Понаехали - Демина Карина - Страница 24

Она сложила их аккуратно.

Стирать?

Не то, чтобы вовсе Баська не умеет, да только дом чужой. Где тут корыто искать? Или доску стиральную? Золу опять же? Да и потом чего, ежели съедут? Нет, лучше уж свернуть комом, а потом уж Никанора пускай сама разбирается.

– Надо было, да… – Никанора вздохнула и поднялась.

– Сиди уже, а то ж…

– Это меня боги наказали, – сказала она уверенно.

– За что?

– За… мы с твоим батюшкой давно… он, как меня увидал, так и предложил переехать. Обещал, что любить станет… и в доме его хозяйкою буду. Жениться вот не хотел. Все говорил, что дочка… что… неможно… пока ты не замужем, то и неможно. А я ж его… как увидала, так и все.

Она все-таки присела, еще слабая и бледная.

Волосы вот перечесать бы, переплести рыхлую, почти рассыпавшуюся косу, которую Никанора одной только лентой и перехватила.

– Я ж не из-за богатства… да, мы бедные, но… я у батюшкиной родни жила. Приживалкою. Почти холопкою, только и слышала, какая я из себя нехорошая. Бледная. Костистая. Как матушка. А он красивой назвал. Потому и пошла, полетела… сперва на все готова была, лишь бы рядом с ним.

Никанора сцепила бледные руки.

И к губам поднесла.

– О женитьбе и не думала. Грех? Пускай… но… я глядела, как ты живешь. И завидовала. Страшно завидовала. Ты… ты даже не понимала, что у тебя есть все. Стоило только пожелать и… ела, что хотела. Делала… ничего не делала.

Можно подумать, Никанору заставляли работать с утра до ночи.

– Я занялась и домом. Порядка там не было.

Баська пожала плечами.

О доме она как-то… не то, чтобы не думала, но привыкла, что все идет, как оно идет.

– Хозяйство посыпалось, холопы разленились. Иные проворовались. В домовых книгах полнейший беспорядок, будто… не важно. Фролушка-то все больше лавками занят, делами торговыми, тут-то ему некогда было, а ты…

– А я?

– А ты… ты тоже не виновата. Кому тебя учить было-то?

Баська подумала и согласилась. Не то, чтобы вовсе не кольнуло под сердцем, потому как оно и вправду должна была Баська за всем приглядывать, но ей все как-то не до того было. Сперва. Потом уж Никанора появилась.

– И мне бы тоже тебя учить, но я… я хотела, чтобы он любил меня. И только меня. Чтобы всем сказал, что любит, чтобы… перестали за спиною шептаться. А он все не хотел тебя огорчать.

– Я не знала…

– А когда б узнала, что неужто обрадовалась бы? – поинтересовалась Никанора, косу распуская. А волос у ней хороший, светлый, без рыжины, и мягкий, вона, рассыпался как, лег покрывалом.

– Неа, – честно призналась Баська и гребень подала.

– Ты б костьми легла, а не позволила бы… – Никанора гребень взяла и вздохнула. – А тут он заговорил, что надобно тебя замуж выдать, что большая уже. И Тришку привел.

Бледная рука её дрогнула, а над губой опять бисеринки пота появились.

– И все повторял, что терем большой, что поженитесь вы, жить станете… внуки пойдут… тогда-то я и подумала, что больше не нужна, что… мне до конца жизни быть никем, приживалкою, которую держат из милости или по старой-то памяти. Челядь в спину скалится, шепчется, того и гляди в лицо смеяться будут. А Тришка и вовсе меня невзлюбил. То ли понял чего, то ли донесли… как-то обмолвился, что рядом с женою падшей женщины не потерпит.

И вновь всхлипнула.

– Дурак, – сказала Баська, чтобы утешить. И еще подумала, что оно, конечно, было до крайности обидно сперва, да только в последние дни она про Тришку и вовсе не вспоминала.

– Я… испугалась. А он все… говорил, что главное – это честь родовая, которую невместно порочить, что… женщина себя блюсти должна в любых случаях. И…

– Так и говорил?

– А то.

– Надо же… – Баська удивилась вполне искренне.

– У него отец строгий очень. Матушка так и вовсе из терема носу не кажет, я узнавала. Девки некоторые шептались, что боярыне-то и из женской половины выходить неможно, чтоб, значит, честь не опорочила.

Слушать подобное было… неприятно.

– Ты батюшке говорила?

– Пыталась, да… – Никанора махнула рукой. – Он мужчина. И сказал, что правильно все, что только так, в строгости, жену держать и надобно. И что Тришка с тобою поладит, что он помягше батьки будет, да и ты с характером. Но яблоко от яблоньки далеко не укатится.

Тут Баська с нею согласилась.

И сама предложила неожиданно:

– Хочешь ленту? У меня много. Красивые.

– Спасибо… только… ты дослушай сперва. Я… я аккурат узнала, что… непраздна. До того сама пыталась понести, надеялась… а оно не выходило. Тут вдруг взяло и вышло. И… и испугалась сильно, что дитё-то Фрол возьмет, признает, а меня сошлет куда с глаз долой, чтобы с новою роднею не ссориться. Они-то такого точно не поймут, а он все говорил, какие дела учинять станет, как сведет капиталы, с торгом развернется…

Баська головою покачала: ну, батюшка, взрослый же ж человек! С разумением! И куда только разумение это подевалось, ежели он честной бабе столько годов голову морочил?

Вот же ж…

– И я решила, что… нельзя допускать. Что если твоя свадьба не сложится, то… то, может, моя срастется? Теперь понимаю, как глупо это, но…

– Ты мне нарочно про ведьму сказала?

Никанора опустила глаза.

– Нарочно. Знала, что не усижу…

– Ты все одно бежать собиралась, а… твой Тришка…

– Не мой уж…

– Оно, может, и к счастью… но он полагает, что ведьмы – это зло, которое изничтожать надобно. Что… сила их темная, а люди, которые к ним ходят, тоже зло.

Никанора плела косу на диво ловко, перебрасывая прядку через прядь.

– Я и подумала, что ты к ведьме подашься, а Тришка о том узнает, и свадьбы не будет. Но… я не хотела, чтобы вот так… – Никанора перевязала косу своей лентой.

– Про магика ему сказала?

– Сказала… – краснота сделалась гуще. И голову Никанора склонила. – Чтоб уж точно… не сама… я просто с Фролом говорила, но громко, чтоб услышали точно… девки дворовые уж и напридумывали.

Донесли.

А там… слово за слово, и, небось, весь Канопень знает, что Баська с мужиком размалеванным в одной постели лежала. И что мужик этот, как очнулся, сбегчи предпочел, лишь бы на ней, падшей, не жениться.

И чего теперь?

– И… он… к батюшке…

– Пришел, – кивнула Никанора. – Я… слышала. Ругались крепко. И Фролушка его обложил матерно. А после сказал, что найдет тебе такого жениха, что весь Канопень обзавидуется.

– Ага… королевича, – фыркнула Баська.

И сама неожиданно для себя рассмеялась.

Глава 13

Где волшебный конь находит хозяина

Конь при свете дневном гляделся до отвращения обыкновенным. То есть, вне всяких сомнений, он был удивительно красив, и даже князь залюбовался, но и только.

Он обошел коня дважды.

Заглянул в рот, несмотря на явное недовольство животного, – в чем-то Стася даже понимала коня. Ей бы вот тоже не понравилось, если бы кто-то грязными пальцами в рот полез.

Князь же кивнул.

Присел.

Поднял одну ногу.

Вторую.

И опустив, поинтересовался:

– Вы уверены?

Причем вопрос был адресован не Стасе. Ежи же, не прекращая жевать, – теперь в руках его был пирог, – кивнул:

– Более чем, – произнес он с набитым ртом.

А конь потупился.

Скромно так, по-девичьи. Мол, я тварь приличная и всяким там незнакомым магам суть свою не являю. Но стоило князю обернуться, как конь ресницами хлопнул. И даже заржал так жалобно, тоненько.

– Это обыкновенная лошадь, – Радожский похлопал коня по шее. И протянул кусок хлеба, который тот взял аккуратно. – Точнее жеребец. Красивый, да, но обыкновенный.

– Хочешь сказать, нам примерещилось?

– Хочу сказать, что ни капли магии в нем нет. Я проверял. И не только я, – князь приподнял длинную гриву. – Его и штатный маг осматривал, вон, клеймо стоит и, стало быть, все в полном порядке.

– Что в порядке? Что тут происходит! Кто вы такие…

По двору спешил мужчина.