, ты куда? К нему? У тебя что, гордости нет? Бежишь, как собачонка.

– Есть у меня гордость, Белкина. И с совестью у меня всё в порядке, в отличие от тебя.

Марина немного отстала, настойчиво пытаясь кому-то дозвониться, но по-прежнему держа меня в поле зрения. Ну и ладно. С ней уже и так всё ясно. Сейчас меня больше волновало другое – если фотки настоящие, что тогда делать? Как жить дальше? Предательства я не прощу. Но тест на беременность, купленный вчера в аптеке, ясно дал понять, что преследовавшая меня тошнота – не случайность. Я не отравилась, как думала сначала. Но Артём узнает об этом только тогда, когда выясню правду по поводу снимков.

Здание офиса находилось в паре кварталов от универа. Привычная дорога стелилась под ногами, но я едва ли замечала её, только чудом добравшись без происшествий.

Просторный холл, лифт, знакомая дверь кабинета из морёного дуба… И пронизывающий взгляд синих глаз, холодный, как арктические льды, на который наткнулась, как только вошла.

Я не замечала ни Макса, друга Рокотова, на скуле которого наливался синяк, ни циничную усмешку матери, удерживавшую Артёма за локоть… Всё перекрывал этот взгляд… Так не смотрят на любимого человека, только на врага. А ведь ещё вчера он был ласковым и нежным. Что изменилось? Впрочем, глупый вопрос. Ответ на него лежит под замком в моей сумочке.