Миссия: соблазнить ректора (СИ) - Летова Ефимия - Страница 67

— Дело в том, что для того, чтобы изготовить рицинид, не нужно ни особых навыков, ни каких-то сверхредких веществ, — верлад скосил на меня глаза, а я изобразила изумление, не особенно, впрочем, и притворяясь. Не знаю уж, дар или пресловутое обаяние было тому причиной, но старик заговорил, то и дело поглядывая на меня. — Спелые бобы рицинии оранжевого цвета, сперва их необходимо очистить от кожуры — тогда они станут белыми. Далее ошпарьте их кипятком, измельчите и залейте диметилкетоном, чтобы обезжирить, это самое главное. Проделать эту процедуру необходимо несколько раз, после чего прополощите кашицу в чистом спирте, дайте высохнуть самостоятельно — и вы получите белый порошок без вкуса, который легко растворим в воде. И по сути всё.

— Всё? — недоверчиво переспросила я. — Так просто?!

Спирт. Для изготовления яда нужен спирт…

— Всё. Есть нюансы, разумеется. Например, надо постараться не умереть во время приготовления, тщательно защитить кожу, слизистые, и не вдыхать пары. Это самое сложное, думаю, без магических средств защиты не обойтись — но на то вы и алхимаги. Зато в результате — смертельный яд с лёгким запахом яблок, не имеющий противоядия. По сути, он разрушает человека изнутри.

— С запахом яблок? — эхом повторила я. — Мне говорили, что рицинид лишён запаха.

— Крайне мало людей имело дело с ним лично, а этот аромат очень слабый, человек с не очень-то чувствительным носом может не распознать… У меня чувствительный.

— А этот самый… диметилкетон, это редкое вещество?

— Вы были бы изумлены, узнав, как легко и дёшево его получить.

Картинка в моей голове сложилась почти окончательно, и я пробормотала:

— Предполагаю, уксусная кислота и углекислый кальций.

— Именно! — захихикал, как пьяный тролль, отчего-то развеселившийся Грам. — Насчёт нулевых знаний вы прибеднялись, лада. Действительно, берется уксусная кислота и углекислый кальций для гашения уксуса, а ещё карбонат кальция, впрочем, последний необязателен. Из них получают ацетат кальция, который выпаривают и сушат. В результате нагрева происходит разложение ацетата кальция с образованием карбоната кальция и искомого диметилкетона.

Верлад выглядел как человек, слегка злоупотребивший алкоголем на пустой желудок, а вот я неожиданно почувствовала зверскую усталость. Однако пока моё воздействие действовало, нужно было выяснить последний вопрос.

— Откуда этот самый ядовар мог узнать рецепт? Может быть… может быть к вам с тем же вопросом приходил кто-то ещё?

— Делайте что хотите, можете даже орать, но вы едете внутри! — строго сказала я. — Как-никак вы больной, верлад. Обещаю не брать вас силой и вообще бережно относиться к боевым ранениям… Если вам так уж страшно, можем посадить с собой возницу, правда, не уверена, что это понравится лошадям. А если ваши ревнивые брошеные невесты будут пытаться залезть в окно, будем отпинываться, отбрыкиваться и отплёвываться.

Верлад засмеялся и действительно забрался внутрь. Обнял меня за плечо, но я вывернулась и стала расстёгивать пуговицы на его рубашке.

— Не дёргайтесь! Мне нужно посмотреть ваш ожог.

— Да нет никакого ожога, всё обошлось! — Миар мягко поцеловал меня в лоб, пока я зачарованно поглаживала обнажённый кусочек его груди, действительно, совершенно здоровой. Наклонилась и коснулась губами горячей гладкой кожи.

— Лучшая новость за сегодня. Но это слишком, знаете ли. Вы слишком совершенный.

— Ты слишком соблазнительна, — шепнул ректор мне на ухо, распуская мою косу и запуская руки в мои волосы, а я вновь почувствовала запах дыма. — Я не удержусь, Ари.

— И не надо. Вы… вы такой интриган, — я продолжала касаться его губами везде, докуда дотягивалась. — Тоже. И этот ваш запах… Ваш почерк… Мне кажется, я схожу с ума, верлад, у меня в голове крутятся такие странные мысли. Ничего не понимаю. Не сбегайте от меня прямо сейчас, пожалуйста.

— Не сбегу. И что значит это «тоже», хотел бы я знать?

В тот момент я сама хотела рассказать ему всё, а ещё — задать вертевшийся на языке немыслимый абсурдный вопрос. Но магическая клятва никуда не делась, губы по-прежнему стягивало болезненными спазмами.

Поэтому пришлось говорить о рициниде, будь он неладен.

— Давайте выкопаем эту проклятую рицинию и сожжём! — яро предложила я. К моему немалому удивлению, ректор согласно кивнул.

— Выкопаем и сожжём. Впрочем, подозреваю, что у хитроумного дельца-ядодела припасена отводка. Не уверен, что он потрошит исключительно одинокий академический экземпляр…

— Послушайте, но… но надо же что-то делать! Этот вор… вы же понимаете, что украдено было именно то, что нужно для изготовления рицинида?!

— Понимаю. И почти уверен, что тот, кто торгует ядом, и этот самый воришка — разные люди, а это значит, что в ближайшее время мы получим свежий труп, у которого при жизни были признаки простуды.

Я открыла рот, чтобы спросить — и закрыла.

— Именно, лада. У нашего главного вора появился неумелый подражатель, и нет гарантии, что он сделает всё правильно.

— Но что…

— Что мы можем сделать? Не знаю. Провести тотальный досмотр всех в Академии на предмет признаков заболевания… это займёт время и вызовет массу лишних вопросов. Кроме того, мало что даст.

— А если усилия подражателя увенчаются успехом? Если он сам выживет, изготовит яд и убьёт кого-нибудь?

Миар ничего не ответил. И рук не убирал.

— Я спросила, не подходил ли к нему кто-нибудь с подобными вопросами — верлад Грам ответил отрицательно, но потом признался, что ещё до гибели своей внучки читал небольшой курс по ядам в Южной Академии, на факультете Ветров и Пыли. Выходит, лет двенадцать назад — точно он и сам не помнит.

— Я проверю, — Миар выдохнул. — Попробую добыть списки слушателей. Двенадцать лет… значит, не студент.

— Или родственник кого-то из студентов.

Я зевнула. Оставшиеся силы покидали меня стремительно, как крысы — тонущий корабль. Вероятно, нестандартное применение дара было тому причиной.

— Грам советовал мне держаться от вас подальше, — сонно пробормотала я, прижимаясь щекой к груди ректора. — Мрак… какое свинство, что мы так близко и наедине, а у меня совершенно нет сил!

— И он прав. Тебе нужно поспать, Ари. Спасибо тебе, девочка. За всё. Нужно поспать, иначе…

— Но я не хочу! — возразила я, совершенно искренне. Спать не хотелось, хотелось целоваться, стянуть с него рубашку, обнять. Может быть, ещё немного поболтать обо всём, построить версии… Помечтать о том, что никогда с нами не случится.

А потом опять целоваться и трогать друг друга. Везде. Дорога долгая, можно успеть так много!

Я и сама не заметила, как наваливашаяся откуда-то сверху тяжёлая убаюкивающая темнота сморила меня, заставила забыть обо всём. А когда открыла глаза, экипаж стоял у ворот ЗАЗЯЗ, и ректора внутри уже не было.

Глава 39

Громница должна была начаться после всех занятий, вечером — в столовой. Я только удивлённо хмыкнула, на что друзья только пожали плечами: по задумке ректора Лестариса, бального помещения в ЗАЗЯЗ изначально не предполагалось вовсе, так что следовало радоваться тому, что есть.

— А-а-ах! — только и сказала, увидев меня, Шаэль. Сама она, выгнав предварительно возмущённо верещавшего Юса, пришла ко мне ещё до завтрака с добрым десятком платьев — за объективным мнением, какой наряд будет лучше надеть на Громницу. Ни я, ни Юс так и не поняли, почему примерку нельзя было устроить в общежитии для девочек, но отчего-то всем полюбилась именно наша с Юсом комната.

Так уж повелось.

Мне выбирать было не из чего, да и выбор свой я сделала ещё тогда, в Асветоне — судя по восторженным глазам Шаэль, не напрасно. Моё платье было вопиюще неприличным для юной благородной лады Тэйл, но для Ари Эрой — в самый раз. Больше всего мне нравился насыщенный фиалковый цвет ткани, в точности повторявший цвет подаренного Миаром комплекта нижнего белья. Верх — из ажурного гипюра, переходящий в соблазнительно скользящий по телу шёлк, при движении бесстыдно очерчивающий контуры тела.