Возродившийся (СИ) - Лопатин Георгий - Страница 22

Студенты естественно промолчали. Как молчала и Даздраперма.

— Я отвечу. Кирзовые сапоги.

Прозвучало несколько сдавленных смешков, кои тут же смолкли, стоило только преподавательнице истории КПСС шевельнуть в сторону смешливых студентов головой.

— Да, кирзовые сапоги. Столь же дешевые и прочные. Вы уж мне поверьте, я в них три года отходил. Сносу им нет. Так что на мой взгляд было бы уместным носить джинсы в пару именно с данной обувью. Другое дело, что американские капиталисты смогли облагородить свои синие штаны, налепив клепки куда надо и не надо, да пришив кусочек кожи от отходов кожаного производства, затраты копеечные, а продают с большой наценкой, выбивая из покупателя те самые пресловутые триста процентов. Увы, но мы этим заморачиваться не стали, хотя могли бы из кирзы делать скажем ботинки или туфли и тогда образ был бы полностью завершенным.

Снова послышались смешки.

— Так что да, я утверждаю, что данный студент является настоящим комсомольцем, ибо приобретя джинсы он показывает не приверженность буржуазному образу жизни, а свою солидарность с угнетаемыми капиталистами американскими рабочими и крестьянами, что не способны себе купить костюм, а вынуждены даже вне работы ходить в рабочей одежде.

Когда Носов закончил свой спич, тишина стояла еще минуту. Наконец Даздраперма опомнилась.

— Все сказал? — зло прошипела она, пристально вглядываясь в Дмитрия своими маленькими глазками.

Да еще очки с большими диоптриями делали их совсем крошечными.

— Так точно.

Поджав губы Даздраперма резко развернулась и быстро выскочила из аудитории.

— Безумству храбрых, поем мы песню… — произнес еще один возрастной студент первого курса.

Это словно послужило спуском и все засмеялись. А когда наконец отсмеялись, то от одногрупниц послышались причитания:

— Ой, что теперь будет…

— Зачем ты с ней сцепился?

— Она же теперь на тебя взъестся…

И так далее и тому подобное.

«Ну, если и после этого на меня КГБ не обратит внимание, то придется переходить к плану „Б“, — подумал Дмитрий. — Но должны. Сперма и впрямь все это так не оставит и закидает все инстанции своими жалобами, спустить просто так свое унижение она мне не сможет и постарается уничтожить».

Капитан Бутурлин, куратор КГБ над МГПИ имени Ленина, бросил на стол пачку донесений полученных за последние сутки от стукачей. В последнее время работы изрядно прибавилось из-за присоединения к МГПИ имени Ленина, МГПИ имени Потемкина. Куратора что вел «потемкинцев» спровадили на пенсию. За последние годы много чекистов вышвырнули из Конторы, как того требовал нынешний глава государства.

Хотя могли и его пинком под зад, как более старого. И вполне возможно, что отправили бы его, если бы конкурент, что позволил себе сказать лишнее после лишнего выпитого.

— Чертов кукурузник, — глухо ругнулся Бутурлин и закурил. — Боится сука лысая…

Ряды КГБ за три года изрядно поредели. Всех отправили на «усиление» народного хозяйства. Доходило до того, что только что окончивших курсы новых сотрудников отправляли в отставку. Особенно не повезло Пятому отделу*.

*… 5-й отдел до 1963 г. — Безопасность.

Бутурлин скрипнул зубами. Запрет Хрущева на разработку высших партийных деятелей и чиновников его бесил. Если раньше на них всех имелся хоть какой-то поводок, что держало всех в рамках приличия, то теперь сдерживающих факторов практически не осталось и все эти деятели пошли в разнос начав выстраивать коррупционные схемы. Начался расцвет движения цеховиков.

Все что мог КГБ это передать материалы об обнаруженных злоупотреблениях властью в ЦК и уже там решали по персоналиям. Реакция на передачу таких дел редко когда была жесткой и больше носила характер внутрипартийной борьбы. Чаще никаких последствий для выявленных махинаторов не имелось.

«Просто делятся доходами с подконтрольных им предприятий», — снова подумал капитан.

В общем партийная верхушка откровенно встала над законом, получила статус неприкасаемых.

— Ладно… придет еще наше время… всех, как в 37-м к стенке поставим, суки…

Сам капитан пострадал из-за того, что вовремя не перестроился и излишне рьяно продолжил разработку одного партноменклатурщика решившего подмять под себя один из заводов, после чего передал дело по инстанции. И это была его ошибка. Начальник перестроился сходу, держа нос по ветру. В итоге, чтобы он не наломал дров, его засунули смотреть за студентами, ну и стал «вечным». Так-то давно уже должен был получить «майора»… Собственно после того дела и рассчитывал получить повышение, но ослепленный перспективами, просмотрел подводные камни о которые и споткнулся.

Продолжая курить, он засел за разбор донесений. Большую часть капитан бегло просмотрел, ничего нового в них не обнаружилось, все та же мелкая антисоветчина, анекдоты. Над некоторыми про Хрущева он невольно хмыкнул со злой усмешкой.

— Народ все видит…

Но тенденция того, что происходит в студенческой среде ему очень не нравилась. Создавалось ощущение целенаправленного воздействия с целью разрушения моральных устоев, но в то же время он понимал, что даже если оное имеется, то без огромных собственных просчетов это воздействие не имело бы столь впечатляющих последствий.

Взяв очередной конверт и увидев имя отправителя, Бутурлин скривился как от зубной боли.

— Опять этой стерве неймется… Ну, что на этот раз?

Капитан начал читать.

— Хм-м… занятно… Оправдывал буржуазные ценности… да еще открыто, при всей аудитории.

Бутурлин не стал сходу верить доносчице, пусть это преподаватель, прекрасно зная, какая у нее кличка среди студентов и хорошо понимал их, действительно крайне неприятная дама, как эта самая семенная жидкость.

Встав, и пройдя в соседнюю комнату-хранилище, капитан достал из шкафа папку с материалами, собранными на студента Громкого Владлена.

— Так… что тут у нас…

Комитетчик быстро просмотрел материалы, как официальные характеристики полученные начиная от детдома и заканчивая последним местом работы, так и доносы.

— Словно подменили его… Ну или действительно за голову взялся как пишет ректор. Да и девочки это подтверждают… хм-м… Тем более что успехи в английском у него феноменальные… по факту учить его уже нечему… В общем надо с ним встретиться и лично пообщаться, чтобы решить, прикрыть его от неприятностей или скормить Сперме.

За встречей дело не встало. Ему в институте выделили кабинет и пригласили «виновника».

Раздался стук в дверь. Уже по нему можно было много понять. Уверенный и громкий. Обычно к нему словно скребутся…

— Заходи.

Вошел парень. Выглядел уверенно.

— Меня зовут Валерий Бутурлин, капитан госбезопасности.

— Добрый день.

— Думаешь он добрый?

— Пока не доказано обратное.

На то капитан только усмехнулся.

— Ну проходи, садись, будем решать, добрый этот день для тебя или не очень.

Парень сел уверенно и смотрел открыто. Нетипичное поведение. Обычно трясутся, бледнеют, начинают бекать-мекать…

«Или не понимает или дурак, — подумалось капитану. — Нет, не дурак. И все понимает. Просто не чувствует за собой вины, ну и смелость с наглостью присутствуют. Наверное это его свойство характера, закалился в детдоме. Там или ломаются или выковываются вот такие клинки…»

— Догадываешься о чем пойдет речь?

— Предполагаю. Но зачем гадать. Скажите.

— Скажу. Заявил ты о себе под стать своей фамилии — громко. На все ваше отделение прогремел. Да чего там, на весь институт. Не удивлюсь если о тебе уже в других учебных заведениях истории ходят. Что там за история с джинсами?

Дальше последовал четкий и полный ответ.

— Понятно…

— Но вообще конечно ситуация с этими джинсами странная.

— То есть?

— Да словно производители этих шмоток хотят завоевать рынок СССР, но поскольку обычными методами это сделать невозможно, то зашли с черного хода. Точнее действуют через постулат о том, что запретный плод сладок. И чем больше государство будет запрещать, тем сильнее молодежь захочет их получить. Молодежь всегда фрондирует, доказывая, что они уже взрослые и имеют свое мнение. Ну и элемент элитарности сыграет свою роль. Ведь первыми дорогими у нас дешевками обзаведутся мажоры. В итоге государству придется делать выбор: или недовольство собственных граждан из-за каких-то штанов, или запустить этих производителей к себе, ну или делать самим, что после запретов будет выглядеть крайне несуразно и еще больше обрушит уважение к Партии из-за непоследовательности своих действий.