Бывшие. Ты так ничего и не понял (СИ) - Черничная Даша - Страница 20

Дина смеется и поднимает руку, ласково проводит по плечу Дениса.

— Ты что же, не знаешь, как меня зовут?

Стафеев не отвечает, лишь бросает на меня гневный взгляд, в котором явно читается претензия. Да-да, если бы я рассказала тебе раньше, ты бы знал, что у тебя есть ребенок, и, естественно, был в курсе имени дочери.

Но если бы ты рассказал мне раньше, что у тебя не прошли чувства к жене, этого все бы не было, черт возьми!

Хотя нет, меня так не устраивает. Ведь откройся Денис мне сразу, у меня сейчас не было бы такой замечательной девочки.

— Меня зовут Дина, — кокетливо дочь улыбается Денису, лезет в рюкзак и достает своего зайца: — А это Рыжик, смотри, какой он хорошенький. А еще ты знаешь, что я хожу в детский сад? Мне там не очень нравится, потому что в садик ходит Лева Степанов, он все время забирает моих кукол.

Кажется, от обилия информации у Дениса сейчас случится припадок.

Вета стоит рядом со мной, бледная, растерянная. Одну руку прижимает к груди, вторую положила мне на плечо как знак поддержки.

Егор стоит чуть поодаль. Я не знаю, в курсе ли он, кем мы с Денисом приходимся друг другу и вообще понял ли, что сейчас происходит, но выглядит он тоже не очень.

Бледный и растерянный.

— Значит, — продолжает размышлять Дина, — теперь ты будешь отводить меня в сад, как это делают другие папы? Знаешь, я сказала Леве: если он будет продолжать меня обижать, я пожалуюсь своему папе, и папа поругает его! А он мне не верил, — придвигается ближе и спрашивает заговорщически: — Ты же его поругаешь?

Стафеев смотрит на Динку и заявляет со всей серьезностью:

— Я тебя защищу, Дина.

— А я знаю, — улыбается Денису, и у него, кажется, дергаются все мышцы на лице от переизбытка эмоций.

Мы замолкаем, переглядываемся неловко.

Честно? Я понятия не имею, что делать. По-детски хочется залезть под одеяло и спрятаться от всего мира.

— Мариш, — Вета присаживается рядом со мной, — как ты смотришь на то, чтобы мы погуляли в Динкой, а вы тем временем поговорите. Обещаю, отвезу ее потом домой.

Переглядываемся с Денисом. Да, разговора не избежать.

— А можно я тоже с вами погуляю? — спрашивает у Веты Егор. — Тут здорово, ехать домой не хочется, а одному скучно.

— Вета, это Егор, мой коллега, — еле ворочаю языком.

Подруга окидывает Егора придирчивым взглядом:

— Ну пойдем, коллега Егор.

Они уходят, а мы с Денисом остаемся вдвоем. Он поднимается с корточек и садится на лавочку рядом со мной.

Многое нужно сказать, но все слова застревают в горле.

— Как же так, Марина? — спрашивает он, даже не глядя на меня.

Глава 26

Марина

— Давай уйдем отсюда? — предлагает Денис, разглядывая веселящийся народ.

— Куда? — спрашиваю безэмоционально.

— Это твой город, тебе лучше меня известны спокойные места, где можно поговорить.

— А если я не хочу? — вздергиваю подбородок.

Денис выгибает бровь:

— Ты серьезно сейчас? Считаешь, нам нечего обсудить?

— Обсудить, конечно, есть что. Проблема в том, что я этого не хочу. — отворачиваюсь от него.

— Знаешь ли, Марина, — говорит мягко, а следом зло улыбается, — мне плевать! Ты пойдешь со мной и расскажешь мне, с хрена ли я четыре года хожу лохом, который не в курсе, что у него растет дочь!

— А вот разговаривать со мной таким тоном не нужно!

Мозг понимает, что нам нужно уйти и высказать все друг другу в тихом месте, где нет никого, сердце же болит и отказывается отстаивать принятые четыре года назад решения.

Я поступила так, как сочла нужным. Я была раздавлена, находилась в отвратительном состоянии духа. Да, я была обижена и не считаю себя виноватой в том, что Денис не знает о Дине.

Он все пять лет брака отказывался от меня, а его слова «хорошо, что у нас ничего не вышло с детьми» ежедневно звучат в ушах, напоминая о том, что я всегда была лишь нелюбимой женой, удобным приложением, от которого даже ребенка не хочется. Да и зачем? Ведь у него уже есть ребенок, которого он любит.

Ничего, что он не имеет ничего общего с мальчиком, ведь Леша не его кровный сын.

Денис поднимается, берет меня под локоть, дергает вверх, чтобы я встала на ноги, и уводит с праздника. А я иду молча и не сопротивляюсь, молясь лишь об одном: чтобы сейчас нас не увидели мои родители или Илья. Выяснять отношения еще и с ними я не готова.

Стафеев выводит меня из шумной толпы, звуки музыки остаются за спиной. И где-то там моя дочь.

Э-эх, черт возьми, а ведь в этой толпе осталась Динка. Я так хотела провести этот день с ней. Но судьба решила распорядиться иначе.

Денис выходит к парковке и подходит к своему автомобилю, снимает сигнализацию, открывает пассажирскую дверь и помогает мне сесть.

Это и близко не похоже на акт заботы, скорее, мне кажется, он боится, что я могу сбежать.

Стафеев молча выруливает на дорогу и ведет машину достаточно агрессивно, психует.

Я бросаю на него взгляд и пристегиваюсь на всякий случай. В молчании мы едем куда-то. Куда — он не говорит, а я и не спрашиваю, но когда машина останавливается перед моим домом, выгибаю бровь:

— Серьезно? Хочешь, чтобы я пригласила тебя войти?

— Я спросил, куда можно поехать, чтобы поговорить, — ты промолчала. Если ты не в курсе, я нихрена не знаю в вашем городе, поэтому привез, как мне кажется, в единственное подходящее тихое место. — Денис, как всегда, логичен и рационален даже в стрессовой ситуации.

— А если я живу не одна? А если не захочу тебя звать в дом? — не могу сдержать протеста.

— Я не спрашиваю у тебя разрешения. Мы поговорим, Марина. Прямо сейчас. Я не собираюсь откладывать этот разговор до того времени, когда тебе это будет удобно.

Открываю дверь и молча покидаю салон автомобиля; выхожу на улицу, не без удовольствия приложив дверь «Майбаха». Это по-детски глупо. Стафеев никогда не переживал за машины, менял их часто, но они не были для него дорогой игрушкой. Железо и железо, как он говорил.

Иду к дому, назад не оборачиваюсь, но слышу шаги Дениса.

Я открываю дверь и прохожу в дом, разуваюсь, Денис входит за мной.

Шагая по коридору, он замирает у комнаты дочери. Порога не переступает, но рассматривает все с интересом, улыбается. А в глазах — господи, зачем я посмотрела… Там столько нежности, что сердце выворачивается грубыми швами наружу.

— Можешь пройти, — говорю тихо.

Денис переступает порог, рассматривает комнату внимательно.

Это типичная комната девочки. Буйство розового, огромное количество плюшевых игрушек и мягкого текстиля: ковер, пледы, маленькое кресло. На окне гирлянда из единорогов, на полу в ряд выставлены единороги от мала до велика.

Денис подходит к этажерке, где мы храним книги, и снимает с полки фотографию. На ней мы с Диной. Тут ей чуть меньше года — пухлые щечки, озорная улыбка. Стафеев проводит пальцем по рамке, как будто гладит нас.

— Что она любит? — спрашивает хрипло.

— Много разного, но больше всего единорогов, — киваю на пол, и Денис усмехается.

— Насчет чемодана единорогов… — хочу сказать, что не нужно этого. Достаточно одной игрушки, но у бывшего мужа свое мнение:

— Я обещал. Я выполню свое обещание, — говорит резко.

Да ты что? Мне ты тоже обещал в здравии и в радости до гробовой доски. Что ж не сдержал-то слово?

— Я хочу купить ей все, что она пожелает, — произносит уже спокойнее. — Меня не было в ее жизни больше трех лет, я не могу приехать к ней с одним гребаным единорогом, понимаешь ты это?!

Сжимаю зубы.

У каждого из нас своя боль и правда тоже своя.

— Пойдем на кухню. — Нечего портить комнату дочери отрицательной энергией.

У нас с Динкой все просто, никакого лоска или роскоши. Обычное жилье среднестатистических людей, поэтом мне не стыдно за убранство дома. Я создавала уют как могла. Что-то реставрировала собственными руками, поддерживая теплую атмосферу, на какие-то предметы интерьера откладывала деньги.