Первый из рода: Страж империи (СИ) - Крыс Виктор - Страница 24

— Вулкан, значится, — задумалась Саири и погрузилась в себя, а я печально смотрел на порт, куда приставали лишь имперские корабли.

— Саири, — тихо проговорил я, когда на пристани готовились к швартовке нашего корабля. — Грядет буря, и если твоя игра ударит по мне, либо убьет тех, кто живет в поместье или семья Иньху внезапно погибнет…

— То что, Зверь?

— Ты будешь завидовать мертвым, я очищу Райдзин от гнили, как друг клана, — печально ухмыльнулся я. — В буре, что грядет, даже полное уничтожение клана никто не заметит.

— Признаки бури не означишь? — придирчиво и несколько гневно спросила готовая к схватке не милая Саири, а хищница.

— Низко летают головы принцев, отдельно от тел. Такой признак бури тебя устраивает?

— Мало.

— После произошедшего за мной приходила лишь Лия, остальных все устроило. И я видел, как пальцы императора утопают в еще живых глазницах его сына, — выдохнул я.– Император был готов к такому исходу, и злило его лишь то, что сын не справился, потому и такое наказание. Или я не прав?

— Буря, значится, у меня иные признаки…

— Какие?

— Из империи лекарь сбежал, девушка, за ней гнался целый легион по диким землям, но так и не догнал.

— Ушла, — усмехнулся я, зная, кто это мог быть. Жаль, а я так ждал встречи.

— Вы знакомы?

— В какие игры ты меня уже втянула?

— Тебе не стоит знать.

— Саири?

— Я тебя услышала, и этого тебе должно быть достаточно, — ответила мне холодно Саири. — А теперь давай помолчим, мне нужно время подумать.

Люди сновали туда-сюда и привязывали корабль к пристани, и тут и там на берегу мелькали люди с печатями то на плече, то на лбу. Молодые и сильные парни сновали по пристани с поразительной ловкостью, спеша выполнить свою работу. Впрочем, нет, это не работа, так как никакая ответственность не заставит так работать, так двигаться на пределе человеческих возможностей не одаренных стихиями. Это приказ. Хозяина. И нет ни единого парня некрасивого или же со шрамом на лице, нет ни одного старика. Рабы отобраны, а кто не подходил, тот был выкинут на свалку или базар победнее, а может и свиньям скормили.

Нас встретил старик в красном кимоно, который долго кланялся Саири, на меня же посмотрел лишь единожды, назвав мастером. Откланявшись, он повел нас тропами, которые предназначались для высоких гостей, идущих на базар.

Чем наша тропа отличается от десятков других? Земля и магия крови незамедлительно мне ответили. Там, в двухстах шагах от нас, в собственном дерме томятся рабы на складах товара. Их еще не приняли торговцы. Этой ночью их выгрузили из кораблей и еще не привели в положенный торговый вид. А торговый вид это чистое тело, ослепительная, счастливая улыбка, огонек в глазах и, хоть и простая, но чистая одежда серого, белого, черного или даже алого цвета, для самого дорогого товара.

Ну, вот и начался базар, меня встретили ряды обнаженных по пояс красавиц и я внутренне приготовился, к тому, что меня будут зазывать, соблазнять, трясти телесами и приглашать совокупиться, но…

Это всегда происходит внезапно, ты всем своим существом ощущаешь взгляд, и я почувствовал, а затем я услышал стук.

Тук, тук, тук. Этот стук все ускорялся и вдруг замер. Это, услышав мой голос, чье-то знакомое сердце пропустило удар.

— Где? — прорычал я, чувствуя, как закипает моя кровь. — Где ты⁈

— Рык? — обеспокоилась Саири.

— Рвать, убивать! — пророкотал я. — Где⁈

Мой взгляд упал на одну из торговых платок, маленькую и бедную, вокруг этой палатки не было толп красавиц.

На ящике сидел старец, его небольшая палатка была почти пуста, но, судя по звукам, кто-то находился внутри, старец же смотрел на меня с ухмылкой, полностью лысый, сморщенный, безбородый.

— Здравствуй, Зверь из Ахробы, — усмехнулся мне старик. — Так вот зачем мое корыто прибило ураганом к берегу этого убогого острова.

— Где? — пророкотал я, коснувшись рукоятей ножей.

— Здесь. Здесь, Зверь, то, что ты ищешь, — ухмыльнулся старик, посмотрев на мои руки на рукоятях ножей. — Только умрет же так твое «Где». Ты руку то от ножей убери.

— На части…

— Знаю, что на части порвешь и с моим же говном смешаешь, я был в Ахробе, когда ты вышел из башни. И пил с тобой на улице, в тот день мы всей командой ликвидации кубки подымали за проходчиков, — рассмеялся старик. — А затем я видел, как предали тебя. А кто предал то? Хозяйка твоя.

— Она не предавала.

— Предала, и по своей воле. Ты уж поверь мне, я твой поклонник, Зверь. Я видел твою силу, и она её видела, — усмехнулся старик. — Думаешь, те, кого ты убил в пустыне, пришли от родственников твоего второго хозяина? Половина да, а вот другая половина нет, Арии был очень нужен такой клинок как ты.

— Врешь.

— Я вру? — встал с ящика старик. — Ха, я вру! А хочешь от самой Арии услышать это? Она не сможет тебе врать, если ты привяжешь ее рабскую печать к себе!

— Я дам ей свободу, — произнес я, начиная понимать, кто находится в палатке.

— Тварям нельзя давать свободу, а Ария и есть тварь, и только поэтому её не убили. Она должна мучатся в рабстве, она не заслуживает свободы!

— Отдай.

— А ты купи! — рассмеялся, разводя руками, старик. — Мы же на базаре.

— Услугой брать будешь, неназванный? — зло усмехнулся я.

— Нет, Зверь, я не Мехмед, а имя мое столь простое, что оно тебе и не нужно, — рассмеялся дед и снова сел на ящик. — Золотишко доставай, зверье безмозглое.

— Ты отв… — не договорил я.

— Сколько? — холодно спросила подошедшая Саири, поняв, что без этого раба я не уйду.

— Пятнадцать тысяч, — проговорил старик. — Можем и поторговаться. Тебе мой раб нужен с двумя руками, двумя ногами и двумя сиськами? Я всегда могу скинуть цену за отрубленные конечности.

Это была огромная сумма, и у меня ее не было, но уйти я уже не мог, а забрать силой раба это значит смотреть, как на моих руках умирает Ария.

— Саири.

— Ты только вышел из долгового рабства, — ухмыльнулась Ария. — И еще не отплатил мне эмоциями, как мы договорились.

— Отдать прямо здесь и сейчас, на ящиках или держа на руках? Выбирай.

— Не надо, позже, — опешила Саири, чувствуя, что я и правда готов. — Чеком или металлом, старик?

Морщинистый старик замолчал, посматривая на рукояти моих ножей.

— Эти ножи к металлу, — указал он пальцем.

— Я не против, но ты умрешь, взяв их в руки, — оскалился я. — Ножны не удержат их и лезвия разрежут тебя. Ничто не сможет остановить кровь и ты сдохнешь. Они имеют свой разум, и если они решат убить тебя, то считай, что ты уже мертв. Все еще хочешь их?

— Десять тысяч, — мгновенно отреагировал старик. — Снизил за спасенную жизнь. Деньги вперед и рабыня будет твоей, как только мой корабль скроется за горизонтом. Отдам на пирсе.

Я закрыл глаза, оторвал небольшую полоску ткани от своего кимоно и завязал себе глаза, пока Саири отсчитывала по весу золотые монеты. Теперь я смотрел на мир с помощью магии крови и стихии земли, находясь в десяти шагах от моей первой рабыни. И сделал я это не зря, старик не смог меня обмануть, я тут же указал ему, что нужно снять с рабыни символ уничтожения. Иначе, если не снять, она умрет, когда старик удалится от нее на две тысячи шагов. Старик лишь похвалил меня за зоркость при закрытых глазах. Договор продажи подписывался на его черном корабле, на котором было клеймо знати далекой империи, в которую входил свободный город Ахроба. Договор писался кровью, моей и старика, и он видел, что кровь приняла договор. Рабыня стала моей.

— Ты все равно не снимешь с неё печать! — зло рассмеялся старик, как только корабль отошел на сто метров от пирса, а на моей груди, в дорогом шелке, поддерживаемая одной моей рукой, отдыхала Ария. — Она до самой смерти будет рабыней, ей не стать свободной! Никогда!

— Ты не прав, старик! — ответил я хохотом. — Я и Император сможем! Еще до полуночи снимем твою печать! А затем жди гостей, мастер символов! И не смей спать с того момента, как твои ноги коснутся земли!