Бывшие. Ты так ничего и не понял (СИ) - Черничная Даша - Страница 22

— У меня сегодня был прекрасный день с двумя детьми, — улыбается наигранно. — Он радовался качелям так, будто ему три года, а не двадцать пять.

— Это плохо?

— Я чувствовала себя тридцатилетней теткой. Словно вывела на прогулку сына и Дину, — морщится, а я смеюсь тихонько.

— Ты тридцатилетняя, но не тетка. И мне кажется, нет ничего плохого в том, чтобы радоваться таким вещам. Это тебе повезло — счастливое детство с грязными коленками на колготках и листиками вместо денег. А у него, может, все было по-другому.

— Вот именно, — фыркает и снова бросает взгляд на Егора. — Мы росли в разные эпохи.

— У вас разница в возрасте всего лишь пять лет!

— Пять лет! — повторяет она за мной. — Целых пять лет. Почти вечность.

Я, так и не сумев сдержаться, смеюсь, но Вета обижается.

— И не надо ржать надо мной. Я, может, и одинокая и даже отчаявшаяся дамочка средних лет, но усыновлять взрослую детину не намерена.

— Ты говоришь так, будто тебе шестьдесят! — хватаюсь за живот. Не могу, Ветка трогательная, конечно.

— Не за горами и шестьдесят.

— Вет, — говорю, уже успокоившись, — тебя никто не принуждает ни к чему, но считать себя взрослой теткой в тридцать — это перебор, подруга.

Вместо адекватного ответа она лишь удрученно вздыхает.

— Ладно, Мариш, поехала я, отвезу этого товарища в гостиницу.

— Спасибо тебе за помощь, — целую подругу на прощание и возвращаюсь в дом.

На пороге комнаты дочери замираю в умилении. Сердце сжимается от картины, как она, так и не дождалась меня, спит прямо в одежде. Заяц торчит из рюкзака. Видимо, ему не суждено добраться сегодня до кровати.

Аккуратно снимаю обувь и раздеваю Дину, накрываю одеялом, целую в лоб и говорю решительно:

— Никому тебя не отдам.

Глава 28

Денис

Казалось бы, в современном мире чего только не приобрести.

Покупается и продается все: вещи, земля, козырные места в крупных компаниях. Купить можно даже эмоции и любовь. Все что угодно, только не гребаных единорогов!

— У вас точно кроме этих трех единорогов больше нет ничего? — переспрашиваю продавщицу в детском магазине, которая уже готова меня послать далеко и надолго.

— Мужчина, я же вам уже сказала: только эти единороги, — тут же выпаливает, когда видит, что я открываю рот, чтобы задать ей следующий вопрос. — Нет, на складе нет! Единственное, что могу вам предложить, — сделать заказ.

— Сколько ждать?

— Думаю, до недели.

— Черт… — прикрываю глаза рукой.

Я не спал прошлую ночь. Мысли вертелись вихрем, ни о каком сне и речи не шло. Нужно искать выход. Необходимо понять, что делать дальше.

— Ну а вы что хотели, — пожимает плечами продавщица. — У нас закрытый город, к нам так просто туда-сюда не катаются.

— Ясно, спасибо. Я возьму этих трех единорогов.

— Сейчас пробью чек.

Игрушки складываю в большой пакет, а сам еду дальше. Конечно, все бы облегчил поиск в интернете, но у частников зачастую нет сайтов, а фирменных магазинов с полноценными приложениями тут нет.

Так что приходится по старинке, вживую, узнавать, есть ли то, что мне нужно. С картами тут тоже беда. Так просто не забьешь в поисковике «детский магазин» и не поедешь по списку.

Многие магазины не показываются в поисковиках.

На розыск единорогов уходит добрая половина дня. В итоге с миру по нитке я собираю почти тридцать мягких игрушек, мне надувают пять шаров и дают с собой накладной переливающийся рог.

Хочется забить на правила приличия и ввалиться к Марине без спроса, но я все-таки пишу ей сообщение, что приеду через пятнадцать минут.

Бывшая жена отвечает сразу. Бросает мне сухое «ок».

Перед встречей с дочерью нервничаю.

У меня есть дочь! Дочь! Кучерявая девчонка, так похожая на Марину. С таким же нежным взглядом и звонким смехом. Я отец! Охренеть.

Паркуюсь перед домом Марины и Дины, бросаю взгляд на дом ее родителей по соседству. Интересно, как они отнеслись к такому выбору Марины? Похвалили, осудили?

У Марины хорошая, любящая и заботливая семья. Когда-то я был очень рад тому, что они приняли меня. А сейчас… что ж, боюсь, сейчас у них нет выбора и им придется терпеть мое присутствие. Как бы им ни хотелось прибить меня, это не отменяет того факта, что я не уйду из жизни Дины и Марины. Больше никогда.

Забираю из багажника пакет с единорогами размером от мала до велика и прохожу в калитку.

Наверное, Марина увидела меня, потому что выходит навстречу.

На бывшей жене лосины и широкая футболка, которая явно ей велика на несколько размеров и доходит почти до колен. Ловлю себя на мысли, которая обжигает своей ревностью: чья это футболка? Того Сергея? Или другого мужчины?

— Здравствуй, — говорю, когда подхожу ближе.

— Привет, — Марина тихо здоровается и отходит в сторону, — Дина с самого утра ждала тебя, уже раз двадцать спросила у меня, когда ты приедешь.

— Почему ты не позвонила мне?

— Зачем? — закатывает глаза. — Я знала, что приедешь не раньше, чем скупишь всех единорогов в городе.

Кивает на пакет, из которого торчит фиолетовый рог.

И ведь она права. Обещал — значит, пока не исполню, не приеду. А ведь получается до ужаса печально: Марина знает меня и может предугадать мои шаги наперед, а я не знаю ни хрена о ней. Особенно о жизни, которой она живет сейчас.

— Впустишь? — решаю не скандалить, дать нам время на передышку.

— Проходи, — ведет рукой и зовет: — Дина!

Дочка выбегает и комнаты. В платье принцессы и короне.

Я разуваюсь, подхожу к дочери и присаживаюсь на корточки перед ней, жадно рассматриваю ее лицо, каждую черточку:

— Привет, Дина.

— Привет, — отвечает застенчиво.

— Какое у тебя красивое платье, — делаю комплимент, и дочка начинает смущаться. — А это для тебя.

Ставлю перед ней большой картонный пакет, на ручке которого привязаны воздушные шары.

— Вау! — Дина говорит с придыханием, а потом поднимает взгляд к своей матери: — Мам, смотри. Я же сказала, что папа приедет ко мне с чемоданом единорогов!

Поднимаю взгляд на Марину.

Та стоит, привалившись к стене, с рукой на груди. На губах болезненная улыбка.

Да. Мне тоже больно.

— Конечно, Дина, — улыбается дочери.

Дочь рассматривает игрушки, а потом спрашивает у меня, глядя прямо в глаза:

— А маме ты что привез?

Не нахожусь с ответом. Я шесть часов убил на поиски игрушек. Перед своим визитом думал купить любимые пирожные Марины, но подумал, что они окажутся у меня на голове, вот и не стал рисковать.

— Я привезу кое-что в следующий раз, — вижу неодобрение в глазах дочери.

Косяк. Снова мой косяк, увы.

Марина делает вид, что ничего не слышит, никак не комментирует мои слова и не язвит.

— Покажешь мне свои игрушки? — перевожу тему.

— Конечно! Я их почти весь день рассаживала! — отвечает деловито.

Марина кивает мне:

— Я буду на кухне.

Мне хочется ее задержать, чтобы она осталась с нами и мы провели вместе время, но она успевает скрыться быстрее. Я совсем ничего не знаю о дочери, вдруг что-то скажу или сделаю не так?

Почти два часа я играю с Диной. Сначала устраиваем чаепитие с куклами, потом расставляем единорогов и устраиваем гонки, после них собираем пазлы.

Марина периодически приносит нам нарезанные фрукты, напитки.

— Ложись! Сейчас я тебя буду лечить! — Дина надевает детский стетоскоп и укладывает меня лопатками на ковер.

Разглядывая потолок, я понимаю, что моя жизнь больше никогда не будет прежней. Все перевернулось с ног на голову. У меня есть дочь. Нежная принцесса, фанатеющая от единорогов.

А если бы я не приехал сюда, так бы и прожил всю жизнь, даже не зная о ребенке? Неужели Марина мне так и не сказала бы ничего?

Следом приходит другая мысль. Отчетливая, сверкающая так ярко, что начинает болеть голова: я не хочу уходить отсюда.

Из-за Дины, или из-за Марины, или из-за них обеих — я не знаю. Но уезжать отсюда, покидать эту маленькую семью я не хочу.